Ромен был очень мнителен: всякий раз, заводя интрижку, он начинал беспокоиться о своем здоровье, в ужасе бросаясь к Рене Ажиду на улицу Турнефор и просил его, расстегивая ширинку: «Рене, посмотри, не подхватил ли я гонорею». Рене Ажид осматривал и успокаивал его. Ромен, всегда такой застенчивый, что мог показаться высокомерным и тщеславным, когда речь шла о других, полностью, без ложного стыда доверялся Рене.
Старший брат Роже, Рене Ажид, лучший друг Гари, был гордостью своего отца. Сначала он мечтал стать дирижером, обучался игре на фортепиано и искусству композиции в Германии, но потом, подчинившись воле отца, занялся агрономией, физикой и химией, а в 1933 году поступил в Сорбонну на медицинский факультет. Теперь он ездил на собственном автомобиле и жил в комфортабельной квартире. Полная противоположность брата, строптивый мальчишка Роже продолжал платить за свою независимость. Отец без конца повторял ему: «Если не перестанешь валять дурака, кончишь на плахе!» Когда Роже выгнали из лицея в Ницце, Александр Ажид добился, чтобы его приняли интерном в лицей Жансон-де-Сайи в Париже, окончив который, он записался свободным слушателем в Институт политических наук. На лекциях Роже появлялся очень редко. Право и бизнес интересовали его не больше, чем Ромена Гари. Он охотнее сидел в кафе «Ласурс» на бульваре Сен-Мишель и наблюдал, как Луи Фердинан Селин пишет за соседним столиком. Однажды по совету Ромена он решил подойти к писателю и показать ему один из своих рассказов. Селин прочитал пару страниц и сказал, не поднимая головы:
«Знаете, молодой человек, когда вам найдется, что сказать, может быть, будет смысл писать. Пока вам сказать нечего».
Роже согласился{209}.
Второй друг, Александ Кардо, жил прямо под комнатой Ромена и всегда был без гроша, потому что, как все иностранцы, не имел права работать по найму. Он давал детям состоятельных русских эмигрантов уроки пинг-понга в подвале ресторана «Яр» на улице Марбеф в тупике Этьен; владелец этого заведения был русским, а его компаньон — грузином. Здесь можно было встретить князя Алексея Мдивани, супруга Барбары Хаттон, Юрия Трубецкого и выразительных кавказцев. Сюда заглядывала и Даниэль Дарье, и Мишель Морган, здесь часто обедал Жозеф Кессель, красавец с львиной гривой, который тогда был на пике славы. Ромен умолял Кардо: «Познакомь меня с Кесселем. Пожалуйста, возьми меня с собой!» Он не только надеялся добиться такой же славы, как Кессель, но и мечтал походить на его персонажей, например на грузинского юношу Федора из его «Княжеских ночей», чем быть литовским евреем.
Кардо выполнил просьбу Ромена. Время от времени они вдвоем ели в ресторане у стойки люля-кебаб, приготовленный армянским поваром, и глазели на Кесселя.
Франсуа Бонди, восхищавший своих друзей умом и образованностью, жил в Париже вместе со своей семьей. Его отец Фриц Бонди, родом из Праги, был блестящим специалистом по немецкому языку; его мать Магрит, венгерка, умерла от туберкулеза в Давосе. Фриц Бонди заплатил за вид на жительство в Тесене, бедном кантоне Швейцарии, чтобы иметь возможность жить там и работать. После смерти Магрит он женился во второй раз на Мадлен Вальтер. Бонди был режиссером, ассистентом Макса Рейнхардта, а также автором около тридцати книг и переводов художественных произведений, опубликованных под псевдонимом Н. О. Скарпи. Он выступал на швейцарском радио в программах, посвященных классической, в том числе оперной, музыке{210}. Когда его сын поступил в Сорбонну, Фриц Бонди тоже перебрался в Париж. Франсуа рассказывал друзьям, что у него дома любят сытно поесть. Когда голодные Ромен и Роже появлялись у Бонди на улице Жан-Доден, пешком пройдя полгорода, потому что не было денег на метро, их всегда ждал теплый прием. В остальное время рацион приятелей состоял из круассанов и блинов по-бретонски из кафе в Латинском квартале.
Ромен жил в страшной нищете и каждый месяц в нетерпении ожидал денежный перевод и посылку с едой от матери. Он стыдился своей бедности, скрывал ее от друзей и старался всегда одеваться безупречно. Номер 3 в гостинице на улице Роллена стоил 200 франков в месяц, Ромен получал от матери 375 франков, а Роже от отца — 450. После уплаты за жилье оставалось ровно столько, чтобы не умереть с голоду.
В праздники отец и сын Бонди приглашали Ромена и Роже в русский ресторан «Доминик» на улице Бреа, где Ромен набрасывался на соленые огурцы и ложками накладывал на блины красную икру.
Гари неоднократно писал и рассказывал, что служил официантом в этом легендарном заведении на Монпарнасе, которое основал бывший житель Санкт-Петербурга Лев Аронсон вместе со своей женой, уроженкой Тифлиса[20]. Окончив училище с серебряной медалью, несмотря на numerus clausus[21], Аронсон первые годы после Октябрьской революции якобы работал в издательстве с Максимом Горьким, но, будучи беспартийным, был вынужден какое-то время жить за счет торговли изделиями народных промыслов и в конце концов эмигрировал в Париж. Там в декабре 1928 года он открыл кафе, состоявшее тогда из одной стойки — можно было сидеть прямо за ней, можно было брать еду с собой. На самом деле Ромен Гари никогда не был ни официантом, ни мойщиком посуды. По словам Роже Ажида, во время учебы Ромен нигде не работал, за исключением гостиницы «Лаперуз», куда его взяли на несколько недель счетоводом по рекомендации Александра Ажида. Вместо того чтобы рваться в пыльные аудитории Сорбонны, где ему было так же скучно, как и в лицее Ниццы, он сидел у себя в мансарде и писал. Ромен вставал в шесть часов утра, немного занимался правом и принимался за творчество, иногда прерываясь на отдых — игру в бильярд в кафе «Лашоп», на площади Контрэскарп.
Ромен направил свои рукописи в «Гренгуар» — престижный политико-литературный еженедельник, одним из основателей которого в 1928 году был Жозеф Кессель. Роже Ажид печатал в газете «Франс-Суар» рассказики, обработанные Роменом, которые оплачивались по пятьдесят франков за штуку, тогда как «Гренгуар» платил по тысяче за страницу. Для начинающего писателя это была значительная сумма, а для Гари — целое состояние.
«Гренгуар» опубликовал сначала «Грозу», потом — «Кокотку», под которыми, как и под «Вином мертвых», стояла подпись Ромен Касев. «Гроза» вышла 15 февраля 1935 года и заняла всю страницу, а 24 мая того же года была напечатана «Кокотка». Имя автора было набрано жирным шрифтом, точно таким же, что и имена знаменитых в те годы Робера де Флера, Франсиса де Круассе, Поля Риваля. Этой газетой правого толка, которая в скором времени станет даже крайне правой, была основана литературная премия Гренгуар с весьма представительным жюри, в состав которого входили Андре Моруа, Жозеф Кессель, Франсис Карко, Абель Эрман, Поль Моран, Пьер Бенуа, а председательствовал Марсель Прево.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});