Читать интересную книгу Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 153
масштабным в цепи подобных стихийных событий: волнения гарнизона в Нижнем Новгороде осенью 1920 года, противоправительственные выступления начальника 9‑й кавалерийской дивизии А. П. Сапожкова, командиров бригад Первой конной армии И. П. Колесова, Г. С. Маслакова и т. д.

Оценивая эти события, В. И. Ленин говорил на X партийном съезде в марте 1921 года, что «мелкобуржуазная контрреволюция, несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые» [334]. Одновременно Ленин продолжал настаивать на праве своей партии управлять страной, руководить переходом «мелких хозяев к общественному, коллективному, общинному труду» [335]. Призывая пойти на экономические уступки крестьянству, согласиться на «свободу оборота», вождь коммунистической партии одновременно подчеркивал, что «с политическими колебаниями <…> мы будем бороться беспощадно», а «меньшевикам и эсерам <…> место в тюрьме <…> но не на беспартийной конференции» [336]. Это последнее представлялось ему особенно важным, так как, по его же словам, «колеблющихся много. Нас мало» [337].

Столь же решительно Ленин отвергал всякую мысль о «свободе печати», указывая, что «мы самоубийством кончать не желаем и потому этого не сделаем» [338]. Все это делало проблему получения своевременной и полной информации о настроениях масс крайне существенной для руководства страны, желающего сохранить свое политическое господство.

Какое значение в это время придавали политические вожди данным, получаемым в результате политического контроля над населением, говорят различные документы. По поручению Ф. Э. Дзержинского его секретарь В. Л. Герсон 15 марта 1921 года вел переговоры с одним из руководителей ВЧК Н. Н. Мещеряковым, находившимся в Петрограде. Последний считал необходимым «прислать проверенные и крепкие части», сопровождаемые Особотделами, которые должны были «сообщать о настроении прибывающих частей, чтобы избежать неожиданностей» и «усилить контроль корреспонденции» [339]. По воспоминаниям делегата X съезда РКП(б) Д. Я. Кина, на закрытом заседании военных делегатов было сделано сообщение о положении в армии.

Выступавший председатель Реввоенсовета республики Л. Д. Троцкий зачитывал «выдержки из писем красноармейцев», т. е. пользовался материалами перлюстрации [340]. В дни Кронштадтских событий резко активизировался политический контроль населения по всем каналам сбора необходимой информации.

В это же время, 17 марта 1921 года, появился циркуляр ВЦИК и ЦК РКП(б) о создании всеобъемлющей системы государственной информации «в целях своевременного и полного осведомления и принятия соответствующих мер» [341]. Это означало, что с окончанием Гражданской войны при внешне декларируемом призыве к «гражданскому миру» руководство страны не только не собиралось вводить политический контроль в действительно правовые и законодательные рамки, но стремилось к его расширению и полнейшему охвату всех групп населения. Следует также учитывать, что до конца 1922 года военное положение сохранялось в 36 губерниях, областях и автономиях РСФСР. На Северном Кавказе, например, очаги вооруженного сопротивления сохранялись до осени 1924 года, не говоря уже об окраинах РСФСР и СССР. Органами власти и управления в Сибири, на Дальнем Востоке, на Северном Кавказе до 1925 года были не Советы, а ревкомы [342].

Эта ситуация была обусловлена рядом объективных и субъективных факторов. Во-первых, на протяжении ряда лет сохранялось взаимное недоверие, а то и откровенная враждебность в отношениях с некоторыми странами: Великобританией, Латвией, Литвой, Польшей, Румынией, Финляндией, Францией, Эстонией, Японией. Эти государства в целом поддерживали наиболее экстремистские эмигрантские группы, вели активную разведывательную деятельность. На ряде участков границы сохранялась напряженная ситуация, связанная с вооруженными конфликтами.

В свою очередь, руководство СССР через Коминтерн и другие структуры способствовало деятельности партизанских отрядов в Польше до осени 1925 года, готовило восстания в Германии в октябре 1923 года и в Ревеле (Таллине) 1 декабря 1925 года, направляло военных советников в Китай, требовало активизации и расширения разведывательной работы. Чувство «осажденной крепости» глубоко пронизывало мышление подавляющего большинства членов большевистской партии и их сторонников среди населения СССР. К тому же руководство страны независимо от реального положения дел использовало внешнеполитические кризисы для нагнетания военной угрозы, считая, что это способствует в определенной степени ослаблению внутреннего недовольства.

Во-вторых, внутри страны оставались миллионы людей, не признававших незаконную, по их мнению, власть большевиков. До середины 1920‑х годов продолжали действовать отдельные группы и организации меньшевиков и эсеров, имевшие свою социальную базу. Стремление большевиков расколоть Русскую православную церковь (РПЦ) и ослабить все конфессии, продолжавшиеся репрессии священнослужителей, закрытие церквей при заводах и учреждениях вызывали протесты широких слоев населения.

Хотя переход к новой экономической политике, замена продразверстки продналогом были провозглашены в марте 1921 года на X съезде РКП(б), реальные последствия НЭПа население Москвы и Петрограда почувствовало не раньше 1922 года, а большая часть населения в других районах страны только к середине 1924 года. Жизнь миллионов людей в 1920‑х оставалась крайне тяжелой. По данным ОГПУ, в 1923 году голод сохранялся в 32 губерниях, при этом в 15 губерниях голодало до 30 % населения [343]. Неурожай 1924 года охватил территорию с населением около 50 миллионов крестьян и привел к голоду 1924–1925 годов примерно в 20 губерниях с населением более 12 миллионов человек [344]. Среди крестьян широкой поддержкой пользовалась идея создания Союзов трудового крестьянства (СТК) — как выразителей и защитников их интересов. ОГПУ информировало руководителей страны, что на 1924 год 2152 предприятия остаются закрытыми, жизнеспособны только 1974 из всех предприятий Советского Союза, работает лишь половина угольных шахт.

В 1925 году крупная промышленность произвела всего три четверти от довоенного объема продукции. Крайне тяжелыми оставались жилищные условия большинства рабочего населения. В 1924 году около 60 % рабочих Одессы страдали туберкулезом или малокровием. Медицинское обследование, проведенное в мае 1928 года на комбинате «Красный Перекоп» (Ярославль), выявило среди рабочих до 20 лет всего 21,6 % здоровых. Остальные 78,4 % болели анемией, респираторными, нервными и глазными заболеваниями [345].

Наконец, само пребывание у власти людей, уверенных в том, что только их взгляды, их понимание марксизма может привести Россию, а в будущем и весь мир к «царству социализма», а также полученный ими опыт в годы Гражданской войны приучали рассматривать оппонентов как непримиримых врагов. Выдающийся философ и общественный деятель Б. Рассел после посещения Советской России в мае — июне 1920 года и бесед с В. И. Лениным, Л. Д. Троцким, А. М. Горьким, А. Блоком писал:

Опыт пребывания у власти неизбежно меняет коммунистические теории, и люди, контролирующие государственную машину, вряд ли будут иметь те же взгляды на жизнь, что они имели, когда были в положении преследуемых. <…> Страна становится похожа на необыкновенно увеличенный иезуитский колледж. Любое проявление свободы запрещается как «буржуазное», но там,

1 ... 27 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 153
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик.
Книги, аналогичгные Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик

Оставить комментарий