— Есть такое дело. Как только вернемся, сразу поменяем. А то все руки не доходили.
— И что ты, «мерседесовские», что ли, поставишь? Так они тут же провалятся! — Костя с хитринкой покосился на товарища.
Ганя воздел глаза к небу.
Муконин посмотрел на спидометр. Стрелка зашкаливала за сто двадцать километров в час. Даже и не заметил, как прибавил. Ну и пусть. Нормальная скорость. Если не считать одеревеневшей шеи, трасса идет легко и хорошо.
* * *
Южная граница Уральской Независимой Республики пролегала по хребту Уральских гор — Уралтау. Сразу за городом Миасс, который приятели объехали стороной, начались указатели о приближении поста.
Около двух часов пополудни, уже в непосредственной близости от пограничного пункта, Костя и Ганя наткнулись на примерно двухсотметровую очередь из автомашин. Здесь были и фуры, и легковушки, и незабвенные «Газели». Вереница разделялась на два ряда — занимала две полосы. Изредка спешно проезжали встречные машины, удачно прошедшие контроль на въезде в республику.
Костя пристроил «семерку» в хвосте очереди, за маленьким черным автобусом марки «Форд» с челябинскими номерами (в конце таблички стояли цифры «74», обозначавшие регион, — бывшие в ходу до Русской Хиросимы номерные знаки до сих пор оставались в употреблении).
Приятели закрыли машину и пошли пешком к посту. По дороге оба осматривались, время от времени замедляли ход.
— Что-то никакими БТР тут не пахнет, — заволновался Ганя.
— Сейчас разберемся, — успокоил Костя.
Пограничный блокпост, как оказалось, представлял собой мобильный синий вагончик на колесах с двумя окнами по краям и дверью посередине. Над дверью висел транспарант:
ДА ЗДРАВСТВУЕТ УНР!
А под этим лозунгом красовались китайские иероглифы — очевидно, перевод на дружественный язык.
За вагончиком стоял столб, на котором в виде рекламного щита высилась надпись, уже без перевода:
ГРАНИЦА УРАЛЬСКОЙ НЕЗАВИСИМОЙ РЕСПУБЛИКИ
Вагончик располагался вдоль дороги, углом к полосатому красно-белому шлагбауму, в опущенном состоянии перекрывающему трассу. У шлагбаума стояли двое в военной форме образца две тысячи двенадцатого года с сержантскими погонами, с «калашниками» наперевес. Молодой человек в бушлате офицера Комитета Безопасности, рядом со стойкой шлагбаума, проверял документы у беспокойного водителя белой тентовой «Газели», которая носатым передком чуть ли не подпирала их сзади. Офицер, высокий, впрочем, как и водитель, с непонятными погонами, с колышущейся на ветру каштановой шевелюрой, с обветренным лицом, которое имело типичное выражение обстоятельности и доброжелательности, как бы говорящее: «Сейчас мы все посмотрим, во всем разберемся, и все будет нормально», — этот пограничник сканировал «электробритвой» чип на водительском удостоверении хозяина «Газели». Последний, черноволосый и смуглый, с по-обезьяньи волосатыми запястьями, выступающими из рукавов темно-бежевой кожанки, — но по всему видно, что не кавказец, — переминался с ноги на ногу.
— Да ты пойми, шеф, то ж скоропорт, у меня срок до обеда, а мне еще до Уфы ехать, а я уж тут два часа жду, когда вы чаю напьетесь…
— Гражданин, не надо инсинуаций, мы здесь тоже баклуши не бьем. А у тебя вот пробел по базе, между прочим. Что-то нет тебя в базе Уральской Республики, — спокойно разъяснял офицер, глядя на свой КПК.
— Так я ж предупреждал: я на Тюменском Севере регистрировался, а там, значит, непорядок, не забили в общую базу.
Сзади уже подошли другие водители, сплошь мужчины, и в основном — классические шоферы в потертых одеждах. Они начали роптать. Один, долговязый, щуплый, с необычно большим кадыком, выкрикнул, перебивая всех:
— Эй, лейтенант, а нельзя ли ускорить?
— Спокойно, господа-товарищи, — поднял руку лейтенант. — Всему свое время.
На встречной «двухполоске» стоял идентичный шлагбаум, и там творилось нечто подобное. Широкая, едва движимая спина — еще один комитетский бушлат, два автоматчика памятниками по краям шлагбаума. Очередь из разномастных автомашин тянулась вдаль и изгибалась, так как дорога уходила волной. А там смыкался лес, и в туманной дымке восставали небольшие горы, покрытые зеленовато-черной бахромой. И над ними известковое небо, с огромными, раскидистыми серо-синими кораблями-облаками, с пришпиленным где-то сбоку дымчато-желтым кружком солнца. Водители, стоявшие около широкой спины, о чем-то спорили, размахивая руками. Доносились рваные реплики: «Так, твою мать, еще полчаса, что ли?! Сколько можно? А ты куда лезешь?!»
— Пойдем, туда зайдем. — Ганя указал на вагончик.
Костя кивнул, и они обогнули «Газель» сзади и тихонько зашли в вагончик.
Внутри оказалось уютно. В дальнем левом углу располагался санузел, в ближнем левом — мойка, вделанная в белую тумбу, и кран, торчащий из стены. В правой стороне был кухонный гарнитур под дерево. Вдоль стены, противоположной входной двери, тянулись три дивана. Справа, у входа, располагался стол, из которого вырастал стволом кронштейн, держащий большую жидкокристаллическую панель. За столом, с дугообразной клавиатурой, сидел шатен лет тридцати, в парадной форме Комитета Безопасности с погонами капитана. У него была короткая стрижка, уши забавно торчали, почти как у Чебурашки.
Он вяло глянул на вошедших и открыл рот. Но Костя, протянув чип-мандат, быстро сказал:
— Здравия желаю. У нас секретное задание. И кстати, тут не пробегала группа сопровождения из двух бронетранспортеров?
— А, миссионеры! — Правильное лицо капитана просветлело. — Да-да, насчет вас было распоряжение. А вот про БТР я ничего не знаю.
— То есть как это? — У Гани, что называется, отвисла челюсть.
У Кости пересохло в горле.
— А вот так, и словом не обмолвились. И никто не подъезжал. Подкатывали, правда, китаезы на бронеджипе. Но они были с плановой инспекцией блокпостов. Кстати, меня зовут Джон. — Капитан поднялся из-за стола и протянул жилистую руку. — Можно просто Женя.
— Очень приятно, — горько отозвался Костя, хило приняв рукопожатие.
Ладонь у Джона оказалась почему-то теплой и потной. Может, из-за того, что здесь было хорошее отопление?
— Рад знакомству, — сухо сказал Ганя, в свою очередь подав руку.
Капитан снова сел в кресло, лицом к гостям, и принялся непринужденно покручивать себя маятником на ножке кресла, немножко налево, немножко направо. Лицо его выразило знак вопроса.
Воцарилась странная пауза. Костя достал смартфон и набрал Калинова.
— Твою мать, абонент не доступен, — через несколько секунд констатировал он.
— Ну и ладно, — вздохнул Ганя. — Черт с ними. Так ты пропустишь нас вперед?
Последняя фраза была обращена к капитану.
— Это без проблем. Только дам вводную. Впереди у вас Уфа. По ту сторону шлагбаума начинается никем не признанная пока Башкирская Независимая Республика. Да вы садитесь, — остановившись, он указал на табуреты, бывшие около одного из диванов.
Приятели послушались и, побрякав железными ножками, расселись. Костя машинально уставился на монитор с пляшущими на черном экране буквами:
ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ!
— Н-да, так вот, — продолжил Женя, постучав пальцами по столу. — Башкирская Независимая Республика. Не сказать чтоб отстой, но та еще держава. Территория военного коммунизма, мать ее за ногу. На протяжении трассы, в районах нефтедобычи, можно запросто попасть под обстрел. Там идет настоящая бойня за нефтяные качалки. Всякие банды с Уральской Республики пробираются через горы на квадроциклах или мотоциклах, чтобы завладеть парой-тройкой качалок. Местное население, от мала до велика, стоит на страже своих нефтеносных запасов. Вооружены даже женщины и дети.
Кроме того, часто попадаются посты местной полиции, которым нужны импортные бабки. Проезд по их территории стоит десять долларов.
— Ну, по сравнению с местной полицией запросы у них невелики, — заметил Ганя.
Капитан непонимающе поглядел на одного, затем на другого.
— Это он так странно шутит, — открестился Муконин. — Не обращай внимания, давай дальше.
— Да, действительно, странно. — Джон повернулся к жидкокристаллической панели и потеребил нос. — Короче, чтобы второй раз не переплачивать новому патрулю, не забудьте попросить первых сделать лазерную отметку в правах. Кстати, чип-мандат можете выбросить. Впрочем, он вам еще пригодится на обратном пути. Если вернетесь.
Последние слова прозвучали на сниженном тоне.
— А куда ж мы денемся? — с напором сказал Ганя, убрав волосы с виска.
— Да все нормалек будет. Это я тоже так пошутил. — Капитан, повернувшись к нему, холодно улыбнулся. — А в сущности, желаю вам удачи. И за это надо выпить по пятьдесят грамм водки.