— Ладно, уберу, но гостиница нам, черт возьми, все равно понадобится! — пролаял Пирс.
— Вон там, чтоб вам пропасть! — с той же яростью огрызнулась девушка, тыча пальцем. — За портом надо подняться на холм! — Она заметила, что кричит, и постаралась успокоиться. — Гостиница расположена так, что с третьего этажа видно порт… конечно, в ясные дни. Из окна наших комнат мы сможем его видеть, когда туман рассеется.
— Комнат? — рявкнул Пирс, бросаясь вперед так, словно за ним черти гнались. — Если желаешь отдельную, так для начала возьми пример со своего папаши и раздобудь денег. Может, увидишь, где они плохо лежат. А пока комната будет одна, а постель — моя. Ты можешь спать на полу.
— Но раньше у меня всегда была отдельная комната! — Теперь ненависть буквально душила Жоржетту. — К тому же вы сами говорили, что я беспокойно сплю.
— Значит, мне придется потерпеть. — Он остановился и посмотрел на Жоржетту с неожиданным состраданием. — Я бы давным-давно тебя бросил, но не могу. Хватит и того, что твой папаша так поступил.
Его жалость была для нее хуже грубости, хуже высокомерия. Она делала поступок отца вдвойне гадким.
— Сюда? — спросил Пирс, останавливаясь у развилки, откуда вверх по склону холма змеилась довольно приличная дорога.
Жоржетте не хотелось отвечать на вопросы: в ушах у нее все еще звенело слово «бросил». Она лишь ускорила шаг и начала подниматься к кучке домов и лавок, составлявших ближайший к порту городишко. До сумерек оставалось еще добрых два часа, но по сторонам единственной улицы, над дверями, уже зажглись лампы. Даже на вершине холма туман был таким густым, что пятна света чем дальше, тем больше терялись в нем. Почему-то это зрелище показалось Жоржетте на редкость безотрадным, и она спросила себя, будет ли она еще когда-нибудь в ладу с окружающим миром и с собой, ощутит ли чувство защищенности, забудет ли, что такое страх перед будущим.
Девушка не сразу отыскала гостиницу, так как фасад здания обновили. Раньше он был просто беленым, теперь же его украсили деревянными завитушками под мрамор и рядом колонн. Несколько широких ступенек вели к дверям.
Оказавшись внутри, Жоржетта поразилась. Вместо скромной конторки и сумрачного холла перед ней был просторный вестибюль с хрустальной люстрой на сотню свечей. По всему выходило, что цивилизация не забыла про штат Орегон.
У дверей Пирс замер и оглядел девушку бесстрастным взглядом.
— Приходится смириться с тем, что у тебя нет более приличной одежды, — сказал этот самонадеянный выскочка, — но в шляпе, пригодной только для огородного пугала, ты за стол не сядешь.
— Что? — испугалась Жоржетта и натянула свой жуткий головной убор как можно ниже.
— Что слышал. Или шляпа — или пища. И впредь так будет всегда.
— Да, но…
— Никаких «но». Если бы я не знал твою сестру, то решил бы, что в вашей семье понятия не имеют о приличиях.
— Я мог бы есть за другим столом… хотя то, что вы шулер, мистер, мне не портит аппетит.
Судя по тому, как сжались губы Пирса при этих словах, он боролся с желанием как следует ее отбрить. Что ж, по крайней мере теперь он не предложит разделить с ним трапезу.
— Кстати, — сказал Пирс, — а где ты возьмешь деньги на постой?
— Если вы мне одолжите…
— Одолжу, если ты избавишься от этой шляпы.
Наконец неизбежный момент настал. Пирс первым отправился в обеденный зал, оставив Жоржетту приводить себя в порядок, перед тем как спуститься к ужину, — разумеется, ей предстояло спуститься, лишь поступившись шляпой. Это означало, что придется поступиться и волосами. Ее роскошными, густыми, чудесными волосами! Если бы дело касалось одной трапезы, Жоржетта без колебания осталась бы голодной, но не могла же она голодать несколько дней.
Она проверила и перепроверила, заложена ли щеколда, подошла к зеркалу и медленно стащила с головы шляпу. Потом размотала тугие толстые косы, закрученные на макушке, и позволила им упасть на спину. Кончики достигали лопаток, а распущенными волосы почти касались поясницы. «Чтобы отрастить их заново, потребуются годы», — с болью подумала она и вздохнула, припомнив, как восхищался ее волосами отец, в особенности после смерти жены. Да и Пирс как будто пленился ими ничуть не меньше. С каким наслаждением он распускал их в тот вечер…
Жоржетта поймала себя на запретных мыслях и рассердилась.
— Вот и пусть лишится волос, которыми так восхищался!
Она достала из сумки ножницы — одну из немногих мелочей, которые удалось прихватить с «Мечты Элен». Но посмотрев на свое отражение, она заколебалась. Чувствуя, как слабеет решимость, Жоржетта несколько раз щелкнула ножницами, прислушиваясь и уверяя себя, что ничего страшного не случится — подумаешь, волосы! Не рука же и не нога. Волосы отрастают, к тому же выбора все равно нет. Нельзя раз за разом ложиться спать в шляпе. Однажды ночью Пирс может из любопытства снять ее, и тогда обман раскроется.
Она решительно приподняла одну из кос, приспособила ножницы и отвернулась от зеркала. Только с третьей попытки толстая коса поддалась. Жоржетта, не глядя, отбросила ее в сторону и повторила процедуру.
Лишь после этого она позволила себе посмотреть на плоды своих трудов — и едва не застонала: вместо роскошных кос торчали два пенька.
Пока она подравнивала остаток волос, по щекам ее катились едкие крупные слезы. Волосы давно уже пребывали под шляпой, но все-таки они были. Теперь же не имело значения, обладала ли она когда-нибудь красивыми волосами. С тем же успехом она могла быть такой жалкой всю жизнь.
Оплакав потерю, Жоржетта укрепила свое сердце и вытерла слезы. Как ни странно, после приложенных усилий ее внешний вид стал не так уж плох. Короткие волосы обрамляли лицо симпатичными завитками, а глаза казались еще больше. Девушка мысленно дорисовала себе облик эльфа: шляпа с бубенчиками, трико и туника с широким поясом. Ей бы это пошло. Она заставила себя улыбнуться.
С минуту она пыталась пригладить волосы, но для этого потребовался бы бриолин, никак не меньше. Наконец она махнула рукой на прическу и собрала обрезки волос. Жоржетта пообещала себе, что позже, когда все вернется на круги своя, сделает из них роскошный шиньон. В этом случае ей не придется слишком долго ждать, чтобы снова выдать себя за леди… если хватит смелости повторить спектакль — в прошлый раз он ей слишком дорого обошелся. Однако она и не подумала выбрасывать свои волосы, а засунула на самое дно сумки, под немногочисленные пожитки.
— С глаз долой — из сердца вон! — мрачно констатировала она, затягивая тесемку и бросая сумку в угол.