– Да нет, просто у тебя такое выразительное лицо, все мысли сразу понятны.
Они прошли еще немножко, любуясь красотой южной ночи.
– Меня никуда возить не нужно. Я могу работать и дома. – Она засомневалась, подумав, что у него может и не быть условий для работы. – Если получится, конечно. Я художник.
Он удивился и замер на месте, изумленно глядя на нее.
– Художник? И известный?
Она замялась. Как определить степень известности?
– Да не очень.
Он пошел дальше, осмысливая ее слова.
– А почему ты сказала – если получится? Что тебе может помешать?
– Для мастерской нужно довольно много места, причем очень светлого. И это ведь резкий запах масляных красок, растворителей, разбавителей. Вдруг это не понравится тебе? Или тому, кто живет с тобой?
Владимир представил, как живущая с ним рыжая кошка Мурка сурово диктует ему, что ей по душе, а что нет, угрожая уйти к соседскому коту Ваське. Невольно фыркнул:
– Ну, моя кошка в мою личную жизнь до сей поры еще не вмешивалась. Не думаю, что она изменит своим привычкам, у нее своя жизнь весьма интенсивная, недавно с огромным трудом пристроил последнего котенка. А я вовсе не против, чтобы в доме была мастерская. Места хватит.
Он подумал о пустовавшей мансарде, где света было, на его дилетантский взгляд, вполне достаточно. Но Татьяне ничего не сказал, пусть будет сюрприз.
Она споткнулась в темноте о неровную каменистую дорожку и он, поддерживая, прижал ее к себе. Тело отозвалось мгновенно. По спине прошла мучительная дрожь, и ладони моментально стали влажными. Он сконфуженно рассмеялся.
– Милая, если мы сейчас же не вернемся в номер, то мне по примеру этого твоего Вадима придется уложить тебя на мягкой травке где-нибудь под кустиком. – И просительно добавил: – Пойдем ко мне, а?
Они пошли, и не заметили, как наступил рассвет.
На следующий день на завтрак она опять не попала. Во время обеда обо всем догадавшийся Дмитрий Иванович только негодующе хмурился, рассматривая круги у нее под глазами и лихорадочно блестевшие глаза.
– Вы, Танечка, не переборщите с курортными удовольствиями, а то как бы вам потом лечиться от истощения не пришлось! – его ехидные слова совершенно отбили аппетит, хотя до этого она зверски хотела есть.
Зато Лариса, превратившаяся из соперницы в союзницу, когда поняла, что Вадим для соседки ничего не значит, поддержала:
– Да проблема-то в чем, дражайший Дмитрий Иванович? Татьяна и сама взрослый человек, чтобы правильно рассчитать свои силы. – И заговорщицки ей подмигнула.
Та ничего не сказала, молча уткнувшись в тарелку, но впредь решила быть поосторожнее. Но это ей не удалось – вся неделя пролетела в таком же лихорадочном темпе.
В понедельник Владимир уезжал домой поездом из Минвод. Татьяне он с собой ехать категорически запретил.
– Ни к чему меня провожать. Я потом всю дорогу буду волноваться, как ты добралась обратно. Жаль, что ты не можешь ехать со мной, билеты в это время поменять не проблема. – Она укоризненно взглянула на него. – Да знаю, знаю, тебе обязательно нужно закончить курс лечения, но я до ужаса боюсь, – приеду домой, и окажется, что это всё просто сон. Фантастический мираж. И ничего нет в жизни, одна работа. Вдруг ты подумаешь, что это все ерунда, приятный, но не стоящий особого внимания южный романчик, и не приедешь ко мне?
Она в который раз пообещала приехать сразу, как вернется. Внимательно на нее посмотрев, он горько вздохнул, поцеловал на прощанье и сел на рейсовый автобус.
Несколько дней без Владимира показались Татьяне нескончаемыми. Порой в сердце закрадывалось сомнение, а не было ли всё прошедшее только сном, как он и говорил? Но каждый вечер в номере ровно в десять звонил телефон и они разговаривали до полуночи, не в силах прекратить разговор. А утром ее снова начинали глодать сомнения, не совершает ли она ошибки, ведь последствия необдуманных поступков очень трудно исправить…
Приехав домой и пройдясь по своей уютной квартирке, снова заколебалась. Почему нельзя заглянуть в будущее, чтобы сразу стало ясно, будут ли они с Владимиром счастливы, когда пройдет неистовое вожделение, перейдет ли страсть в ровное горение настоящей любви? Но, не рискнув, она этого никогда и не узнает. Позвонив родителям и сообщив, что у нее всё хорошо, но она снова уезжает, начала собираться.
Через день наблюдала за грузчиками, затаскивавшими в фургон ее вещи. Много с собой она не брала – неоконченные картины, одежду и краски. Если всё будет хорошо, приехать и забрать остальное – не проблема. Несмотря на тщательный отбор, машина оказалась почти полной: один мольберт, даже и складной, занял весь угол. А еще сколько инструментов для работы…
Прошлась по опустевшей квартире, прощаясь с полюбившимися стенами. Она свыклась с ней и оставлять ее было жаль, столько труда и тепла в нее вложено. Спустилась вниз, предупредила охрану, что уезжает на неопределенное время. В последний раз кинув сожалеющий взгляд на дом, села в машину.
До Охлопково доехали без приключений. Она отметила резкий контраст между природой Кавказа и ее родного севера. В окрестном лесу еще лежали двухметровые сугробы чуть сероватого снега. Лишь на обочине появились маленькие робкие проталины. Да еще небольшие сосульки под крышами добротных деревенских пятистенок напоминали, что по календарю наступила весна.
На въезде в село водитель спросил дорогу к дому управляющего у какой-то шустрой бабки, наряженной в серый ватник, черные кирзовые сапоги и высокий кокетливый тюрбан из шерстяного ярко-зеленого шарфа. После ее долгих путаных объяснений, во время которых она, усердно подпрыгивая, пыталась рассмотреть сидящих в кабине, повел машину к небольшому леску в конце поселка.
Татьяна в это время наблюдала за возбужденной бабкой, которая вприпрыжку, не обращая внимания на тяжелые голенища сапог, болезненно хлопающие по икрам, понеслась к невзрачному поселковому магазину под гордой вывеской «Супермаркет».
Водитель проследил за ее взглядом и иронично подтвердил:
– Да, сарафанное радио заработало!
Проехав по указанному бабкой направлению, увидели за молодым леском большой коттедж, стоящий на особицу посредине старого запущенного сада. Чтобы удобнее было выгружать вещи, подъехали сбоку, к двери черного хода, перед которой не было ступенек. Водитель с грузчиком, торопясь всё закончить и засветло вернуться в город, немедленно расстелили перед домом брезент и стали энергично разгружать машину, складывая на него вещи.
Надеясь, что они ничего не попортят, Татьяна отошла от Газели и медленно обошла коттедж, рассматривая свое новое жилье. Подошла к дому с парадного крыльца, обвела его пристальным взглядом и замерла – перед ней была ее ожившая картина. Не совсем копия, но, если дом перекрасить в темно-жемчужный цвет, выделить темно-серым рамы окон, то будет очень, очень похоже. Даже рябина с кленом стояли на том же самом месте, что и на картине.