Вошел Пирс, низко пригнувшись, чтобы не удариться о балку.
— Это еще что за гусь? — брюзгливо осведомился Эйб Громан.
Сколько Жоржетта его помнила, он терпеть не мог, когда его отвлекают от святого деда, то есть от выпивки.
— Я Кингстон, — заявил Пирс. — С кем имею дело, позвольте узнать?
— А я Громан. Приглядываю за этой посудиной до возвращения Луи.
— Ну, хорошо, а где же Кэди? — спросила Жоржетта.
— Нету.
— То есть как это «нету»? Он что, ушел?
— Ага. И притом далеко и надолго. На той неделе мы возили лес на побережье, и какой-то капитан сманил его с собой в море. В океан, значит. Не то у него кто-то лихорадку подхватил, не то еще чего… словом, ему нужен был матрос, а твой братец и рад стараться.
— Как же так? Даже не попрощался…
— Это почемуй-то? Он оставил письмецо.
Эйб повернулся, едва не потеряв равновесие, и начал шарить на полках посудного шкафа, бормоча «сюда же клал, ей-богу» и тому подобное.
— Нету, — буркнул он наконец. — Может, среди бумаг в столе? Где ключ, он мне не сказал, так что мое дело маленькое. Ждите. Вернется Луи, враз все откроет и найдет.
— Да уж, — тихо произнес Пирс и хмыкнул. — Хороша семейка!
Жоржетта чувствовала себя подавленной. И отец, и брат скрылись неизвестно где, и «Мечта Элен» торчала у причала в бездействии, когда они так нуждались в каждом центе.
— Не знаешь, он не договорился с Симмонсом на эту неделю о перевозке груза?
— Мне до этого дела нет. Сказано, караулить пароход, пока хозяева не вернутся, — я и караулю. Не в одиночку же мне его водить! У меня всего две руки, не четыре. Кэди-то, он вот что сказал: папаша, мол, теперь при деле и хорошо зарабатывает, чего ж мне сидеть сиднем, пора и мир повидать. Это самое он и сказал. Ну что? Расплатимся, да я пойду себе. Деньги-то есть?
— Что? Ах, деньги! Я… у меня…
— Сколько молодой Пакуин вам должен? — вмешался Пирс, не понимая, как эти слова сорвались с его губ.
Еще недавно он готов был надрать мальчишке уши, а теперь собирался решать за него очередную проблему. Судя по тому, что большие медно-карие глаза Жоржа обратились к нему в безмолвном изумлении, тот еще меньше ожидал чего-то подобного.
Старый выпивоха помолчал, хитро поблескивая внезапно прояснившимися глазами.
— Пятнадцать долларов, — заявил он, делая попытку выпрямиться и расправить плечи, в результате чего чуть было не завалился на плиту.
— Что?! — воскликнула Жоржетта, вне себя от негодования. — Мы сроду столько не платили!
— Твоя правда, пострел, — миролюбиво признал Эйб, — я просто немного округлил. Должок-то, сказать по правде, всего четырнадцать.
— За то, чтобы бездельничать да заглядывать в бутылку, все кругом платят по доллару в день и ни центом больше. За неделю, значит, выйдет семь. Столько ты и получишь.
Жоржетта повернулась было к двери, но ее остановил ехидный голос Эйба:
— Твой братец забрал все денежки подчистую.
— Что?! — Она не верила своим ушам.
— На дрова он мне, конечно, оставил, не то бы мне не добраться сюда с побережья. А остальное забрал.
— Врешь! — Жоржетта стиснула кулаки и двинулась на старика. — Ты вскрыл ящик, забрал деньги и пропил! Жалкий, ничтожный мешок тряпья! Убирайся с нашего парохода, пока я добрый!
К удивлению Пирса, старый пропойца отступил на пару шагов, вслепую нашаривая за спиной опору. Губы его беззвучно шевелились.
— Старого Эйба еще никто не обвинял в краже, спросите кого хотите! — наконец обратился он к Пирсу, очевидно, как к нейтральной стороне в споре.
Тот перевел взгляд с него на рассерженное лицо Жоржа и покачал головой. Бессмысленный разговор начинал утомлять его. Пирс достал из кармана десятидолларовую банкноту и протянул Эйбу Громану:
— Думаю, вам лучше покинуть пароход.
Старик молча принял деньги, нахлобучил на голову совершенно бесформенный головной убор и, повернувшись, погрозил Жоржетте пальцем.
— Я скажу Луи, что ты совсем не уважаешь старших.
— Мне тоже будет что порассказать! — огрызнулась она.
— Прощайте, мистер Громан, — сказал Пирс так звучно и внушительно, как только мог.
Старый пропойца удалился, спотыкаясь и ворча что-то себе под нос.
— Невелика потеря! — крикнула Жоржетта вслед Громану и, сердито сопя, повернулась к Пирсу. — Он просто никчемный враль. Чтобы Кэди взял деньги и сбежал…
— Ну да, в вашей семье так не принято, — с сарказмом заметил Пирс. — Довольно болтовни! Свари лучше кофе. У меня вся спина мокрая по твоей милости, надо хоть как-то согреться.
Он чувствовал, что за один только день мальчишка совершенно исчерпал его терпение, и даже желание вернуть его капризную сестричку померкло перед настойчивым желанием заткнуть кляпом его болтливый рот.
На лице Жоржа возникло туповатое выражение деревенского увальня, не понимающего, о чем речь. Как будто это не он всю дорогу из вредности терся о спину Пирса! Тот чуть было не высказал все это, но тут дверь с грохотом распахнулась. Он повернулся с мыслью: «Ну а теперь-то что еще?»
На камбуз ворвались двое с «кольтами» в руках — Стокер и какой-то незнакомец.
— Мистер Стокер! — пискнул перепуганный Жорж, бросаясь за стол.
Лицо Стокера, и без того не отличавшееся приятностью, сейчас выглядело почти безобразным в своем злобном торжестве:
— Я подумал, что самое время заглянуть на огонек и получить то, что мне причитается. Надеюсь, мистер Кингстон не против?
Пирс покосился на своего протеже. У Жоржа был такой вид, словно он только что съел лимон.
— Нет, мистер Стокер, — ответил Пирс, разводя руками. — Я вижу, вы обо всем позаботились.
— Да уж, мы такие, — подтвердил Стокер и наставил на Жоржетту дуло «кольта». — Ну-ка, Пакуиново отродье, бумаги на стол! Как покончим с этим, ты и твой ангел-хранитель можете убираться с моего парохода.
Глава 10
Пирс вышел из единственной в Портленде конюшни на яркое солнце. Жоржа он тащил за собой, держа за руку, немилосердно ее сжимая.
Негодяй Луи Пакуин снова оставил его с носом. Владелец конюшни сказал, что капитан и не подумал вернуть Пегаса, как было обещано. Пакуина видели накануне вечером в салуне Дрифтвуда, а утром он купил билет на пароход, шедший вниз по реке до самого побережья, к порту Астория. Багажа при нем не было, зато был серый жеребец, по описанию весьма похожий на Пегаса.
Пирс бросил оценивающий взгляд на голову Жоржа, прикрытую пародией на шляпу. Этот головной убор был слишком жалок для того, чтобы сдернуть его, бросить на землю и растоптать. К тому же парнишка был по-прежнему нужен ему, чтобы отыскать следы Луи Пакуина и Ласточки, на которую он был так похож. Впрочем, не верилось, что его сестра все еще оставалась с их жалким отцом — не настолько она глупа!