Читать интересную книгу Кровавая королева - Сьюзен Кинг

— Я думала, это Элла, — смущенно пробормотала я.

— Я отослал ее, — ответил Макбет, закрывая дверь. — Нам надо кое-что обсудить. — Он подошел ближе и притронулся к моему плечу. — Тебе нужно было время, чтобы оправиться после родов, — промолвил он, проводя пальцем по моей щеке. — И я ждал. — Он наклонился, и я позволила ему себя поцеловать — прикосновение губ, пахнувших вином, которое он пил, оказалось удивительно нежным.

Я положила голову ему на плечо и почувствовала, как его сердце бьется в унисон с моим. Мы оба выжидали. Во мне что-то шевельнулось, что-то изменилось, и он, вероятно, это почувствовал, ибо подхватил меня на руки и, за три шага преодолев расстояние до кровати, уложил меня на нее.

Мы оба молчали, проявляя не столько страсть, сколько учтивость, хотя мы идеально подходили друг к другу. Наша нежность была сдержанной и не привела нас к тому, на что мы оба были готовы в тот момент. Однако и этого было более чем достаточно. Потом он встал, поправил рубаху, накрыл меня одеялом и пожелал мне спокойной ночи голосом, в котором слышалось одиночество.

— Ру, — подойдя к двери он остановился. — Я убил его.

Я это знала.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас?

— Я хочу, чтобы ты знала правду. — Он стоял, склонив голову, и я вспомнила, как видела его лежащим на полу в часовне.

— В тот день мы еще утром столкнулись с Гиллекомганом и преследовали его отряд до самого Бургхеда, — продолжил он. — По моему приказу мои люди подожгли деревянную башню — я хотел выкурить их из нее и закончить схватку на земле. Они должны были выбраться наружу, но что-то пошло не так, и им не удалось это сделать. Я хотел честно отомстить, — добавил он. — Я не собирался сжигать их, как в аду.

— Малькольм отправил тебя туда?

— Мы договорились, — ответил Макбет. — Мы пришли к соглашению.

Вздрогнув, я свернулась клубком под одеялом.

— Родственные узы крепче каких-либо других, — промолвил Макбет. — Их невозможно разрубить даже после того, как совершено убийство. Так что дальше приходится жить с тем, что ты сделал. Спокойной ночи, — тихо добавил он, открыл дверь и вышел.

Несмотря на то что Катриона уехала домой, как только позволила погода, в мае она снова вернулась, чтобы принять роды у жены Найелла Мак Колума, который приходился Макбету троюродным братом и которого она давно знала. На этот раз Катриона приехала со своим светловолосым сыном Анселаном, которому было два с небольшим года. Мы все полюбили его озорной характер, так что не могли смотреть на него без смеха. Его мать тоже души в нем не чаяла.

Я пригласила ее остановиться в крепости и ввела в свой домашний круг, хотя и ощущала вновь возникшее напряжение между Катрионой и Биток. Моя троюродная сестра также гордилась своим умением принимать роды и помогла уже двум женщинам в Элгине, и все же к жене Найелла пригласили Катриону. Я знала, что Биток переживает из-за того, что не смогла принять Лулаха, — она говорила, что завидует Катрионе, получившей такую привилегию.

— Между роженицей и повитухой устанавливается крепкая связь, — сказала мне как-то Биток, — особенно когда существует угроза жизни. — И мне было нечего на это возразить.

Как-то теплым солнечным днем мы сидели в саду под цветущими сливами с детьми — Элла играла с Анселаном на траве, Мэв подшучивала над ними обоими, Катриона пряла, а Биток устроилась в стороне с моим Евангелием — она не столько читала, сколько любовалась рисунками. Лулах у меня на руках играл с моей накидкой, и тут я спросила Катриону, как она оказалась тогда в Элгине, чтобы принять у меня роды, — почему-то прежде я никогда об этом не задумывалась.

— Ко мне приехал Макбет на закате и попросил, чтобы я отправилась с ним в Элгин, — ответила она. — Он далее отказался поужинать, хотя все уже было готово.

Я погладила сына.

— Но почему он отправился за тобой, а не позвал местную повитуху? — смущенно осведомилась я. — Ведь он вернулся в Морей незадолго до этого.

— Не забывай, что твой муж родился в Элгине и провел все детство в Морее. И он хорошо знает эту страну и ее людей.

— Да, я знаю, — пробормотала я.

— У Мак Бетада, — промолвила она, используя это более привычное для ее слуха имя, — много друзей в Морее, и многие надеются, что он будет претендовать на королевский престол. В него здесь верят и его поддерживают. — Она произнесла это с такой гордостью, что я невольно вскинула глаза.

— Госпоже Грюаде это известно, — вмешалась Биток. — Думаю, ты хорошо знакома с Макбетом, госпожа Катриона. — Будучи вдовой тана, повитуха имела право на то, чтобы ее так называли.

— Мы выросли вместе в Элгине, поэтому я знаю его всю свою жизнь. Мой отец жил на землях его отца и входил в свиту. Мы часто бывали в Элгине, и я вместе со своими братьями играла с Макбетом. Он очень похож на своего отца, — продолжила она. — Финлех был великим военачальником, и, хотя Макбет лишился его в возрасте всего двенадцати лет, уроки, полученные в детстве, не прошли даром.

Макбет почти ничего не рассказывал мне о своем отце, уже не говоря о матери, и поэтому мне хотелось узнать побольше:

— Каким он тогда был? И какими были его родители?

— Его мать была младшей дочерью короля Малькольма, — ответила Катриона. — Она была тихой и красивой — это все, что я помню. Она умерла, когда Макбет был совсем маленьким. Финлех был высок ростом. Мать его была из норвегов. И он был воином до мозга костей. А Макбет рос решительным, хоть и хмурым мальчиком, — продолжила она. — Он любил собак и лошадей и часами простаивал на тренировочном дворе, наблюдая за схватками, пока отец не позволил ему в них участвовать с деревянным мечом и шлемом на голове. Он часто сидел в зале рядом с отцом, прислушиваясь к разговорам, и Финлех никогда не отсылал его прочь. Во всех играх он всегда был заводилой. Еще в детстве в нем начали проявляться такие качества, которые вызывали у окружающих симпатию и желание быть с ним заодно.

Я кивнула, чувствуя, что уже замечала все это во взрослом Макбете.

Катриона улыбнулась с непреодолимым очарованием. Мэв и Элла тоже улыбнулись, и лишь Биток продолжала сидеть с надутым видом. И я вдруг почувствовала себя одинокой и ненужной, словно Катриона имела больше прав находиться здесь, хоть я и была госпожой Элгина и Морея.

— Макбет никогда не станет королем, если только не начнет войну, — заметила Биток.

— Последнее слово всегда остается за оружием, — пожала плечами Катриона.

— Похоже, учения церкви о милосердии и нравственности отступают, когда мужчины начинают убивать собственную родню за земли и титулы, — промолвила Элла, и Биток кивнула.

— Мужчины относятся к жизни и смерти иначе, чем женщины, — заметила Катриона. — Нам суждено рожать, давать жизнь и утешение. Мы не можем отнять чужую жизнь, ибо знаем, чего она стоит.

И почему-то это невинное замечание вызвало у меня раздражение.

— Если бы мне надо было убить человека, чтобы спасти собственную жизнь или жизнь своего сына, я бы сделала это, не задумываясь, — заявила я.

— Ру умеет обращаться с оружием, — с гордым видом сообщила Биток.

— У госпожи Грюады более крепкий хребет, чем у меня, — ответила Катриона. — Я помогаю появиться на свет новой жизни. И душа у меня слишком нежна, чтобы уничтожать жизнь.

— Я не стремлюсь к уничтожению, — принялась оправдываться я. — Просто госпожа такой могущественной провинции должна обладать не только благонравием, но и воинственным духом. Я без колебаний надену доспехи и возьму в руки меч, если того потребуют общие интересы.

— Тебе никогда не понадобится это делать. Макбет — хороший мормаер, — сказала Катриона.

Я почувствовала непреодолимое желание возразить:

— Многие погибли, когда он возвращал себе эти земли.

— Он сказал мне, что у него не было другого выбора, — ответила Катриона. И все умолкли, переводя взгляды с меня на нее и обратно.

Он сказал ей? Я почувствовала укол ревности:

— Во время военных действий мужчины совершают такие поступки, которых никогда бы не совершили в мирное время, но и самим им приходится многое переносить. Да и вдовы в своем горе и лишениях становятся жертвами войн.

Катриона спокойно кивнула с непроницаемым видом:

— Я никого не винила, когда погиб мой муж. Ты должна запомнить, госпожа Грюада, такова женская участь — один муж воин погибает, другой приходит на его место. Мы обязаны принимать это и поддерживать своих мужей. Мы — угли в очаге. А они — пламя.

— Я предпочитаю быть пламенем, а не углем, — огрызнулась я. Она улыбнулась, а я продолжила: — Не понимаю, как ты можешь с такой легкостью прощать неправедных убийц.

Она склонила голову и внимательно посмотрела на меня:

— А я не понимаю тебя.