отдают своих детей. Некоторые из них были похищены.
Как она.
— Моя мама говорит, что все дети ангелы.
— Твоя мать ошибается. Я Не Ангел.
— Твои мама и папа тоже потеряли тебя?
— Нет… они оставили меня здесь. — Фрэнк всегда напоминал нам, что наши родители никогда не хотели нас, поэтому они оставили нас здесь.
— Ты был плохим?
— Ты задаешь слишком много вопросов. — Я посмотрел на ее руку, хотя на самом деле не знал, что искал. Я видел достаточно сломанных конечностей, чтобы сказать, что у нее нет перелома. Она была в синяках и опухла и все. В конце концов она достаточно успокоилась, и когда молчание между нами затянулось слишком долго, я развернулся и направился к своей койке, но ее следующий вопрос остановил меня.
— Как тебя зовут? — спросила она.
Я совершил ошибку, повернувшись назад.
— У меня нет имени.
— У каждого есть имя.
— У меня нет. Мне оно не нужно.
— Я могла бы дать тебе имя, — предложила она, казалось, не обращая внимания на мои короткие ответы.
— Зачем ты это делаешь?
— Как тогда мне называть тебя, глупый?
— Раб.
Она нахмурилась и пристально посмотрела на меня.
— Мне не нравится это имя … Ой! Я знаю! Я назову тебя Киран!
— Как?
— Киран — имя моего брата. Я уверена, что он не будет возражать, раз уж у тебя его нет.
— Киран, — я покрутил его на своем языке.
Она выжидающе посмотрела на меня, и я подумал, что она ждала, что я спрошу ее. Я этого не сделал.
— Разве ты не хочешь узнать мое имя?
— Нет.
Я действительно не хотел знать ее имя. Было бы ошибкой заводить друзей. Я знал, что долго она не протянет здесь. По крайней мере… так Фрэнк сказал бы о детях, которых они часто приводили. Я был единственным, кто держал какие-либо обещания, которые он мог дать. Я не был уверен, что это было хорошо, но это помогало мне быть сытым и не побитым.
— Лили.
Симпатичная. Хорошая. Светлая. Это были слова, которые пришли мне в голову.
Они должны были исчезнуть.
— Нет, это не так. Я раб.
* * *
Разговор с дядей был отложен на потом, чтобы я мог проанализировать его позже. Множество информации, которую мой дядя внезапно захотел обнародовать, не могло произойти в худшее время. На этом этапе я был готов искоренить прошлое. Как возникло мое прошлое, не имело значения. Дело было сделано, и мне удалось это пережить.
Это все, что должно было иметь значение.
Жить и следить за тем, чтобы я никогда больше не стал рабом никому и ничему.
Это включало идею любви.
— Ты любишь своего брата, Киран… и любишь меня, иначе тебе было бы все равно.
Никто никогда этого не узнает — тем более она, но она уничтожила меня в тот день в коридоре. Оттолкнуть ее было самым трудным, что мне приходилось делать после убийства Лили и моей матери.
Когда она покинула Сикс Форкс… когда она оставила меня, я начал медленно падать обратно в черную бездну, из которой вылез. Наконец я сломался и последовал за ее тетей в город, расположенный примерно в часе езды. Когда она подошла к этому прекрасному дому с белым заборчиком, неся чемодан и вошла внутрь, я знал, что Монро была там, даже не видя ее.
4756 Периш-лейн, Колумбус-Сити, штат Невада, был тем местом, куда она уехала, когда наконец сбежала от меня.
Где она наконец искала шанс быть счастливой.
Так она нашла способ спастись.
Если я не имел в виду этого раньше, то решение отпустить ее было принято тогда.
Менее чем через неделю меня арестовали за убийство.
Тяжелый бас психотического тона Slipknot просачивался через динамики, пока я ехал по темнеющим улицам. Я увеличил громкость до оглушительного рева, чтобы заглушить прошлое и одну голубоглазую соблазнительницу. Мне нужно было сосредоточиться.
Мне нужно было сделать импровизированную остановку, прежде чем я смогу добраться до больницы. Один телефонный звонок Квентину дал мне понять, что он находится в больнице.
Моя цель была не так уж и далеко, так что я был на месте в считанные минуты.
Вилла не была такой роскошной, как поместье родителей Дэша, но мой дядя мог легко позволить себе такое, но не стал жить в ней.
Не уверен, что когда-нибудь почувствую потребность окружить себя богатством.
Именно деньги привели меня к тому, кем я был сегодня.
Жадность одного человека — трагедия для другого.
Хотя ни мой дядя, ни Кинан, ни я никогда не выставляли его напоказ, состояние старого богатства нашей семьи было хорошо известно. Мы были отчуждены от всего, что осталось от нашей семьи.
Я припарковался в рощице недалеко от поселка и быстро и тихо побежал по подъездной дорожке к хорошему доктору. Скорее всего, он лежал в кровати своей последней любовницы, которой он заплатил. Слишком много пьяных ночей мне приходилось слышать об этом в надежде, что мне все равно.
Никогда бы не подумал, что ее бесконечная бессмысленная болтовня когда-нибудь пригодится.
Мне было почти грустно, что я не смогу потратить время, необходимое для поиска слабого места.
Почти.
Одетый во все черное, я осторожно шел сквозь ночь. Поскольку это был поселок, никто не постеснялся бы позвонить в полицию, если бы меня заметили. Мне нужно было как можно дольше избегать стычек с копами. Каждый раз, когда я даже смотрел на Монро, я чувствовал, как затягивается петля.
Дерево возле одного из окон спальни на втором этаже было моей точкой входа, и благодаря Ане я знал, что это единственный способ попасть внутрь, не включив сигнализацию. Она отключила ее давным-давно, думая, что сможет убедить меня прокрасться к ней в комнату. В то время это было то, в чем бы меня никогда не поймали, если бы я захотел поразвлечься.
Монро в очередной раз доказала ошибочность этой теории.
Взобраться на дерево и открыть ее окно, было легкой работой. Я сразу вошел в спальню Ани. Мне было немного странно находиться в ее спальне, но я не знал, было ли это потому, что это было чужое место, или потому, что она умерла.
Тайна того, кто убил ее и Тревора, все еще оставалась открытой. Оглядев обычную спальню девочки-подростка Ани, я понял, что потратил не так много времени, чтобы очистить свое имя. Я не был новичком в убийстве, но это не означало, что я был готов провести, возможно, всю жизнь в тюрьме за человека, за которого не был ответственен.