Читать интересную книгу Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару - Энн Эдвардс

Замужество не помешало Пегги остаться «женщиной свободной морали» в Атланте. Она как-то сказала Фрэнсис, что является единственным счастливым семейным членом из их компании и что она единственная из знакомых ей замужних женщин, которая не боится позволить своему мужу знать, что он — «единственный».

Приятным результатом подобной откровенности, считала Пегги, было то, что она могла встречаться со всеми своими экс-возлюбленными, с которыми ей хотелось, а также «приглашать полный дом молодых людей на чай — и все это без последующих сцен ревности со стороны человека, с которым я живу».

На День благодарения Пегги решила приготовить индейку и пригласить в гости родственников, а поскольку ее квартира была явно тесна, то она собиралась устроить прием в доме отца на Персиковой улице.

Стефенс в это время ухаживал за Кэрри Лу Рейнолдс, молодой леди из Огасты, которую Пегги в кругу близких друзей называла «болотной мальвой» — за ее полноту и белую от пудры кожу. Приглашены были и бабушка Стефенс с тетей Элин, а также другие члены обоих кланов — Фитцджеральдов и Митчеллов. Прием давал возможность и помириться с родственниками, и продемонстрировать свои способности хозяйки дома.

Но за четыре дня до праздника Энгус Перкенсон вызывает Пегги к себе в кабинет и просит ее подготовить статью из двух частей, для написания которой потребуется проделать «чертовски много исследовательской работы за чертовски малый срок».

Дело в том, что пятеро генералов Конфедерации, которые представляли Джорджию и должны были быть изображены в гранитном мемориале на горе Стоун-Маунтин, были, наконец, выбраны, и работа над памятником должна была начаться весной.

Вот почему главному редактору потребовалась статья примерно на три тысячи слов о жизни и достижениях как в мирное, так и в военное время генералов Гордона, Янга (которая должна была появиться в ближайшее воскресенье), Кобба, Беннинга и Райта (в следующее). Сможет ли Пегги сделать это? Разумеется, согласилась она.

Приглашения гостям на День благодарения были уже разосланы, и Пегги в отчаянии кинулась к Бесси, которая дала ей слово, что присмотрит за тем, чтобы индейка на праздничном столе непременно появилась. И Пегги, не раздумывая больше, направилась в библиотеку Карнеги, с тем чтобы выполнить самое важное задание за все время ее репортерской работы.

Окончательный выбор пятерых генералов был сделан утром, и потому в «Джорнэл» должны были поспешить, чтобы успеть опубликовать статью на эту тему раньше, чем конкуренты из «Джорджиан». А уж в том, что о Гражданской войне она сможет написать лучше, чем кто-либо, — в этом она не сомневалась. Возможно даже, что она испытывала потребность проверить свою способность быть точной и достоверной, когда дело касается истории ее родного штата. Особенно после того разочарования и озлобленности, которые вызвала в ней критика ее статьи о женщинах Джорджии.

В среду она просидела в библиотеке до закрытия и ушла, прихватив с собой охапку справочной литературы, над которой до поздней ночи корпела дома.

Утром в День благодарения она сделала первый набросок статьи, после чего сорвалась с места и помчалась в дом на Персиковой улице, чтобы помочь Бесси добавить последние штрихи в сервировке стола.

В субботу Перкенсон получил окончательный вариант статьи с небольшими поправками Джона и, прочитав, сказал Медоре, что это — лучшее из того, что когда-либо написала Пегги Митчелл. Историческая достоверность и глубокое уважение к героям и плюс к этому простая и ясная манера изложения — все это и было причиной того, что статья, опубликованная на следующий день, была восторженно принята читателями.

Обсудив этот успех с Медорой, Перкенсон вновь пригласил Пегги к себе и сообщил ей, что решил продолжить серию еще на три недели, это означало, что Пегги может посвятить по статье размером три тысячи слов каждому из троих оставшихся генералов. И Пегги вновь отправилась в библиотеку Карнеги, чтобы с еще большим усердием продолжить работу.

Статья «Когда генерал Кобб написал Кодекс Джорджии» появилась в декабре. В ней Пегги сама достаточно красочно описала, как Кобб своим красноречием способствовал выходу Джорджии из союза Штатов и присоединению ее к Конфедерации, и о его гибели в битве при Фредериксбурге, в которой погибли и тысячи других людей.

«Бригада генерала расположилась за каменной оградой у старой дороги и была объектом следовавших одна за другой атак федеральных войск. Вдалеке отсюда, через поле битвы, находилась усадьба Старый Холм, родной дом матери генерала Кобба. Из этого дома она выходила замуж, а теперь в саду старого имения стояли батареи северян — батареи, засыпавшие снарядами сына Сары Робинс Кобб.

Во время одной из передышек в бою генерал спешился и направился вниз по дороге, позади стены, на своем пути ободряя и поддерживая людей, давая распоряжения о вывозе раненых и выясняя, с печалью в сердце, сколько солдат погибло, когда пуля неожиданно попала в него. Она разорвала шейную артерию, и генерал был жив еще мгновение, прежде чем умереть на поле боя под грохот ружей».

Читательские отклики на статью были столь восторженными, что Перкенсон позволил Пегги довести объем следующей статьи под названием «Генерал Райт — герой Джорджии при Геттисберге» до 4,5 тысячи слов, что было исключительной редкостью для воскресного журнала. И читатели, не без основания волнуясь, могли прочесть, как «генерал Райт шел в атаку по скользкому от крови откосу, во главе своих кричащих солдат. С саблей в руке он продолжал наступление под градом пуль и снарядов, среди порохового дыма и пушечных залпов, способных запугать любого, менее бесстрашного, человека, чем он. Но страх, казалось, был ему неведом, потому что, подозвав к себе ближе знаменосца, он, размахивая саблей, закричал: «Вперед! За мной! Вы хотите жить вечно?»

Иногда он поворачивался спиной к врагу, обращаясь к своим солдатам, карабкающимся по склону и отстающим, призывая следовать за ним; знаменосец был убит, а знамя подхвачено руками добровольцев, прежде чем оно упало на землю. И они достигли вершины холма, прыгая на захваченные ружья и крича от радости, видя, как враг теперь отступает вниз по другому склону».

Когда через неделю Пегги вернулась в библиотеку Карнеги, чтобы найти материал для следующей статьи — «Генерал Беннинг, герой Бернсайд-Бридж», она с удивлением обнаружила, что заполнила целую тетрадь посторонними историями и кусочками исторической информации, которые заинтересовали ее, но в статью явно не подойдут, — это и случаи из битвы при Геттисберге, и рассказы уцелевших… А когда она писала о генерале Беннинге, то поймала себя на том, что едва ли не больше, чем самим генералом, увлечена историей его жены — крошечной женщины, хрупкой и слабой, но обладавшей необыкновенной стойкостью и львиным сердцем. Она вела дома те же битвы, что выпали на долю почти всех южанок, но ее ноша была тяжелее, чем у многих.

Оставшись совершенно одна на большой плантации, эта маленькая женщина, мать десятерых детей, действовала как храбрый солдат дома, в то время когда ее муж находился на полях сражений в Виргинии. Она следила за тем, чтобы урожай был собран, дети сыты и одеты, а негры присмотрены… В отсутствие мужа она похоронила своего престарелого отца, чья кончина была ускорена войной, утешала горевавшую мать, ухаживала за своей невесткой — вдовой своего брата, присматривала за их детьми и ходила за больными и ранеными солдатами Конфедерации.

Но самым тяжелым делом в эти тягостные дни были три ее поездки в Виргинию, с тем чтобы привезти домой своих раненых родных.

Последняя статья была опубликована 20 декабря. К Рождеству Пегги сделала два очень важных для себя открытия. Во-первых, только сейчас осознав, как много ей пришлось пройти, чтобы оценить свой брак с Джоном Маршем, она сняла с входной двери их квартиры две карточки и заменила одной, на которой было написано: «Мистер и миссис Джон Марш». А во-вторых, она почувствовала, что стремление написать что-нибудь более капитальное, чем газетная статья, овладело ею.

На Рождество Джон подарил ей две книги — «Бесплодная земля» Элен Глазгоу и «Великий Гэтсби» Ф. Скотта Фитцджеральда. Глазгоу была родом из Ричмонда, штат Виргиния, то есть тоже южанка, и на Пегги произвела большое впечатление способность автора так точно воспроизвести в книге жизнь среднего и высшего классов Юга. Подобно Фитцджеральду, Элен Глазгоу была стилистом и относилась к той категории писателей, которыми Пегги восхищалась больше всего, полагая при этом, что ей самой никогда не попасть в их число.

Пегги прочла подаренные книги, и вера в свои силы покинула ее на несколько недель. А тут еще «Высший Свет» отверг ее короткие рассказы, и Пегги окончательно пришла к выводу, что Джон ошибся в отношении ее писательских способностей. Но потом ей вдруг пришла в голову мысль о романе, который отражал бы жизнь и нравы «века джаза».