Купава страдала больше всех остальных. Горько оплакала она смерть князя Глеба, друга своего милого. Но еще более мучила девушку неизвестность: никто не мог поведать девушке о судьбе ее родных. Как поступил Святополк с боярином Блюдом — человеком, предавшим его отца? Каково сейчас приходится матушке и маленькому Яроку? Страшно было думать о том, что Рута и впрямь могла отказаться от них и тем самым обречь на муки.
Купава почти перестала спать, по ночам дремота то надвигалась, то вновь уходила прочь — как будто дразнила ее. Но хуже бессонницы были тяжелые мысли. Все ночи напролет она просиживала подле маленького светильника. Его дрожащий огонек мерцал одиноко и печально, словно опасался, что окружающая девушку тьма вот-вот поглотит их обоих. Нечто подобное творилось и в душе у Купавы. За что ей выпала такая судьба! Козни Святополка, предательство Руты, немилость у новгородского князя, смерть Глеба, тревога о родных. И отсутствие вестей от Позвезда.
В церквях упоминали имена убиенных Бориса, Глеба и Святослава. Вокруг только и говорили о том, что новый киевский князь отправил убийц ко всем младшим братьям. Слухи о том, что творится в других городах, доходили в Новгород с большим опозданием, и сердце девушки обливалось кровью при мысли о том, что, быть может, в этот самый час ясные очи Позвезда уже не смотрят в ласковое небо…
Сон. Один и тот же сон приходил к ней, когда ей все же удавалось под утро ненадолго забыться. Позвезд, облаченный во все черное, в плаще, трепещущем на ветру… Позвезд, скачущий в кромешной мгле в свете мрачных огней на большом черном коне… На короткое мгновение он поворачивает голову, и сердце Купавы замирает от холода ледяных глаз…
Коснятин и Добрыня строго-настрого велели Купаве не покидать двор посадника, но девушка не могла усидеть взаперти. Она в отчаянье бродила по городу с надеждой хоть что-нибудь узнать о своих близких у заезжих купцов, хотя ей и было страшно ходить по улицам без сопровождения — то и дело она встречала на своем пути Гуннара. Как будто сам дьявол подсказывал ему, когда и где она появляется. Странным казалось то, что варяг не осмеливался даже заговаривать с Купавой. Постепенно она перестала обращать на него внимание — ведь все её помыслы занимала тревога о родных и любимом.
На некоторое время ее успокоило известие о том, что киевский князь ищет поддержки у киевской знати. Боярин Блюд был слишком уважаемым в городе человеком, и Святополк, возможно, не станет пока что воспоминать о своей кровной мести. Но надолго ли?..
— Ты хочешь узнать о своем отце?
Купава вздрогнула и с тревогой взглянула на человека, шепнувшего ей через плечо волнующий вопрос. Невзрачный мужичок с неприметной внешностью. Бросив на девушку многозначительный взгляд, он устремился в проулочек, ведущий в Немецкую слободу. Купава, не раздумывая, поспешила за ним. Ей в голову не могло прийти, что впереди ее может ждать западня.
Но именно так и вышло. Лишь только она перешагнула порог незнакомого дома, как чья-то рука зажала ей рот тканью, пахнущей чем-то едким…
ГЛАВА 10
Купава потеряла представление о времени и никак не могла проснуться. Порой девушка слышала голоса, но ничего не понимала. Окруженная полной темнотой, она чувствовала себя так, будто плывет по воздуху. Она не имела ни малейшего представления о том, куда увозили ее похитители, и главное — зачем.
Однажды утром темнота наконец исчезла, и девушка очнулась, но ощущение раскачивания не проходило. Поясницу ломило, в висках стучало, во рту пересохло… Сквозь туман, не спешащий отпускать ее сознание, Купава услышала шум плещущей воды, затем до ее слуха донеслись резкие звуки чужого языка, и одновременно с этим она уловила заманчивый запах жаркого из дичи.
С трудом открыв глаза, девушка с отчаянием обнаружила, что находится на огромном драккаре, рассекающем воды огромной реки. Она лежала в ладье, которую гнал по течению сильный ветер. Впереди, сзади — со всех сторон медленно двигались десятки жилистых рук.
— Как спалось, моя красавица? — раздался рядом до противного знакомый голос Гуннара.
— Куда вы меня везете…
— В Киев, радость моя. В Киев. Ты ведь беспокоилась о своих родных, не так ли? Вот я и решил доставить тебя к ним. И лично сопроводить, чтобы спасти от тех невзгод, которые подстерегают молоденьких девушек в дальнем пути.
— В Киев… — девушка не знала, что и думать. С одной стороны, ее несказанно обрадовала возможность вернуться домой, но оказаться во власти бешеного варяга было невыносимо страшно. — А как же князь Ярослав? Он ведь решил отомстить Святополку за убийство братьев и очень нуждается в тебе и твоих воинах…
— Наши пути разошлись, — мрачно усмехнулся Гуннар. — Скажем так: князь Ярислейф не оправдал моих надежд. И сейчас мне все равно — пусть Свентополк убивает братьев, пусть Ярилейф убьет Свентополка. Я должен сберечь своих воинов. И тебя, красавица моя.
Варяг уклонился от прямого ответа. Ему было что скрывать от Купавы, как, впрочем, и от всех остальных русичей.
* * *
Князь Ярослав, узнав о гибели Бориса на реке Альта вблизи Переяславля, пришел в ужас. Он немедленно снарядил отряд варягов, чтобы те поспешили в Муром к его младшему брату Глебу. Не было никакого сомнения, что следующим от руки Святополка должен погибнуть последний оставшийся в живых сын византийской царевны.
Гуннар незамедлительно отправился в путь. Но вблизи Смоленска он встретил доверенных людей киевского князя. То, что произошло между ним и его старым другом Свавильдом, известно было лишь малому кругу людей.
Когда-то давно, еще в Византии, между двумя варягами-берсеркерами произошло братание. Затем их пути разошлись. Гуннар вернулся в Свеарике, чтобы служить своему родичу Олафу шведскому, а Свавильд стал наемником у Болеслава польского. Когда к власти в Киеве пришел Святополк, король Польши тут же отправил к своему зятю варягов, славящихся буйным нравом и полным отсутствием жалости. Неудивительно, что именно Свавильда и его людей новый киевский князь отправил разобраться с главными соперниками в борьбе за власть.
Но варяг никак не ожидал, что под Смоленском столкнется со своим побратимом. Пусть Святополк убивает братьев — это его дело, но у Свавильда не было желания сражаться с лучшим другом. Даже ради денег.
У Гуннара же оказались свои соображения. Встретив на своем пути старого друга, он решил, что это перст судьбы. Не Русской земле служил хитрый варяг. Его считали берсеркером, но лишь очень немногие знали, что Гуннар был совсем иным — расчетливым и хладнокровным воином, умеющим управлять своими чувствами. Его драккары разъезжали по Двине и Дунаю, их гостеприимно встречали короли и императоры, которые были рады оплачивать золотом службу могучего варяга и его воинов. Теперь Святой Руси принес клятву в Новгороде Гуннар, но в душе своей продолжал верить только своим богам и золоту.