Читать интересную книгу Смерть в облаках - Агата Кристи

Пуаро выразил желание как-нибудь потом переговорить со вторым стюардом, Дейвисом. На самом деле он встретился с ним всего лишь через несколько часов в баре гостиницы «Корона и перья».

Он задал Дейвису тот же вопрос, что и Митчеллу.

— Все было в порядке, да, сэр. Вы имеете в виду какой-нибудь беспорядок? Что-нибудь в этом роде?

— Я имею в виду… ну, скажем, не пропало ли что-нибудь со стола, или, наоборот, не появилось ли что-нибудь такое, чего там не должно быть?..

Дейвис медленно проговорил:

— Кое-что было… я заметил это, когда убирал со стола после того, как полиция все осмотрела. Но я не думаю, что это то, что вам нужно. Просто у мертвой леди было две кофейные ложечки в блюдце. Иногда так случается, если мы накрываем в спешке. Я это заметил, потому что есть такая примета: говорят, что две ложечки в блюдце — к свадьбе.

— Не пропала ли у кого-нибудь другого ложечка из блюдца?

— Нет, сэр, ничего такого я не заметил. Митчелл или я, должно быть, принесли обе вместе с чашкой и блюдцем. Я уже говорил, что так иногда бывает — когда спешка и все такое. Я вот на прошлой неделе положил два комплекта ножей и вилок для рыбы. Это все-таки лучше, чем недоложить, потому что иначе придется идти еще раз за ножом или еще там чем-нибудь.

Пуаро задал еще один вопрос, впрочем не вполне серьезный:

— Какого мнения вы о французских девушках, Дейвис?

— Для меня и английские достаточно хороши, сэр.

И он во весь рот улыбнулся полной светловолосой девушке за стойкой бара.

Глава XVIII

КУИН-ВИКТОРИЯ-СТРИТ

Мистер Джеймс Райдер был несколько удивлен, когда ему принесли визитную карточку Эркюля Пуаро.

Имя показалось ему знакомым, но какое-то время он не мог вспомнить, в связи с чем. Затем пробормотал про себя:

— А, это тот самый парень! — и велел секретарю провести посетителя к себе.

Мсье Эркюль Пуаро выглядел франтом — в руке он держал тросточку, в петлице красовался цветок.

— Я надеюсь, вы простите меня за причиненное беспокойство, — сказал Пуаро. — Это в связи с убийством мадам Жизели.

— Да? — сказал мистер Райдер. — И чем могу быть полезен? Будьте любезны, присаживайтесь. Не желаете ли сигару?

— Нет, благодарю вас. Я курю только собственные сигареты. Не хотите ли штучку?

Райдер с подозрением посмотрел на крошечные сигаретки Пуаро.

— Думаю, мне лучше взять свою, если вы не имеете ничего против. А то боюсь, что вашу я могу ненароком проглотить. — И он весело рассмеялся. — Инспектор вертелся тут несколько дней назад, — сказал мистер Райдер, прикуривая от зажигалки. — Эти парни слишком уж любопытны, суют свой нос повсюду. Не могут заниматься своим собственным делом.

— Им, я полагаю, нужны сведения, — кротко заметил Пуаро.

— Им не нужно, черт возьми, быть столь настырными в своих поисках, — резко возразил мистер Райдер. — Нужно подумать о нервах человека и о его деловой репутации.

— Возможно, вы чересчур чувствительны.

— У меня, знаете ли, вообще положение деликатно — сказал мистер Райдер, — особенно если иметь в виду, где я сидел, — прямо напротив нее. Я думаю, это действительно может вызвать подозрение. Но так уж меня угораздило сесть. Если бы я знал, что эту женщину должны убить, я вообще не полетел бы на этом самолете. А впрочем, не знаю, может, все равно полетел бы.

Он, казалось, задумался.

— Пытаетесь отыскать что-нибудь хорошее в нашей скверной истории? — спросил Пуаро с улыбкой.

— Забавно, что об этом говорите вы. И да и нет, если можно так выразиться. Я имею в виду, что мне это принесло множество забот. В меня они вцепились с особым пристрастием — приписали мне бог знает что. А почему именно мне — вот о чем я вас хочу спросить. Почему они не пристают к доктору Хаббарду, то есть Брайанту? Вот врач как раз мог бы разжиться где-нибудь этими вашими пресловутыми, не оставляющими следов ядами. Ну откуда я мог бы взять змеиный яд? Я вас спрашиваю!

— Вы говорили, — сказал Пуаро, — что хотя это все принесло вам множество беспокойства…

— Ах да, все-таки здесь была и своя светлая сторона. Я не стану скрывать от вас, что разжился некоторой, совершенно, правда, незначительной, суммой — благодаря газетам. Они напечатали мои свидетельства очевидца, хотя там было больше репортерского воображения, чем моих впечатлений, но это просто к слову.

— Весьма интересно, — сказал Пуаро, — как преступление влияет на жизнь людей, которые не имеют к нему никакого отношения. Взять, к примеру, вас — вы совершенно неожиданно получаете некоторую сумму денег — сумму, которая, возможно, именно в тот момент была особенно кстати.

— Деньги всегда кстати, — сказал мистер Райдер и внимательно посмотрел на Пуаро.

— Иногда нужда в них становится особенно острой. Некоторые из-за этого растрачивают чужие деньги… подделывают документы, — он развел руками, — возникают всяческие проблемы.

— Ну, давайте не будем о мрачном, — сказал мистер Райдер.

— Верно. Зачем так мрачно смотреть на вещи? Эти деньги были для вас приятной неожиданностью, поскольку в Париже вам не удалось занять в долг.

— Черт побери, откуда вам известно? — сердито спросил мистер Райдер.

Эркюль Пуаро улыбнулся:

— Не важно. Во всяком случае, так оно и есть.

— Да, верно, но я очень не хотел бы, чтобы об этом стало известно.

— Я гарантирую вам полную конфиденциальность, заверяю вас.

— Странно, — задумался мистер Райдер, — сколь мизерная сумма может иногда поставить человека в безвыходное положение. Всего лишь ничтожная сумма наличными, чтобы преодолеть кризис, и если он не сможет достать эту бесконечно малую сумму, то может распрощаться, ко всем чертям, со своей репутацией. Да, это чертовски странно. Да и вообще все странно — деньги, репутация. Если уж на то пошло, то и жизнь тоже очень странная штука!

— Вы абсолютно правы.

— Кстати, по какому поводу я вам понадобился?

— Вопрос довольно деликатный. Мне стало известно — такая уж у меня профессия, понимаете ли, — что, несмотря на ваши заверения, у вас все-таки были дела с Жизелью.

— Кто вам сказал? Это ложь! Я ее даже никогда не видел.

— Неужели? Весьма любопытно!

— Любопытно?! Это злостная клевета.

Пуаро посмотрел на него задумчиво.

— Хм, — сказал он, — я должен разобраться.

— Что вы имеете в виду? В чем это вам нужно разобраться?

Пуаро покачал головой:

— Не стоит выходить из себя. Должно быть, произошла… м-м… ошибка.

— Хочется думать, что так оно и есть. Обвинять меня в связях с этими великосветскими ростовщиками! Светские дамы, погрязшие в игорных долгах, — вот их клиентура.

Пуаро встал.

— Я должен извиниться перед вами — меня ввели в заблуждение. — Он задержался у двери. — Кстати, так, из чистого любопытства, почему вы назвали только что доктора Брайанта доктором Хаббардом?

— Будь я проклят, если знаю. Позвольте-ка… ну да, я думаю, это связано с флейтой. Детский стишок, знаете ли. Пес матушки Хаббард — «а когда она вернулась, он играл на флейте». Странно, как путаются имена.

— Ах да, флейта… Такие вещи интересуют меня с точки зрения психологии.

Мистер Райдер фыркнул при слове «психология». Это напомнило ему о том, что он называл «для дураков», — о психоанализе.

Он посмотрел на Пуаро с подозрением.

Глава XIX

МИСТЕР РОБИНСОН ПОЯВЛЯЕТСЯ И ИСЧЕЗАЕТ

Графиня Хорбери неподвижно сидела в спальне своей квартиры на Гроссвенор-сквер перед роскошным туалетным столиком, уставленным шкатулочками, баночками с кремом для лица, коробочками с пудрой. Губы у нее потрескались, а косметика на лице лежала пятнами.

Она в четвертый раз перечитывала письмо.

«Графине Хорбери (по поводу покойной мадам Жизели)

Милостивая сударыня!

В моем распоряжении находятся известные вам документы, ранее принадлежавшие покойной леди. Если вас или мистера Раймонда Барраклу это заинтересует, я был бы счастлив встретиться с вами для того, чтобы обсудить этот вопрос.

Или, может быть, вы предпочли бы, чтобы я обсудил этот вопрос с вашим мужем?

Преданный вам

Джон Робинсон».

Застыв в тупом оцепенении, она вновь и вновь перечитывала эти строки…

Как будто от этого могло хоть что-то измениться.

Она еще раз взглянула на конверт, вернее, на два конверта — на первом было написано: «Лично», на втором: «В собственные руки, строго конфиденциально».

«В собственные руки, строго конфиденциально…»

Скотина… какая скотина…

И эта старая лживая француженка, которая поклялась, что «все необходимое сделано для того, чтобы защитить клиентов в случае ее неожиданной кончины…».