будешь сидеть на цепях, пока…
Арлен вцепился зубами в мясистый палец и сжал челюсти. Охотник заорал так, что почти оглушил. Рот наполнился кровью, и на языке снова осел привкус железа. Послышался хруст, и охотник завизжал еще истошнее.
Скрип петель и топот ног почти растворились в визгах охотника, который дергал руку на себя, пытаясь вырваться. Появились еще руки, схватили Арлена за плечи и потянули прочь. Зубы щелкнули и сомкнулись. Охотник отлетел в сторону, раздался грохот. Свет колыхнулся и погас. Кто-то выругался и крикнул наружу, чтобы принесли лампу.
Визги охотника превратились в хныканье. Вскоре пришел один из деревенских с лампой в руках и осветил хлев.
Удар по голове, еще один по животу. Снова болью прострелило ребра. Арлен согнулся и бухнулся на бок.
— Палец! Мой палец! Он мне палец оттяпал! — продолжал кричать охотник, зажимая одной рукой другую. Двое склонились над ним и пытались как-то его успокоить.
Над Арленом склонился Вильгельм.
— Выплюнь, — скомандовал он.
Арлен усмехнулся и сплюнул палец на пол.
— Зачем? — спросил Вильгельм, прищурившись.
Арлен смотрел ему в глаза. Теперь он не чувствовал страха, только бурлящую в жилах ярость.
— Похотливой свинье пальцы не нужны, — процедил он.
Вильгельм смотрел еще пару мгновений, а потом выпрямился и подошел к скулящему на полу охотнику.
— Ты хочешь сам возлежать с ведьмой? — спросил он.
Охотник посмотрел на Вильгельма и нахмурил брови на раскрасневшемся лице. Махнул рукой в сторону Арлена, возмущаясь.
— Да какая разница⁈ Он мне…
Вильгельм схватил своего прихвостня за ворот, дернул на себя и с силой ударил в нос.
— Ты мне все еще нужен, особенно сегодня ночью. Так что суд отложим на потом, — пробасил он, роняя охотника на пол. Тот шлепнулся на задницу, а потом на бок, и свернулся колачиком, зажимая лицо руками. Он тоненько, чуть слышно скулил и всхлипывал. Двое других не решались к нему подойти. Они дождались, пока Вильгельм покинет хлев, и только тогда поволокли своего товарища прочь.
Арлен сплюнул остатки крови, но от привкуса железа не избавился.
Нет уж. Нельзя тут отсиживаться. Если не эта свинья, так найдется другая. Надо выбраться и помешать охотникам.
Вот только со связанными руками и ногами не убежать. И в голове, как назло, не было ни единой мысли. Только мелькали в воображении картины издевательств охотников над плененной Улой. Виделось, как ее бьют и режут, как она кричит от боли, плачет, страдает. Как беспалый свин трогает ее там, где не положено, как мнет ее кожу, оставляя красные следы, как…
Арлен злился, дергался, пытался силой порвать веревки, но те были прочны. А, может, это у Арлена ослабли руки. Но он пыхтел от злости и продолжал попытки.
Нельзя так с Улой! Она же такая нежная на ощупь, такая мягкая и податливая. Она девушка! Господи Боже, нельзя с ней так. Она не заслужила наказаний.
Совсем рядом послышались шаги. Арлен замер, прислушиваясь. Шаги были легкими и слишком аккуратными, чтобы принадлежать кому-то из охотников. Да и петли ворот не скрипели, это бы Арлен точно услышал, даже сквозь свое пыхтение.
— Арлен, — прошептал знакомый девичий голос. И перед глазами появились черные локоны, а следом и лицо. Знакомое и незнакомое одновременно. Бренна выглядела обеспокоенной и испуганной. — Арлен, милый мой, как ты?
Она огладила пальцами щеку, и это прикосновение показалось Арлену неприятным. Словно холодным металлом прошлись. На мгновение лицо Бренны сделалось недоуменным, но сразу же вернулось к выражению беспокойства.
— Полежи, хороший мой, я сейчас.
Она огладила плечо и потянулась к связанным рукам. Веревки натянулись и тут же ослабли, освобождая руки. Бренна быстро обернулась на двери хлева, а потом проведя рукой по боку, двинулась к ногам. Арлен зашипел как от боли, и Бренна ойкнула и сразу убрала руку. Было не настолько больно, но ее прикосновений не хотелось.
— Прости, любимый мой, прости. Больно? Тебя били?
«Мой, мой, мой». Вот же заладила. Арлен больше не ее. Да и был ли хоть когда-то?
— Зачем пришла? — тихо спросил он, разминая руки и растирая запястья.
Веревки на ногах тоже натянулись и расслабились. В свете оставленной охотниками лампы блеснуло лезвие ножа. Бренна убрала его в небольшие ножны на поясе и умостила руку на ноге Арлена. Он сел, подтянул ноги к себе и принялся растирать лодыжки.
— За тобой пришла. Зачем же еще? Глупый мой…
— Не твой, — прервал ее Арлен. Бренна замерла, и лицо ее вытянулось в удивлении. — И не такой уж глупый.
— Ну прости, родной, я же пришла помочь, — подсела поближе Бренна и потянулась рукой к лицу.
— Помогла. Спасибо, — Арлен остановил ее руку своей. — Теперь можешь возвращаться к Титу.
Ее тонкие пальцы дернулись. Она опустила голову, и черные волосы закрыли лицо. Плечи ее мелко задрожали. Послышался всхлип.
— Зачем ты так? — еле слышно прошептала она.
Она в миг сделалась хрупкой и несчастной. И в Арлене помимо воли проснулась жалость. Он ведь так и не объяснился с ней. Увиденное днем не освобождало его от ответственности за свои слова и действия. Он целовал ее губы не просто так, а потому что в тот момент желал большего. Пускай она не была ему верна, но это не значит, что и он получил право ее обманывать.
С ней нужно поговорить, но не тут. Сначала необходимо уйти из хлева. И чем ближе к лесу Арлен окажется, тем лучше. Он кое-как встал на непослушные ноги и протянул Бренне руку.
— Пойдем. Нужно поскорее отсюда убраться.
Бренна помедлила сначала, а потом взялась за его пальцы и встала на ноги, не поднимая головы.
— Как ты пробралась внутрь? — спросил Арлен. Бренна потянула его за собой во тьму соседнего загона.
Там за старым ведром оказался лаз. Бренна отпустила его пальцы и проползла наружу. Арлен прикинул размеры лаза, улегся на живот рядом с дыркой и тихонько пополз вперед.
В голове всплыл образ отца и обещание Вильгельма наказать его за прегрешения сына. Вот только теперь выбор был между отцом и Улой. И Арлен выбрал Улу еще тогда, когда в последний раз покинул отчий дом.
Он старался не делать лишних движений, потому полз медленно. Наконец, он вылез наружу, где все это время его ждала печальная Бренна. Она терла глаза руками и бесшумно всхлипывала. На сердце у Арлена становилось тяжело. Может, он неправильно истолковал увиденное днем?
Железный привкус во рту потихоньку растворялся, но ему на замену приходила жажда. Пить хотелось сильнее, чем в самый жаркий день жатвы. В лесу попьет. Найдет там ручеек и попьет.
Оглядевшись кругом, Арлен убедился, что это действительно был хлев старушки-травницы.