Капуста стухла, а?
– Не кипятись, дорогой, – ответил Жора.
– Нет свободы у тебя, нет. Все зажато, все нервно у тебя. Страхами людскими питаешься. Сектанты хоть во что-то верят, чего-то ждут. А ты ничего не ждешь. Спирт свой с покойниками неприкаянными глушишь. Бытийно засох ты, Жора, чувств не осталось. Когда на женщину смотрел в последний раз?
– Так ведь нет, дорогой, женщин здесь. Одни ненормальные да пьянствующие.
По лицу милиционера потекли слезы. Он обхватил голову руками, вцепился в волосы.
Гриша испуганно наблюдал за милиционером, боясь потревожить его чувственность. Жора недовольно поглядывал то на милиционера, то на Гришу. Видимо, эту картину он созерцал не впервые.
– Феномен, – шепнул Жора, указывая на милиционера. – Человек высоких чувств и озарений. Подлинные философы ушли в леса, – осторожно сказал Жора, как бы подыгрывая драме.
– Вернутся из лесов они! – последняя фраза оживила гостя. – Вернутся, оживят человеческую природу, дух возвысят. Домá отчаявшихся посетят, каждого накормят, каждому сил придадут. От взглядов их огоньки зажгутся, огоньки негаснущие, теплые. Откроют все тропы, расскажут все тайны.
– И станцуют на празднике свободы, – шепнул Жора на ухо Грише.
– И станцуют на празднике свободы! – сквозь слезы закричал милиционер.
– Попей, дорогой, – Жора поднес кружку с водой, – попей, полегчает. Хочешь, приляг. Тяжело тебе – вижу, как тяжело.
Валентин Васильевич возник на стуле недалеко от плачущего милиционера. На его плече пелись новые песни, не менее душевные, чем вчерашние. Гриша погрузился в сладкие затягивающие звуки, изредка перебиваемые всхлипываниями милиционера.
Внезапно тело Гриши содрогнулось: он понял, что слышал эту песню в одном из недавних снов. Он посмотрел на сидящих и наполнился новой заботой: ему показалось, что Восток совсем рядом.
– Где Восток? – громко спросил Гриша.
Этот вопрос изменил всю обстановку. Валентин Васильевич и Жора уставились на Гришу. Милиционер перестал плакать. Грише стало не по себе от этих взглядов. Он думал повторить вопрос, но взгляды подсказали, что он был четко расслышан и повторять его нет смысла.
– Там. – Жора ответил так тихо, что ничего не услышалось, ответил скорее безмолвно. Он указал на дверь, что была в комнате.
Чувства и взгляды подняли Гришу и понесли к двери. Не чувствуя тела, он открыл ее и вошел. Перед ним предстал немыслимый простор, захватывающий целиком, без остатка. Музыка перешла вместе с Гришей в сладкие горизонты, полетела по местам, окутывая собой все ви́дение.
Гриша открыл глаза и понял, что ничего не изменилось. Короткий сон сменился старой картиной: Жора, Валентин Васильевич и милиционер молча слушали очередную песню.
– Жора, а что у тебя за той дверью? – оглядевшись, спросил Гриша.
– Да так, кладовка… Ничего интересного, – отмахнулся Жора.
– А можно посмотреть?
– Смотри.
Гриша, как в только что явившемся сне, подошел к двери. Чувства еще не отошли от увиденного, думалось, что сейчас все откроется. Но там действительно оказалась кладовка с кучей ненужного хлама. Разочарования Гриша не ощутил, скорее наоборот – немного успокоился и пришел в себя. Усевшись со всеми и переведя дух, Гриша решился:
– Мне надо кое-что у вас спросить. Очень важное.
– Спрашивай, – небрежно ответил Жора.
– Где Восток?
Все так и случилось. Валентин Васильевич встал со своего места, подошел к Грише, вопросительно посмотрел ему прямо в лицо. Милиционер отвлекся от музыки и своих мыслей, тоже уставился на Гришу. Только Жора сохранил свою развязность и нисколько не поменялся.
– Какой еще Восток? – спросил Жора.
– Сами знаете какой, – уверенно ответил Гриша. Он почувствовал свою правоту, почувствовал, что приближается к тайне.
Жору несколько смутила такая уверенность. Он поморщился, потом взглянул на Валентина Васильевича.
– Объясни ему, – твердо сказал Жора.
Валентин Васильевич сел напротив Гриши и взял его за руку.
– Понимаешь, друг, – несколько неуверенно начал Валентин Васильевич, – никакого Востока нет. Земля у нас круглая. Поэтому если идешь долго на Восток, то рано или поздно оказываешься на Западе.
Жора и милиционер кивнули в знак согласия со сказанным.
– Гриша, это учитель географии тебе говорит. Надо его слушать, – серьезно сказал Жора. – Никакого Востока и быть не может.
Грише показалось, что он подошел к тайне еще ближе, что его просто испытывают, что нужно проявить характер – и все двери сразу же откроются. Опыт подсказывал, что он не ошибся, что знаки привели его в правильное место. Радость так наполнила Гришу, что он не смог сдержать смех. Все присутствующие его поддержали. Вскоре музыка была заглушена хохотом четырех людей. Они смотрели друг на друга и зажигались смехом все больше. Грише показалось, что он прочел их мысли.
– Так где же Восток? – лукаво спросил он, как только смог говорить.
Все трое резко перестали смеяться.
– Ну какой тебе Восток нужен? – раздраженно спросил Жора. – Ладно, готовиться надо. У меня к тебе просьба одна небольшая есть. – Жора тяжело посмотрел на Гришу. – Сегодня мне нужно съездить в город, для огорода кое-что приобрести. А вечером олухи очередные собирались прийти страхи посмотреть. Своди их, а?
Гриша не успел возразить, как Жора продолжил:
– Да все просто. Ты же был на точке. Просто на нее не заходи, стой рядом да посмеивайся. А они пусть на точку зайдут. И всё. Возьмешь у них деньги, потом поделим.
– Да, и еще, – встрял милиционер, – перед тем как их вести, возьми расписку, что они никаких претензий ни тебе, ни Жоре, ни милиции предъявлять не будут.
Гриша не смог сдержать этого напора слов и взглядов, он утвердительно закивал, чем вызвал новый смех. Вскоре все трое собрались и исчезли. Гриша остался один. Он еще раз заглянул за дверь из своего сна, попробовал при открытии напевать ту песню, но ничего кроме старого барахла не увиделось.
Гриша походил по комнате, нашел протухшую капусту, на которую сетовал милиционер, выбросил, после чего лег на одну из кроватей и закрыл глаза. В голове восстанавливались только что проведенная беседа, песни маленького магнитофона, взгляды милиционера. Это все больше и больше убеждало Гришу в присутствии тайны.
Внезапно в дверь постучали. На пороге стояли двое немного напуганных молодых людей, похожих по духу на тех, с кем они ходили вчерашним вечером.
– Ты страховщик? – неуверенно спросил один из них.
– Нет. Но сегодня я за него.
– Мы договаривались насчет страхов.
– Будут вам страхи, подождите, стемнеет немного – и пойдем. Заходите.
Они прошли в дом. Гриша нашел кусочек бумаги и карандаш.
– Пишите расписку.
– Какую? – испуганно спросил один из пришедших.
– Что ни ко мне, ни к Жоре-страховщику, ни к местной милиции никаких претензий предъявлять не будете. Все делаем спокойно. Придем, посмотрим страхи, испугаемся и по домам. Договорились? – Гриша говорил убедительно, будто за этими словами стоял долгий опыт.
Сохранив сделанный документ, Гриша вышел из