Но было не до смеха, когда подвыпивший кинокрасавец Олег Стриженов в присутствии Высоцкого принялся усердно убеждать Марину: «Ну чего ты в нем нашла?!. Ты помотри, кто он такой – коротышка, алкаш. Вот я – мужик!» Недолго думая Высоцкий остудил пыл увядающего секс-символа, легко отправив в нокаут. И заслужил аплодисменты.
Аксенов тоже был «шармирован», по выражению Анатолия Гладилина, Мариной. Как-то они втроем славно сидели в уютном местечке. Смотрели на Влади влюбленными глазами. А она вдруг ошарашила: «Толя и Вася, если бы вы знали, как мне хорошо с вами! Только я одно не могу понять – почему вы оба такие антисоветчики? Вы живете в прекрасном мире социализма и все время его критикуете! Что вам не нравится в Советском Союзе?» Завелась: мол, вы просто не представляете, каково жить на Западе! Безработица, расовое угнетение, равнодушие друг к другу, налоги и так далее. На налоги она особенно ополчилась – ты всегда останешься нищим, если не будешь получать деньги в конверте под столом… Слава богу, молодым прозаикам хватило сметки не спорить о политике с красивой женщиной.
Но когда через пару дней ее в брючном костюме не пустили в ресторан гостиницы «Советская» и порекомендовали гражданке одеться «поприличнее», она закатила истерику и орала на ни в чем не повинного Гладилина: «Как ты можешь жить в этом фашистском государстве? Фашистские законы! Фашистские запреты!»
Гостеприимный дом Макса Леона всегда был открыт для друзей с Таганки. Обычно после вечерних спектаклей и ужина в ВТО все ехали к Максу, пили водку, пели песни. Высоцкий – свои, Золотухин – русские народные.
«Нас с Володькой в театре называли «певчими дроздами», – рассказывал Валерий Золотухин. – Влади наше пение нравилось. И вот мы стали петь и как бы бороться на подсознательном уровне за внимание красивой женщины. Но со мной была моя жена Нина Шацкая. Она увидела, что я чересчур уж разошелся, схватила меня «за барки» и увела. Вот и все… И соперничества между нами не было никакого».
Тем более что наибольшее впечатление (кроме, разумеется, Марины Влади, «существа с другой планеты») на Золотухина произвело обилие экзотических по тем временам напитков…
Но вот ведь незадача – на одну из вечеринок в эту компанию попала, к немалому неудовольствию Высоцкого, Татьяна Иваненко. Увидев новое лицо, Марина изобразила радость: «Как хорошо, что вы пришли!..» Ей уже нашептали о присутствии в жизни Владимира некой актрисы Тани.
Потом говорили: «Танька сидела в кресле, неприступно-гордо смотрела перед собой в одну точку и была похожа на боярыню Морозову». А закончилась вечеринка традиционно – a’la russ, то бишь со скандалом. «Кухонные разборки» затеяла Иваненко, которая заявила Марине, что «ОН мой – и только, и уже завтра он вернется ко мне». Марина проявила характер и сказала, что от такого мужчины, как Володя, она не откажется, даже если ради этого придется лечь на рельсы.
– Ах так? – взъярилась Татьяна. – Так я вам скажу: еще не родился мужчина, ради которого я сделала бы это!
Ошеломленная Марина только разводила руками и повторяла: «Девочка моя, да что с тобой?..»
Высоцкий пытался вмешаться, то затыкал рот Татьяне, то случайно сдернул с шеи Марины колье, и драгоценные жемчужинки рассыпались по всему полу… В общем, было «весело». Угомонились все только часам к трем утра, когда режиссеру Анхелю Гутьерресу удалось все-таки увести Татьяну домой, а Высоцкий поймал грузовой молоковоз и отвез в гостиницу Марину. И в ее номере… благополучно задремал.
* * *
Так пропойтесь ей, злые песни,Отзвучите ей, все кантаты!Гимны добрые или вести,Чаще в голову лезьте для Таты!
Владимир Высоцкий– Лар, проснись… Ну, Лар…
– Слушай, Лешка, отстань. Я спать хочу, – Лариса Лужина приоткрыла один глаз, взглянула на часы. – Побойся бога, два часа ночи.
– Лариса, у нас гости. Вставай, а…
– Какие еще гости? – Она уже окончательно проснулась и требовательно посмотрела на мужа. – Ты с ума сошел? Мы никого не ждем…
Но Алексей улыбался:
– Гости нежданные – Володя Высоцкий и, – он взял паузу, – Марина Влади!
– Что? – Лариса села. – Что ты сказал?
– Высоцкий с Влади! Вставай!
– Ну и что? Подумаешь! – Она закусила удила. – Тоже мне. Не выйду я к ним – и баста! Даже чистого белья не дам. Пусть на раскладушке как хотят вдвоем укладываются. И водку свою пусть сами пьют! Я сплю!
Алексей Чардынин прикрыл дверь за собой и вернулся к гостям: «Вы присаживайтесь, ребята. У Лары, знаете, мигрень…» А Лужина, оставшись одна и отвернувшись к стенке, злилась и шептала про себя злые слова, надеясь, что Высоцкий их если не услышит, то чудом почует: «Так вот ты какой! Два месяца назад я вас тут с Танькой оставляла, а сама два часа потом по холоду гуляла, создавая «интим», а теперь?!. Они же при мне клялись, что никогда не расстанутся… А теперь он с этой фифой французской посмел заявиться! Совсем совесть потерял! Тут что, дом свиданий для Высоцкого?! Жалко, я этому «мужу» Марининому в свое время не дала. Было бы о чем с ней сейчас поговорить…» Она прислушалась. На кухне чуть слышно позвякивала посуда, Володя что-то смешное рассказывал, Марина и Лешка тихо хихикали. Да ну вас всех, решила Лариса, укрылась с головой – и уснула…
Конечно, на Таганке роман Высоцкого и Иваненко ни для кого не был секретом за семью печатями. Да разве мог Владимир Семенович не обратить внимания на очаровательную выпускницу ВГИКа, появившуюся в театре осенью 1966 года?.. Как говорили его друзья, всесокрушающая красота Татьяны завораживала, мгновенно заставляла мужиков вспоминать, что они мужчины, совершать безумные поступки только лишь ради того, чтобы привлечь внимание этой белокурой чаровницы. И тут Высоцкому даже не нужно было предпринимать каких-либо усилий, просто оставаться самим собой. Хотя наиболее проницательные замечали, что его притягивали к Тане холодноватая цельность натуры, сильный характер, ее упрямая уверенность в своей притягательной силе и правоте. Он посвящал ей не бог весть какие поэтические строки:
Как все это, как все это былоИ в кулисах, и у вокзала!Ты, как будто бы банное мыло,Устранялась и ускользала…
Но и прозаический парафраз: герой новеллы Высоцкого «О жертвах вообще, и об одной – в частности» – актер Владимир именно в кулисах признавался возлюбленной: «Таня! Я вам звонил! Я так хотел вам сказать, что я вас люблю… Я вас люблю!..»
Что говорить, если даже Людмила Абрамова называла Иваненко самой умной из тех женщин, к которым Владимир был неравнодушен: «Я ею восхищаюсь и ей завидую…» Татьяна же не оставалась в долгу, высоко оценивая редкостную красоту, ум и начитанность Люси.