– Да я шучу, что ты! Просто всё здорово!
– Снимай шубку давай, вешай в шкаф и пойдём на совещание, уже пора.
– Сейчас, папа, я только немного приведу себя в порядок.
Папа понял и вышел в кабинет, прикрыв за собой дверь.
Я оглядела себя в огромное зеркало над умывальником, подтянула колготки, поправила сооружённую утром причёску, разгладила на теле платье и пошла обратно в кабинет, ещё раз оглядев роскошную комнату отдыха.
Папа не садился, смотрел на старую гравюру и ждал меня.
– Тебе Влад сапоги принёс из машины. Оставь в гардеробе. Мало их у тебя дома?
– Так их же надо под цвет шубки! – объяснила я непонимающему папе. – Ну, я готова!
– Пойдём, коза, – ласково сказал папа и хлопнул меня по попе, чего не делал давным-давно.
– Ну-у! – шутливо уклонилась я.
– Пойдём-пойдём! Ты хорошо выглядишь!
– Мерси, папа, – с ударением на последний слог кокетливо улыбнулась я.
Мы снова повернули направо, поднялись на третий этаж и вошли в приёмную управляющего, дверь которого была приоткрыта.
За столом сидела маленькая изящная девушка с каре из густых блондинистых волос в тёмно-зелёном строгом костюме. Она приветливо улыбнулась и поздоровалась со мной. Видимо, с папой они сегодня уже виделись.
– Это Танюша, – нежно сказал папа, забыв про этикет. – А это Ольга Борисовна, моя дочь и хозяйка фабрики.
– Очень приятно, – сдержанно ответила секретарша и, продолжая держать на милом личике улыбку, пригласила нас пройти в сам кабинет управляющего. – Совещание ещё не началось, ждем вас. Прошу!
Мы вошли. Кабинет был больше моего, у стола в лёгких креслах сидели до десятка человек. Я взглянула на управляющего, и электрическая дуга в несколько тысяч вольт пронзила меня от макушки до кончиков пальцев ног, спина стала мокрой: из-за стола поднимался в приветственной улыбке мой незнакомец, мой Максим Андреевич Якушев. Всё поплыло у меня перед глазами. Невыразимым усилием воли я изобразила самую лучезарную свою улыбку и наклонила голову в ответном приветствии.
– Здравствуйте, дамы и господа, – с небольшой хрипотцой, тихонечко сказала я.
– Здравствуйте, Ольга Борисовна! – нестройно, с настороженностью, произнесли за длинным столом.
– Прошу всех сесть, – начал папа. – И ты садись, Ольга Борисовна, вот здесь, в кресло.
Я села в отдельно стоявшее мощное кресло слева у стены. Папа подошёл ближе к столу Максима Андреевича, повернулся к сидящим за столом и произнёс:
– Дамы и господа! Я рад представить вам мою единственную дочь, которую, думаю, все знают, кроме Максима Андреевича. В силу сложившихся прискорбных обстоятельств, общее руководство заводом я решил возложить на Ольгу Борисовну. Она по образованию химик, прошла стажировку на заводах Граца. Прошу всех помогать ей в освоении нашего нелёгкого общего дела, – папа сделал паузу и продолжил: – Как вы все понимаете, направление нашей деятельности не меняется, и речь пойдёт только о…
Дальше его слов я не различала, будто уши набиты ватой. Как мне потом казалось, я продолжала глупо улыбаться и смотреть на Максима Андреевича, Максима Якушева, который воплотился из моей французской мечты по велению неведомого волшебника. Несколько раз он бросал взгляд на меня и тоже улыбался. Впрочем, основное его внимание было направлено на слова папы, который чётко излагал план деятельности концерна на будущий год. Все присутствующие иногда что-то писали в лежащие перед ними блокноты. Не могу сказать, на какой минуте моя лучезарная улыбка перешла в обычную, вежливую и естественную для подобающего случая, но явно прошло не меньше пяти минут. Я внутренне встрепенулась: как могла себе позволить так долго по-дурацки улыбаться. Потом оправдала себя тем, что произошло чудо, а увидев чудо, можно даже встать как вкопанной с открытым ртом.
Потом говорил Максим.
Про себя я уже никогда больше не называла его по имени-отчеству. Для меня он уже стал просто Максимом. Макс. Максик. Я перебирала его имя на все лады.
Вдруг совещание закончилось. Я посмотрела на свои часики: мы просидели двадцать минут.
– Господа, идёмте работать, – мягко сказал Максим, и все поднялись к выходу.
Я сидела в своем кресле. Папа с Максимом по ту сторону стола о чём-то беседовали, непонятно по их лицам – о делах ли вообще? Максим изредка посматривал на меня, так как папа стоял почти спиной ко мне. Взгляд у него был совершенно открытый, чистый, ждущий чего-то; казалось, ему хочется сорваться с места и броситься ко мне.
Но это, скорее, казалось мне, а не ему.
Наконец папа позвал меня к ним. Ноги мои затекли от неподвижного сидения, потому двигалась я медленно и старалась делать это как можно сексуальнее.
– Вот, познакомьтесь поближе, – как-то неуверенно сказал папа, вроде того что сказал не так, как хотел. – Ольга Борисовна, позволь тебе представить нашего нового управляющего Якушева Максима Андреевича.
Я подала ему руку, и Максим нежно прикоснулся к ней губами. От его волос исходил цитрусовый аромат дорогого одеколона.
– Очень приятно, Ольга Борисовна! – мягко произнёс он. – Мы с вами, кажется, встречались в Париже, в отеле «Гермес»?
– Да! И мне показалось, что я вас уже где-то видела.
– Возможно, я человек публичный, сами понимаете. В этом бизнесе почти двадцать лет.
Я не знала, что сказать дальше, опустила скромную свою головку. Максим тоже молчал. Выручил папа.
– Идите-ка по своим местам! У тебя, Максим, сейчас много дел, а вместе пообедаете и начнёшь вводить дочку в курс дела. Заодно продумай систему обучения, посвящай её во все наши тайны. Никаких секретов!
– Конечно, Борис Павлович! – Максим наклонил голову в знак согласия и обратился ко мне: – Я вам позвоню в кабинет к тринадцати часам, пообедаем вместе.
– Нет, лучше зайдите за мной, я буду вам признательна!
– Договорились! Сейчас моя секретарша, Танюша, вы уже знакомы, видимо, принесёт вам основную документацию, которую надо понемногу начинать изучать. Объём большой, но не пугайтесь, я вам помогу.
– До встречи! – сказала я и вышла из кабинета. Папа с Максом ещё остались. Проходя мимо секретарши, я слегка ей улыбнулась.
Я шла по ступенькам вниз, в свой кабинет, и вспоминала Макса, его красивое лицо, ласковый взгляд, добрые серо-голубые глаза, удлинённые, зачёсанные назад тёмно-русые, как оказалось вблизи, густые волосы с лёгкой-лёгкой проседью посередине. И красивые, чувственные пальцы! Макс мне казался настолько привлекательным и нежным, что, предложи он сейчас же лечь с ним в постель, я не сомневалась бы ни минуты!