под зеленые кроны к его ведьме, — к его Уле, — он не сможет.
Зачем же тогда Вильгельм откладывает неизбежное? Помучить хочет? Возможно. Как-то раз Арлен слышал пересказ проповеди от Тита, который удосужился дойти до церкви в городе. Там говорилось, что муки телесные помогают грешникам смягчить небесное наказание после смерти.
— Будешь пытать? — уточнил Арлен.
— Не тебя, — ответил Вильгельм после небольшой паузы.
Арлен раскрыл глаза и посмотрел на Вильгельма. Тот ухмылялся, скривив губы и оголяв часть желтоватых зубов.
— Ее, — добавил он. Слишком явным было его предвкушение, что-то на грани с похотью.
Перед глазами вспыхнули страшные картины. Вильгельм также ухмылялся, довольный собой, а Ула лежала перед ним, связанная и искалеченная, измазанная собственной кровью.
Внутри все сжалось, и вместе с тем в грудине заполыхало пламя ярости.
— Ты ее не тронешь, — прорычал Арлен. — Даже пальцем. Не посмеешь.
Вильгельм встал, и с его лица схлынули все эмоции. Больше не было ни торжества, ни предвкушения. Только твердая уверенность в своей правоте.
— Посмею и трону. И буду пытать, пока она не признает свои грехи перед Господом. Я буду снимать с нее кожу маленькими кусочками, если потребуется. А потом сожгу на костре. Таков конец каждой ведьмы.
У Арлена сжимались до хруста челюсти, а пальцы начало покалывать от бурлящей в жилах крови. Теперь ему было страшно не за себя. Он все еще был совершенно беспомощен, и это беспомощность злила не меньше самоуверенности Вильгельма.
— А ты будешь наблюдать за всеми ее мучениями.
Арлен замер. Нет. Нет, Господи, нет! Он не сможет, не вытерпит. Лучше он примет все пытки на себя, чем будет смотреть.
Он уже открыл рот, но охотник его перебил.
— Я бы сделал наоборот, если бы твоя судьба волновала ее в той же степени.
— Ее волнует моя судьба! — выпалил Арлен. — Волнует не меньше, поэтому лучше меня пытай.
Вильгельм смотрел внимательно, возвышаясь неподвижной скалой. Его лицо терялось в темноте, и только холодные глаза отражали слабые блики лучины. Сейчас он был жестоким судией, определяющим людские судьбы. И Арлен не хотел отдавать жизнь Улы ему в руки. Только не ему.
— Когда поймаю ее, проверю. Но если сбежишь, она понесет наказание за тебя. Вместе с твоим отцом.
Вильгельм ни на мгновение не сомневался, что сможет поймать Улу. И это тоже злило. Ула сильна, сильнее многих других ведьм. Но она все еще девушка, она слабее мужчин. Вдруг они все-таки ее поймают? Вдруг, Господь действительно на их стороне? Но почему? Она ведь не грешница. Она не делала ничего плохого.
Богу не за что ее наказывать.
Какое-то время Вильгельм еще смотрел сверху вниз на Арлена, а потом молча развернулся и растворился в черноте ночи. Скрипнули петли, и ненадолго в хлев проник тусклый свет звезд, очерчивая пустые перегородки. Здесь не было скота. Значит, это хлев деревенской травницы, которая была уже слишком стара, чтобы ухаживать за козочкой. Вот и продала ее старейшине прошлой осенью.
Арлен остался один. Лучина продолжала тускло светить, выхватывая из темноты лишь маленький кусочек пространства.
Отец его предал, как и Бренна, и не на кого было надеяться. Он остался один в плену ведьмоловов, дожидаясь пыток. Лишь бы Ула не дала себя поймать. Лишь бы она оказалась сильнее. Пусть прогонит их прочь.
Хорошо, что Арлен не дал клятвы перед древом.
Попытаться ли сбежать? Или не стоит? Если Арлен спасется, отец точно пострадает. А если охотники все же поймают Улу, то и ей достанется вдвое больше. Нет, лучше остаться тут. Лучше помочь ей сбежать, если это потребуется. Лишь бы она сама не сунулась его вызволять, не стоит его жизнь таких рисков.
Петли снова скрипнули. Кто-то зашел в хлев. Арлен увидел силуэт в неверном свете звезд. Он постоял пару мгновений в дверях, а потом двинулся к лучине, оставив дверь приоткрытой. Когда он подошел ближе, язычок пламени осветил лицо одного из охотников. Его неровно обрезанные, уже седеющие усы растянулись по лицу, скрывая улыбающиеся губы.
— Ну что? Как там эта ведьма? — спросил он, продолжая улыбаться. Он выглядел приветливым и дружелюбным человеком. Но сути его вопроса Арлен не понимал. Неужели ему действительно хотелось справиться о здоровье Улы? На кой оно ему?
Арлен молчал и хмурился, а охотник продолжал на него смотреть и ждать ответа. Вдруг он охнул, вскинул руки и сделал пару спешных шагов к Арлену. Наклонился и запричитал.
— Тебе же неудобно! Не дело это, так тебя держать.
Он потянул Арлена на себя, — силы в его руках оказалось больше, чем казалось по виду, и небольшое пузо ему ничуть не мешало, — усадил на колени и отряхнул от прилипших соломинок. Мокрый бок, на котором лежал Арлен, сразу обдало прохладой, а затекшие лодыжки закололо тысячей иголок.
— Так-то лучше! — похвалился охотник.
Лучше бы Арлена не трогали и оставили как есть. Он ведь только привык к прежней позе.
— Ну дык чего? Как там ведьма? — переспросил он, подтаскивая ближе к Арлену табурет, на котором сидел Вильгельм.
— Здорова, — буркнул Арлен, продолжая ерзать, чтобы усесться поудобнее.
Охотник расхохотался, громко и звонко, шлепнул ладонью по собственному колену, а затем смахнул с глаз слезы. Хотя Арлен его лицо теперь видел плохо. Лучина осталась позади охотника, и его лицо оказалось в тени, освещаясь лишь с одного бока.
— Ох ты шутник! Хороший парнишка, жалко тебя, знаешь? — Он наклонился поближе и оперся о колено. — Вот не связался бы с ведьмой, жил бы дальше своей жизнью. Но я понимаю, тут сложно устоять. Все они такие, понимаешь? Грешницы, которым стыд не знаком. Прислужницы Сатаны. С любым могут, понимаешь? Уж я-то знаю!
Он назидательно потряс указательным пальцем перед носом Арлена. А потом приблизился еще сильнее и зашептал.
— Не думай, что она только под тобой стонать горазда. Подо мной стонать еще громче будет.
Глаза его заблестели в неровном свете лучины, а усы расползлись еще шире. Он руками вывел в воздухе фигуру.
— Она ведь хороша, да? Наверняка молоденькая, раз такого юнца забрала.
Внутри снова начал вскипать гнев. Охотник не о здоровье ее спрашивал. Этот похотливый свин сам хотел с ней согрешить.
— Уж я-то о ней позабочусь, когда мы ее поймаем. Вот тогда она и поймет, что в мужчине главное.
Челюсти сжимались все сильнее. Руки и ноги напряглись, и запястья с лодыжками закололо сильнее. Но это не важно.
— Я покажу этой шлюхе, что такое рай. Уже представляю, как она будет извиваться и кричать в моих руках.
— Не позволю, — прорычал сквозь зубы Арлен.
— Ты-то? — усмехнулся охотник и снова ткнул пальцем под нос Арлену. — Ты