С началом Второй мировой войны Борух Касев ушел на фронт добровольцем в рядах польской армии.
Среди фотографий, завещанных Роменом Гари сыну, есть только одна, на которой нет четкой подписи на обороте, — она лежит в одном конверте с карточкой его матери. На этом фото изображен довольно молодой мужчина, с умным и проницательным взглядом, — возможно, это и есть Борух Касев, почти девять месяцев обитавший в пансионе «Мермон», но нигде не упомянутый Гари. Разве что в романе «Ночь будет спокойной» есть рассказ об одном посетителе из Польши, который планировал прожить в пансионе три недели и остался на целый год, но в итоге уехал, так и не добившись руки Мины. Однако у этого выдуманного поклонника черты и биография не Боруха, а Малявина — придворного художника шведских монархов, который жил в Ницце и купался в деньгах.
В октябре 1933 года Ромен Касев поступил на юридический факультет университета в Экс-ан-Провансе. В те годы лицеисты, получившие по результатам выпускных экзаменов престижное звание бакалавра, но не знавшие, какую стезю избрать, и ничем в особенности не интересовавшиеся, часто останавливали свой выбор именно на этом факультете, так как считалось, что здесь легче всего учиться. Присутствие на лекциях было не обязательным, и без особого труда можно было получить диплом, дававший доступ в адвокатуру.
До этого времени мать с сыном никогда не расставались. На остановке автобуса, который за пять часов должен был довезти Ромена до Марселя, Мина расплакалась, а окаменевший от горя Ромен в последней попытке скрыть свою слабость сдерживался, чтобы не последовать ее примеру.
Гари знал за собой способность разрыдаться в любой момент и, чтобы этого не происходило, часто принимал в таких случаях презрительный и высокомерный вид. В некоторых особенно тяжелых ситуациях, как, например, похороны его друга Андре Мальро, он просил у своего врача Луи Бертанья таблетку, под действием которой несколько успокаивался и не устраивал публичных истерик. Иногда он так резко вел себя с окружающими, что его принимали за хулигана, грубияна и хама, но за таким поведением он скрывал свою крайнюю впечатлительность, хрупкость и прежде всего бесконечную доброту. По мнению Гари, на мир следует смотреть глазами женщины, так как женское начало — это лучшее, что есть в человеке, и его нужно не только беречь, но и развивать, это единственный способ спасти цивилизацию от угрозы мужской агрессии. Кроме того, в его произведениях женственность часто ассоциируется с фигурой Иисуса Христа, и это отнюдь не значит, что он был апологетом христианства. У Гари нет Христа в религиозном понимании: для него он воплощение женственности, упущенная человечеством возможность создать цивилизацию, основанную на «женских» ценностях.
Ромена Гари также интересует догма единства отца и сына. С ней легко соотнести его постоянное стремление к порождению самого себя и идеализации матери как энергичной женщины с мужской хваткой. В результате в произведениях Гари мы находим и легендарный образ женственного Христа, и фигуру матери, наделенной мужскими чертами. Сам он отнюдь не был женственным мужчиной, каким любил себя выставлять, — в действительности всё обстояло совсем по-другому.
В Экс-ан-Провансе Гари снял комнату на старой, красивой, ярко освещенной улочке Ру-Альферан, идущей под уклон, с низкими домами, расположенную в двух шагах от платанов бульвара Мирабо и кафе «Де Гарсон».
Мать ежедневно приезжала к Ромену на автобусе, привозила еду и ежемесячно выдавала 60 франков, чтобы он мог заплатить за жилье.
В письмах она призывала его стойко переносить враждебность окружающих. За столиком в кафе «Де Гарсон» Гари начал писать роман под названием «Вино мертвых» — кровавую, грязно-порнографическую, полную безысходности, катастрофическую историю, которую он завершит уже на следующий год, переехав в Париж Вероятно, эта рукопись повергла издателей в ужас, так как ни один из них не решился ее публиковать. В ней все тонуло в потоке совершенно не контролируемых инстинктов, не существовало никаких запретов. Соития действующих лиц происходят и на земле, и в воде, и в далеких варварских землях. Персонажи без остановки пили, совокуплялись, испражнялись, мочились, сопровождая всё это воем, хрюканьем и хрипом. Действие начинается в задней комнате притона на Дальнем Востоке, где главный герой, которому Гари придал черты своего лицейского преподавателя философии г-на Фуасье, насилует, а потом убивает четырнадцатилетнюю девочку.
Но, несмотря на явные недостатки и агрессивность романа, в «Вине мертвых», завершенном в феврале 1937 года, уже заметны многие лексические и стилистические приемы Гари. Более удачно он использует их в «Тюльпане», «Большом гардеробе» и много позже в романах «Вся жизнь впереди» и «Страхи царя Соломона».
Интересно, что первые две рукописи Ромена Гари имеют одно и то же название: «Вино мертвых», хотя у одной из них подзаголовок «Буржуазия». Тема и сюжет этих двух произведений совершенно различны. И всё же нечто общее между ними есть: ненависть к мещанству, антиклерикальная направленность, саркастичность, провокационный, даже скатологический характер и катастрофизм.
Благородная простота «Европейского воспитания», первого романа Гари, который увидел свет, резко отличается от этих первых творений.
Гари с нетерпением ждал поездки в Париж и встречи с друзьями: там теперь жили Франсуа Бонди, Роже и Рене Ажиды, Александр Кардо Сысоев, Рене Зиллер. Материальное положение Мины не позволяло ему строить такие планы, но Гари утверждал, что в 1933–1934 годах дела поправились. Возможно, Борух Касев приехал из Вильно с деньгами. Как страшно ни было, Ромен решил попытать счастья — он был убежден, что до армии ему необходимо закончить учебу в столице, а там у него будет шанс познакомиться с влиятельными людьми.
19. Париж
Гари покинул мать осенью, мучаясь угрызениями совести и взяв с собой 500 франков. Прощание было очень тяжелым, но нужно было идти вперед. Приехав в Париж, Ромен записался на юридический факультет Сорбонны на улице Сен-Жак и снял скромную комнатку в гостинице «Европа» на улице Роллен, дом 14 в Латинском квартале, в двух шагах от площади Контрэскарп; там уже жили его друзья Роже Ажид и Саша Кардо Сысоев, за два года до того вернувшийся во Францию из Югославии. Гари писал, что комнаты были с тонкими стенками, мрачные и совершенно не обустроенные: продавленный матрац на узкой железной кровати, примитивная угольная печка, нечто, отдаленно напоминавшее умывальник, над которым было подвешено битое зеркало в пятнах; окна без занавесок; общий туалет на этаже в конце коридора и единственная грязная ванная на всю гостиницу. Возможно, на те деньги, что были у Мины Касев, ничего другого Ромен снять не мог, но странно, что в такой же трущобе жил Роже Ажид. Впрочем, Александр Сысоев дает прямо противоположное описание «Европы»: он вспоминает, что комнаты были просторными и светлыми, в каждой из них имелось по два окна и стоял камин, который топили поленьями, туалеты поддерживались в чистоте и каждый день приходил специально нанятый человек, чтобы сменить постельное белье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});