Читать интересную книгу Летняя королева - Чедвик Элизабет

Петронилла дрожала с головы до ног, однако смогла собраться с силами и поднялась с кровати. Она прошла мимо собравшихся священников с высоко поднятой головой. Алиенора последовала за ней, тоже не глядя на духовенство. Это были стервятники, которые только и ждали возможности попировать на месте убийства.

– Ты понимаешь, что ты наделала? – набросилась Алиенора на сестру, едва за ними закрылась дверь ее покоев. – Как мы сможем замять этот скандал? Так бы и вытрясла из тебя всю душу!

– Я люблю его, – повторила Петронилла и сложила руки под плащом, обняв себя за плечи. Ее голос дрогнул. – И он любит меня.

– Тебе это только кажется, – сурово отрезала Алиенора. – Ты еще ребенок, и он соблазнил тебя.

Голос Петрониллы зазвучал пронзительнее.

– Это не так, не так! И я не ребенок!

– Тогда перестань вести себя как дитя! И долго это творилось у всех под носом? Долго ты всех обманывала? Та ночь в Тальмоне – та салфетка. Ты была с ним, верно?

– А если и так? – Петронилла выставила подбородок. – Это была лучшая ночь в моей жизни. Он заботится обо мне. А ты нет. Тебя волнует только твоя королевская репутация.

Каждое слово Петрониллы било Алиенору наотмашь.

– Даже если забыть о моей королевской репутации, я доверилась Раулю де Вермандуа; он предал мое доверие и покрыл позором и себя, и тебя. Он годится тебе в деды – в отцы уж точно. Ты позволила Эмери де Ньору стать козлом отпущения и понести наказание за то, чего он не совершал. – В голосе Алиеноры звучало отвращение. – Как ты думаешь, что сказал бы наш отец, узнай он об этом? Думаешь, он бы одобрил?

– Он ушел и бросил нас! А раз уж мы заговорили о предках, то наши бабушка и дедушка не беспокоились о том, что о них подумают. Они жили и любили как хотели!

– И с тех пор за это расплачиваются другие – в том числе и ты, взявшая с них пример.

– Лучше пусть я буду как они, чем сохнуть никому не нужной!

Звонкая пощечина поставила точку в этом обмене мнениями. Ладонь Алиеноры горела от удара, а след на лице Петрониллы из белого превратился в красный. Вздрогнув, Петронилла обратила на сестру взгляд, полный ненависти, страдания и яростной бравады. Алиенора увидела перед собой раненого зверька, который забился в угол, но готов сражаться до конца и забрать с собой врагов.

– Что с нами стало? – прошептала Алиенора. – Мы же сестры… Неужели мы стали врагами? Нам их и без того хватает, неужели мы станем рвать друг друга на части?

Ярость битвы угасла в глазах Петрониллы. Она горестно всхлипнула, затем еще раз и еще, словно от ее тела отрывались маленькие кусочки.

– Петра… – Алиенора не могла вынести вида страдающей сестры. Она притянула ее к себе и крепко обняла. По лицу Алиеноры потекли слезы, Петронилла всхлипывала. Бедная девочка так одинока и беззащитна! Кастрировать этого де Вермандуа и то будет мало!

Когда буря стихла, Алиенора отвела Петрониллу к камину, дала ей салфетку, чтобы вытереть слезы, и налила им вина.

– На что ты рассчитывала? – спросила она. – Рано или поздно это должно было всплыть. Такое в тайне не удержишь.

– Мы жили сегодняшним днем, – фыркнула Петронилла. – Будущее не имело значения.

– Будущее всегда имеет значение.

Петронилла подняла правую руку и протянула ее Алиеноре, раскрыв ладонь.

– Почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Мы с Раулем уедем куда-нибудь. Ты могла бы поселить нас где-нибудь в Аквитании. Там о нас позаботятся. Никто ни о чем не узнает.

Алиенору пронзила острая боль и разочарование.

– Все узнают. Ты живешь в мечтах. Если вы забываете о мире, это не значит, что мир забывает вас. Вы с Раулем де Вермандуа не можете просто исчезнуть в деревне, как пара крестьян.

Петронилла мятежно воскликнула:

– Ты – королева Франции, ты можешь все устроить. У тебя своя жизнь и муж. Почему мне нельзя так же?

Алиенора в недоумении уставилась на Петрониллу.

– Рауль не может на тебе жениться. Он женат на племяннице Тибо Шампанского. У него есть ребенок. А то, что сделала ты, называется блуд и прелюбодеяние.

– Он не любит свою жену, он никогда ее не навещает.

– С Раулем тебе не найти счастья.

– Откуда тебе знать, как найти счастье? – спросила Петронилла. – Ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что счастлива с Людовиком?

– Моя жизнь сложилась иначе, и мы сейчас не говорим обо мне и о Людовике.

– Ха! – Петронилла поднялась со скамьи и зашагала по комнате, потирая руки. – Делай что хочешь, но я ни за что не передумаю.

«Как все запутанно», – подумала Алиенора. Вначале она полагала, что сдерживает мелкий скандал, девичьи пакости, но теперь все раздулось в огромный скандал, какого не скроешь. Она надеялась, что сможет отправить Петрониллу в женский монастырь в Сенте, но это было бы все равно что бросить дикую кошку в голубятню. Если бы она только видела, что происходит у нее под носом, но теперь уже слишком поздно. Непоправимое свершилось.

17

Париж, осень 1141 года

Двор, ощутимо притихший, прибыл в Париж после недели непрерывного путешествия по тяжелым осенним дорогам. Рауля держали под охраной, ему разрешили ехать верхом на собственном коне, но Людовик его сторонился. В ту первую ночь в Пуатье они поговорили на повышенных тонах, точнее, Людовик кричал, а Рауль молча слушал, сгорая от стыда, и с тех пор они не разговаривали. Взяв пример с Людовика, остальные придворные отвернулись от Рауля, так что, хотя он и ехал рядом, его будто не замечали – и это притом что он был душой и сердцем долгих путешествий, развлекая всех своими историями и шутками. Петрониллу держали под надежной охраной, она ехала в паланкине далеко от того места в кавалькаде, где находился Рауль.

По прибытии в Париж Рауля проводили в покои и посадили под домашний арест, а Петрониллу привели в комнаты Алиеноры и не давали возможности общаться с возлюбленным. Она по-прежнему оставалась упрямой и неприкаянной, но из-за задернутых штор балдахина до Алиеноры доносились рыдания сестры, и, несмотря на клятву оставаться безучастной, ее сердце разрывалось от сочувствия и боли.

– Людовик, могу я поговорить с тобой наедине? – спросила Алиенора.

Он поднял голову от документа, который читал.

– О чем?

– О деле.

Он колебался, а затем приказал всем покинуть комнату.

Подойдя к окну, Алиенора указала на мягкие сиденья широкого подоконника.

– Посидишь со мной? – Рядом стоял графин, и она налила вино в два кубка.

Он вздохнул и бросил свиток на стол.

– Что такое? – Он сложил руки перед собой и не шевельнулся, чтобы присоединиться к ней.

Она потягивала вино. Его привезли из Аквитании – Алиенора вспоминала вкус Бордо.

– Я все думала, что делать с Петрониллой и Раулем. Не держать же их под замком до конца дней.

Людовик пожал плечами.

– А почему я должен их жалеть? Они тяжко согрешили против Господа и предали нас с тобой. Если ты пришла, чтобы оправдывать их, то напрасно.

Такая мелочность ее возмутила.

– В чем бы мы их ни обвиняли, это ничего не решит. Я согласна, что они должны покаяться, но надо как-то возвращать их к делам. Рауль нужен тебе в совете, а Петронилла не может доживать свои дни на вершине замковой башни.

Некоторое время Людовик сосредоточенно рассматривал свои ногти. В конце концов он вздохнул и, оставив кресло, присоединился к ней у окна.

– Если Рауль и твоя сестра исповедуются и проведут время в покаянии и размышлении о своем грехе, я подумаю, что можно сделать.

– Спасибо. – Алиенора опустила глаза, понимая, что лучше немного уступить, подыграть супругу. Она подозревала, что Петронилла ничуть не раскаивается, но если она сможет притвориться раскаявшейся, то, возможно, найдется и выход. Помолчав, она задумчиво произнесла: – Будь мы обычными людьми, все было бы проще. Петронилла и Рауль могли бы пожениться и жить дальше.