и вот тут уже, наверное, произошёл тот самый переломный момент. Она проявила себя как стойкую натуру, которая не любит прибегать к чьей-либо помощи и пытается сама справиться со всеми проблемами, а также уверенную в себе личность, не допускающую каких-либо обид в свой адрес. О её умственных способностях я даже не говорю. На всём этом основывается её сила духа и воли, но наряду с данными чертами характера ей свойственна сентиментальность и близкое к сердцу восприятие всего окружающего. Это раскрылось в слезах, которые она проливала, узнав свой балл по экзамену, а также в её постоянной тревоге и сомнении надёжности жизни в Пирамиде. Всё это только лишь половинная часть того, что я смог разглядеть в ней за наши редкие и недолгие встречи. Также меня поразило её восприятие самого мира. Мне не доводилось встречать прежде людей, так яростно стремящихся познать и оценить красоту настоящей природы. С каждой новой нашей встречей эта с виду обыкновенная грэйерша открывается для меня с иной стороны, и я с нетерпением желаю познать каждую из её граней. Мне хочется совершать глупости вместе с ней, хочется успокаивать её в очередной односторонней ссоре. Мне хочется смеяться с ней над теми шутками, что порождают наши разумы, прибывая в счастливом забвении. И, конечно же, хочется удивлять её великолепием природы, а также совершенно новыми для неё чувствами и ощущениями.
Всего этого мне уже достаточно, чтобы привязаться к человеку, но я ещё даже не начинал думать о привлекающих меня и внешних данных. Её звонкий смех, тонкая фигурка, лёгкость и плавность движений, небесного цвета глаза и их всегда трепетный взгляд, её шоколадного цвета волосы, волнами спадающие на плечи и спину, а также тонкие губы в изящном изгибе – всё это бесспорно притягивает меня.
Неужели этого мало, чтобы полюбить? Думаю, нет.
Погружённый в такие мысли, я совершенно потерял счёт времени. Ариана стояла опустив голову мне на плечо и иногда ёжилась от набегающего ветра, но холод, казалось, совсем не отвлекал её от любования картиной. В один момент она неожиданно вскинула голову и, посмотрев вверх, спросила:
– Мне кажется, или небо стало светлее?
Я тоже поднял глаза вверх и, увидев исчезающие Звёзды, проговорил:
– Светает.
Ариана перевела взгляд на меня.
– Ты говорил, это восточная сторона?
Я кивнул.
– Так значит, я увижу, как встаёт солнце? – Она восхищённо посмотрела вдаль.
– Всё увидишь, – в подтверждение проговорил я.
Грэйерша в предвкушении нового чуда сделала глубокий вдох и, словно затаив дыхание, прижалась ближе ко мне.
Небо плавно светлело, растворяя огонёк за огоньком. Океан из чёрного цвета постепенно стал окрашиваться в тёмно-синий и уже давно перестал отражать свет бесследно потерявшейся луны. Совсем скоро он начнёт сиять голубизной под восстающим из его глубин солнцем.
– Сколько мы тут уже стоим? – неожиданно спросила Ариана.
Я посмотрел время на соте и сказал:
– Почти три часа.
– Ого, – удивилась она. – А я-то думаю, чего светает посреди ночи. Уже и не ночь вовсе, получается. И куда время так летит?
– Оно всегда летит, когда не нужно, – проконстатировал я факт.
Мы снова ненадолго замолчали, но, как только на горизонте забрезжила тоненькая полоска янтарного света, я спросил:
– Что ты видишь?
Ариана подняла голову и кинула на меня улыбчивый взгляд.
– Давай, опиши. Хочу слышать твои мысли, – добавил я.
Она опустила голову обратно и начала говорить:
– Вижу проплывающий мимо океан… Он тёмно-синий, но там, на горизонте словно воспламеняется, и разгорается всё сильнее с каждой секундой. А огонь его касается неба, и оно, накаляясь, светлеет на глазах.
– А что чувствуешь? – спросил я, заворожённо дослушав её слова.
– Всё, – незамедлительно ответила Ариана. – Чувствую тепло этого света и его ослепляющий эффект на глазах. А ещё… чувствую твою руку на своём плече, и она греет намного сильнее.
Невольная улыбка засияла на моём лице, и я опустил взгляд вниз, где волны, пенясь, беспрестанно продолжали биться о нижние стёкла города.
– Ты, кстати, так и не сказала, прощаешь меня или нет, – проговорил я, вспомнив, предшествующий поцелую разговор.
Она кивнула, затем проговорила:
– Можешь почаще просить прощения.
Я усмехнулся и после недолгого молчания поинтересовался:
– Для тебя это было впервые?
Ариана немного подумала и сказала:
– Не желаю вспоминать своё скучное прошлое в такой прекрасный момент.
– Этот момент совсем скоро тоже станет твоим прошлым, – зачем-то разочаровал я её.
– Хочу, чтобы он всегда оставался в настоящем, а также покорно ждал меня в будущем.
– Он уже ждёт, – проговорил я, переводя взгляд с подножия Пирамиды на свою спутницу, которая тоже смотрела вниз.
Глаза неожиданно ослепил свет, и я, немного прищурившись, взглянул на линию горизонта.
– Смотри, – сказал я, слегка дёрнув её за плечо.
Она подняла глаза и тут же прикрыла их рукой от яркого света.
– Что видишь? – тихо спросил я.
Она убрала руку и, восхищённо выдохнув, шепнула:
– Вижу… солнце.
Оно неторопливо восставало над океаном, поражая своей мощью и беспрекословным величием. Всё быстрее янтарный свет распространялся по небесному куполу, выхватывая из ночной тени во́ды параллельного ему океана. От былой темноты не осталось и следа, словно за пролетевший час нас каким-то образом переместили на противоположную сторону планеты.
– На это можно смотреть вечно, – прошептала Ариана, когда дно солнца и поверхность океана разъединило небесное пространство. – Но нужно идти.
– Я отвезу тебя, – сказал я, убирая руку с её плеча.
– Это вовсе не обязатель…
– Обязательно, – не дал я ей договорить.
Она благодарно посмотрела на меня, затем бросила последний взгляд вдаль и, развернувшись, направилась к двери. Я пошёл следом и, войдя в комнату, услышал короткий сигнал, доносящийся из зала и последовавшие за ним приглушённые слова Глорен:
– Одно новое сообщение, мистер Фрайс.
Ариана огляделась вокруг, словно впервые видя комнату, затем проконстатировала:
– Тебе, кажется, что-то пришло.
– Отец, наверное. Только он отправляет мне домовые сообщения.
Мы перешли в зал, где вновь послышался сигнал.
– Глорен, когда пришло? – спешно поинтересовался я.
– Двадцать восемь минут и тридцать четыре секунды назад, мистер Фрайс, – с компьютерной точностью ответила та, затем спросила: – Желаете ли вы прослушать сообщ…
– Да, – проговорил я, не дав ей закончить.
Тут же срединное зеркало на потолке опустилось вниз прямо напротив дивана и загорелось, как обычный экран транслятора.
– Так и думала, что он откуда-нибудь да вылетит, – усмехнулась Ариана, подходя к стеклянной стене с правой стороны, за которой солнце всё ещё стремительно поднималось в зенит.
Я улыбнулся в ответ, и в этот самый момент на экране появилось лицо отца.
«Зайди в кабинет моего офиса, когда освободишься», – сказал он и тут же пропал с транслятора.
– Отец, видимо, ждёт тебя. Может, всё-таки я сама? – спросила Ариана, отворачиваясь от стекла.
– И на чём ты собралась добираться? – усмехнулся я, подходя ближе к ней. – Поезда́ здесь не ходят.
– Могу на транспортной кабине, – предложила она.
– Попробуй найти её на этаже без карты. – Я сделал ещё шаг ближе.
– Ты покажешь мне, – не сдавалась Ариана.
– Я не покажу, а то вдруг вздумаешь сбежать в следующий раз.
Она улыбнулась на этих словах и неуверенно спросила:
– Мне расценивать это как приглашение?
– Как хочешь, так и расценивай, но сегодня мы обязательно сходим куда-нибудь.
***
Мы договорились встретиться в парке на том месте, где уже встречались сегодня ночью. Вот только опять забыли назначить время. Почему-то мы всегда упускаем этот очень важный пункт. Видимо, дело в самом факте его существования, способного разлучать нас, пусть даже на короткий срок.
Адрес своего квартирного отсека она мне так и не назвала (мы с ней спорили по этому поводу всю дорогу), поэтому пришлось высадить её на ближайшей бойловской стоянке. Дождавшись с ней поезда и убедившись, что она на него благополучно села, я направился в офис отца, как он и просил, совершенно не имея понятия, что ему понадобилось от меня в утро первого