Читать интересную книгу Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 153
к концу октября 1920‑го на 39 волостей было всего 15 осведомителей. Вербовка осведомителей там велась в основном ОО и транспортными ЧК. Первоначально основная их часть состояла из членов партии [324].

Но само количество осведомителей еще не решало проблему. Это видно на примере Особого отдела Кронштадтской крепости и 2‑го отделения Особого отдела охраны финляндской границы, сотрудники которого обслуживали все морские и береговые воинские части в районе крепости Кронштадт на рубеже 1920–1921 годов. Особый отдел Кронштадтской крепости в декабре 1920 года вместо полагавшихся по штату 50 осведомителей имел 150 [325]. 2‑е отделение на 26 тысяч человек, включая корабельные команды, береговые части и вспомогательные подразделения, в декабре 1920 года имело также 150 осведомителей, а к концу февраля 1921-го — 176, т. е. в среднем на 150 человек приходился один секретный сотрудник [326]. По мнению начальника Информационной части 2‑го отделения Особого отдела, развитию осведомительной сети препятствовала «неотзывчивость, отсутствие желания и стремления у большинства партийных работников принять участие в работе в области осведомления, несмотря даже на циркулярное письмо ЦК РКП(б), призывающее всех коммунистов быть осведомителями особых отделов».

Причем в этом же сообщении, датированном 24 февраля 1921 года, т. е. за несколько дней до начала Кронштадтского восстания, утверждалось, что «посредством наблюдения в большинстве случаев удавалось обнаружить лиц, сеющих недовольство в массах на почве различных недостатков, что давало возможность своевременно принять меры к предотвращению волнения массы» и «в настоящее время особенно острых недостатков в Информационной части не ощущается» [327]. Таким образом, можно утверждать, что само количество осведомителей еще не гарантировало своевременности и точности информации о реальном настроении широких масс, в том числе в армии и флоте.

В заключение отметим, что именно органы ВЧК в ходе Гражданской войны оказались наиболее приспособлены для ведения политического контроля над населением. С 1918 года они стали обзаводиться кадрами внутренней и внешней агентуры: осведомителями и разведчиками. Начался процесс формирования структур новой тайной полиции в самых разнообразных сферах экономической и политической жизни. Наблюдение велось за всеми группами населения, но наибольшее внимание в эти годы уделялось «бывшим»: представителям имущих классов и слоев дореволюционной России (помещикам, дворянам, купцам, предпринимателям, духовенству, интеллигенции и т. п.), а также разнообразным политическим течениям, партиям и группам самого широкого идеологического спектра (от анархистов до монархистов).

В обстановке Гражданской войны особую важность, что вполне понятно, приобрел контроль над армией. Для этой цели были сформированы Особые отделы ВЧК. В августе 1920 года в ведение ВЧК перешла перлюстрация. Материалы политического контроля поступали в вышестоящие органы в виде регулярных (ежедневных и еженедельных) сводок. Они обязательно направлялись руководству страны. Именно органы ВЧК в наибольшей степени соединяли политический контроль с политическим сыском. Вместе с тем старые моральные нормы, хотя и были отодвинуты, еще существовали в сознании значительной части коммунистов, особенно вступивших в партию до революции. Отсюда та критика ВЧК, которая звучала не только в партийной среде, но и прорывалась на страницы официальной советско-партийной печати. Может быть, эти люди в глубине души были согласны с теми, кто в начале 1918 года говорил, что если руководствоваться принципом С. Г. Нечаева «для торжества революции все средства хороши», то «после введения смертной казни и уничтожения свободы снова придется завести и своих жандармов, и своих „провокаторов“» [328]. Поэтому они успокаивали и себя, и других тем, что ВЧК с ее методами — временная необходимость. Эту иллюзию поддерживали и руководители ВЧК, возможно и сами в это верившие. Все тот же М. Я. Лацис объяснял в этой связи: «ВЧК, как орган чрезвычайный и временный, не входит в нашу конституционную систему» [329].

Все это не мешало «временному органу» стремительно наращивать свою численность. Если до образования местных ЧК в марте 1918 года весь аппарат насчитывал 219 человек, то к началу 1921‑го он вырос в сотни раз. М. Я. Лацис, уверявший, что «наши Чрезвычайные комиссии насчитывают со всеми канцеляристами до 31 тыс. человек сотрудников», приуменьшал численность примерно вдвое. По сведениям сотрудника ЦК РКП(б), обследовавшего ВЧК летом 1921 года, учетно-распределительный отдел ВЧК «держит на учете 60 тыс. работников ЧК, причем личные дела с анкетами каждого хранятся в порядковом виде <…> Все работники ЧК <…> имеют постоянные свои номера <…> в общем учет точен» [330]. Наконец, Совет труда и обороны на своем заседании 11 ноября 1921 года принял решение о выделении на ноябрь «для сотрудников ВЧК 75 тыс. пайков» [331].

Конечно, количество пайков, отпущенных ВЧК, было больше номинальной численности его работников, но не в два с лишним раза. Поэтому численность аппарата ВЧК к концу Гражданской войны в 60 тысяч человек представляется нам наиболее точной. Здесь необходимо конкретизировать, что Особые отделы имели на 1 сентября 1921 года 87 228 сотрудников. Таким образом, общая численность ВЧК вместе с Особыми отделами составляла 147 228 человек [332]. А если к ним добавить войска внутренней охраны (136 577 человек), пограничников (64 642 человека), моряков-пограничников (10 тысяч человек), выполнявших сходные функции, то мы получим цифру 358 447 человек [333].

Таким образом, за годы Гражданской войны возникла определенная система политического контроля над различными группами населения с целью политического сыска и получения информации о реальных настроениях людей. Сбор данных шел по трем основным каналам: через структуры РКП(б), Красной армии и ВЧК. Некоторая дополнительная информация поступала через советские органы, но их роль была второстепенной и подчиненной.

Вся система была еще достаточно слабой и разрозненной. Она не имела четкого целенаправленного отбора источников информации, их серьезного аналитического анализа, регулярного поступления данных из всех регионов страны. Вместе с тем эта система приобрела такую важнейшую для себя черту, как закрытость — секретность поступающей информации, ее недоступность для рядового обывателя. Эта секретность одновременно сочеталась с полным отсутствием гарантий неприкосновенности личности, жилища и тайны переписки. Демократические лозунги, содержавшиеся в программе большевиков, в этом отношении были полностью забыты в первые же недели существования советской власти.

Часть II. В целях своевременного и полного осведомления. 1921–1928 годы 

Последний этап Гражданской войны, разыгравшийся в конце 1920 — начале 1921 года, стал, возможно, самым суровым испытанием для большевистской диктатуры за все эти годы. Политическая власть столкнулась с крестьянскими возмущениями, недовольством рабочих, особенно серьезным в Москве и Петрограде, волнениями в армии. Напомним, что восстание в Кронштадте в марте 1921 года было лишь наиболее тревожным для власти и самым

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 153
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик.
Книги, аналогичгные Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик

Оставить комментарий