Читать интересную книгу Смело мы в бой пойдём… - А. Авраменко

Мы гарантируем, что после передачи власти Единой Российской Партии больше никто в России не будет голодать. Мы гарантируем, что все заводы и фабрики, все шахты и рудники, все дороги и пути будут работать. И не на благо иностранцев и евреев, а на процветание всех народов России. Никто из вас больше не будет унижен или оскорблён за то, что он не еврей. Никому из вас больше не потребуется боятся ложного доноса. Никто не останется без работы. Мы разгоним все эти сионистские банды, а их члены будут преданы справедливому суду. Мы отказываемся от выплаты внешнего долга Россией. Если господа иностранцы хотят вернуть свои деньги — пускай забирают их у тех, кто разворовав их кредиты спрятал ворованное в банках Ротшильда, Гершензона, Моргана за границей. Мы обещаем вам жизнь и свободу в могучей и сильной стране.

Подпись.

Капитан в отставке Тылтынь(Поль Арман). Севастополь. 1928 год.

Из армии меня уволили в двадцать пятом году. Тогда горячие головы из ПРП, их ещё «русичами» называли, попытались восстание поднять в старой столице поднять. Она тогда в Питере была. Да вот только мятеж их провалился. Не получилось тогда у ребят. А ведь личности в нашем кругу известные были, даже очень: поэт знаменитый Гумилёв, Сахаров, Маннергейм, который барон… Словом, много хороших людей тогда под суд загремело. Хорошо, хоть не под расстрел. Но это уже мы, партийцы, постарались. Надавили со своей стороны, так что, можно сказать, что «русичи» испугом лёгким отделались. Но вот в армии демократы чистку ещё ту устроили. Столько хороших офицеров и солдат-ветеранов поувольняли — просто оторопь брала: с кем же они Россию защищать бы стали? С «Жёлтой Гвардией»? Не знаете? Я вот, тоже не знаю. Мне ещё повезло, что удалось меня пристроить в одну контору, которая землеустройством занималась. Так я последние три года смог выжить, да и южный климат штука на самомо деле благословенная, что в землю не посади — вырастет. Так вот, за счёт жалованья да огородика своего и смог выжить. И семейство моё, матушка да сестра младшая, дитя ещё малое, по моему скромному разумению. Батяня наш во время Красного погрома в двадцать четвёртом на работу пошёл, да и не вернулся. И следов не нашли. С концами пропал человек. Так вот и осталась матушка моя вдовой. Ну, это так, к слову…

Двадцать четвёртого июня к нам в контору телеграмма из Москвы: немедленно собрать все боевые отряды, людей вооружить, быть в готовности. Следить за порядком в городе. Вернулся я домой, достал форму свою старую, значок партийный на грудь, наган верный, шашку, и в горком. Иду по улицам гордый, ещё бы — дождались луча света в тёмном царстве! Прохожие редкие оглядываются, кивают приветливо. Красота! Добрался до штаба нашего, доложился товарищам. Те сразу меня на отряд дружинный определили. Командовать поставили. Пришёл я с подчинёнными знакомиться и ахнул: мать честная! Они что, смеются надо мной? Там такие зубры! Все старше меня, у всех почти «Георгии» на груди, а кое у кого и не по одному. И я, мальчишка почитай рядом с ними. С одним партийным значком на груди. Стыдно мне стало. Но народ меня правильно понял. Унтер у них за старшего отставной был, Фрол Елисеич Прянишников, ветеран ещё Великой войны, так он на меня посмотрел, прикинул, а потом прогудел, благо голосище у него, что колокол церковный:

— Ты, командир, не сумлевайся, мы все люди с понятием. Приказывай.

И строй весь как гаркнет:

— Здра…, жела…, Ваше благоро…

Словом, принял меня отряд хорошо. Никогда никаких проблем с ними не было. А первым нашим делом было исполнение Указа Верховного Правителя о конфискации банков и их активов в пользу нашего правительства. Первым заданием нашего подразделения было захватить Французско-Русский Банк в районе Малахова Кургана. Это было большое четырёхэтажное здание. Подойдя к нему мы увидели суетящуюся толпу в одежде «Жёлтой Гвардии». Они торопливо вытаскивали из здания кучи разных ящиков и банковских мешков, перемежающихся с пачками бумаг. При виде нас мародёры бросились врассыпную, но далеко не ушли: с другой стороны их встретили дружинники капитана Махрова. Опытные ветераны быстро пресекли попытки сопротивления и согнали всех пленных в подвал банка, решив предоставить разбирательство с грабителями тем, кому это надлежит по должности и обязанности. В одном из кабинетов банка мы устроили временный штаб и связавшись с горкомом доложили о выполнении поставленной нам задачи и о том, что мы обнаружили. Товарищи из штаба были обрадованы тем, что мы успели вовремя, и не дали разграбить народное достояние. Вскоре к нам подошёл необычный отряд на помощь. Это были монахи из монастыря увечных воинов. Бойцы встретили их вначале насмешками, но они быстро прекратились, когда архимандрит, командовавший отрядом предъявил свои полномочия. Так я впервые встретился с русской инквизицией: охранными отрядами Православной церкви. С желтогвардейцами монахи разобрались быстро: через полчаса случайные мародёры уже украшали фонарные столбы, а банковских служащих просто выпороли и загнали опять в подвал. Как пояснил отец Феофан, командир отряда, с ними разговор будет особый. Вначале эти иудеи должны банк, как положено сдать и отчитаться за каждую копеечку. По возможности и заграничные вклады чтобы вытащить…

Домой я уже вечером поздним попал. Матушка и сестра мои встретили меня справедливыми упрёками, ведь я ушёл из дома, не оставив даже записки. Пришлось твёрдо пообещать, что впредь это не повторится. Особенно меня измучила сестра, пристав ко мне по поводу записи в мой отряд в качестве милосердной сестры. С трудом нам с матушкой удалось успокоить её. Поужинав, я лёг спать, так как уже утром в шесть часов я должен был быть опять в городском комитете. Так и пролетел первый месяц нашей Революции. Каждый день наши дружины занимались поддержанием порядка в городе, пресекали грабежи и случаи мародёрства. Вершили строгий, но справедливый суд Революции. Второго августа в Россию прибыл итальянский диктатор Бенито Муссолини. По поводу поставок зерна в голодающую Россию. Переговоры прошли успешно, но главное, именно тогда оба лидера, итальянский и наш сделали заявление, эффект от которого был равен взрыву Эйфелевой башни: «Никогда ещё в нашем мире не было более подлой, более грабительской и несправедливой системы отношений, чем та, которая сложилась в результате подписания Версальских соглашений. Никогда Россия и Италия больше не признают статей этого унизительного договора и сделают всё. чтобы впредь ничего подобного в нашем мире не было!» Это заявление вызвало бурные обсуждения среди немцев, которые во множестве проживали в Крыму и Поволжье. По городам и просторам России, Германии и Италии прокатились массовые демонстрации в поддержку этого заявления. И самым главным было то, что несмотря на трудности немецкие поселенцы смогли оторвать от своих скудных запасов немного хлеба для голодающих жителей городов. Это позволило нам продержаться до массовых поставок хлеба из Италии. Первый пароход был принят на базе Черноморского флота. Хотя англичане и пытались не пропустить корабль в Чёрное море, но Дуче смог вывести весь свой флот, мы же заявили протест в Лигу Наций, и им пришлось всё ж таки разрешить пропуск хлеба в Россию. Но «лимонники» не успокоились. По своим каналам наши товарищи узнали, что английская разведка забросила в Россию своих агентов из бывших большевиков для срыва поставок зерна. Эти нелюди должны были взрывать составы с продовольствием, поджигать хранилища, совершать диверсии на кораблях. В Севастополе нашим дружинам удалось не допустить этого, а в других местах некоторым изменникам всё же довелось исполнить своё чёрное дело. Так, например, был пущен под откос товарный состав с итальянским зерном под Рязанью. Слава Богу, всё до последнего зёрнышка удалось собрать потом. Руками, с земли. Когда настала, осень из армейских запасов было выделено топливо и техника. Смешно сказать, но пахали на танках и грузовиках. Лошадей почти не было, всех поели с голодухи. Зимой наша дружина занималась раздачей хлеба: от вновь образованных партийных райкомов были получены списки жителей и согласно им распределялись продукты. Не было никаких злоупотреблений или так называемого кумовства, за этим строжайше следили монахи из РПЦ. Так прошла зима. Весной я был вновь призван на действительную военную службу. Мои домашние были этому очень рады. Вообще, за зиму произошло очень много событий. И хороших, и плохих. Всяких, одним словом. Но всё ж таки хороших — больше. В Новый Год во всех газетах был опубликован обширнейший План Восстановления Отечественного Хозяйства. В его главу Верховный Правитель выдвинул электрификацию всей страны. Вторым по значению в этом эпохальном документе указывалось строительство новых огромных заводов в Кривом Роге, Царицине, Нижнем Новгороде. Расконсервирование ДнепроГЭСа, Магнитогорского комбината и Байкало-Амурской магистрали. Именно тогда Лавр Георгиевич сказал бессмертную фразу: «Свободная и могучая Россия — это наша власть, плюс электрификация всей страны.» Рабочие и крестьяне всячески поддержали новое Правительство России, так как увидели благотворные перемены, произошедшие в кратчайшие сроки: во-первых, всем, ещё работающим предприятиям был выделен государственный заказ. Второе, прекратился произвол администрации этих заводов. Партийные ячейки ЕРП тщательно следили за этим, и горе было тому хозяйчику, который осмеливался несправедливо наказать, уволить, или оставить без оплаты рабочего человека. С рынков исчезли еврейские маклеры, обманывающие сельского труженика. Были открыты государственные закупочные пункты, где всем селянам платили справедливую цену; там же крестьяне могли приобрести необходимые им товары не втридорога, а по отпускным ценам предприятий. Так же после Нового Года был опубликован Указ о национальностях. Только в новой редакции. Именно этот Указ поставил точку в еврейской проблеме. Больше наши потомки не будут ломать голову над загадкой, как это менее двух процентов населения умудрились занять свыше восьмидесяти процентов административно-командных должностей в чиновничестве. Этим указом образовывались так называемые Районы Компактного Проживания для лиц иудейской веры. Или, по-простому РКП. Не скажу, чтобы эти РКП располагались где-нибудь в Туруханском крае. Например, моя дружина была откомандирована в Одессу для помощи местным товарищам в выселении иудеев из города. Одесский РКП находился всего на сто километров севернее города. Кстати, после выселения иудеев в городе прекратились всякие диверсии и случаи саботажа при выгрузке итальянских судов. Преступность же в городе практически исчезла. Но это было до того, как я был призван в армию. Весной же 1929 года я поехал к новому месту службы, на Дальний Восток. Именно там по плану Верховного Правителя необходимо было построить новый промышленный город: Георгиевск-на Амуре…