В середке улочки остался второй боец, а последний встал на перекрестке у фанзей. Всего на стреме трое, и они всю улочку намертво перекрывают, а на случай подхода кого со стороны ихнего атамана, там поперек дороги поставили пару растяжек, это специальная гранатка с суровой ниткой. На манер самострела, значит. Если кто заденет, тут она и рванет. Удобная вещица, нам бы таких.
Мандраж, конечно, манеха есть. Все ж таки на коне оно привычнее, а пешим мне, как голым по станице, но вида не подаю, а бойцам, похоже, хоть бы хны. Видно, что привычные. Давеча я Миху спросил, где ж так бойцов готовят? И в самом деле, с самого первого штурма, едва только Самотай дал команду «вперед», эти щеглы пошли так же, как и сейчас. Ну, почти так же. Миха тогда сказал, мол, появилась такая игра для богатеньких буратинов, в которой те друг в друга палят из специальных ружей шариками с краской. Дык те бойцы, над этими буратинами, как бы егерями, а кто такие буратины, он и сам не знает. Это ему старший тренер сказал. Чудны дела твои Господи.
Ну вот и началась баталия. У каждой фанзы две пары поставили руки в замок и самых легких перекинули через забор. Это, чтобы один отпирал запор, а второй стоял на страже. В распахнутые ворота влетают остальные и сразу парами ко всем дверям. Долго ли от ворот до дверей казармы? Всего двенадцать шагов, а боец на полпути уже с гранатой. Если кто дверь приоткроет, кинет в тот же миг, а второй запулит всю обойму. Такое у них ловко получается.
По диспозиции я рядом с Михой, ну это и правильно. Это его бой, и он тут командир. Я не в обиде. Второй группой командует Птиц, ему Дэна брать. Шустрый паря, и да, забыл сказать: все они между собой общаются кличками. Миха, оказывается, Пантера, а Птичкин отзывается на Птица. Миха сказал, чтоб не путаться, но, грит, это не клички, а позывные. Мне тоже дали позывной. Я теперь у них Змей. Говорят потому, что хожу тихо. Ну и ладно, хорошо, что не горыныч.
Пока все тихо. Пары стоят у дверей казармы и дома. Ждут от Михи совиного крика, а тот застыл с часами в руках. Это понятно, хочь все идет как положено, но надо дать Птицу минуту на случай задержки.
Вот и крикнула «сова». В окошки полетели гранаты, и вскорести грохнуло так, что казарму подбросило, а дверь улетала за забор. Действие обычной гранаты Миха показывал, но усиленная рявкнула, так рявкнула! Небось, даже наши в засаде услышали. Неужто опосля такого взрыва кто выживет? Не верится.
В фанзу влетела обычная, но все одно дверь распахнуло, и в нее тут же метнулась пара бойцов.
Дальше и говорить особо не о чем. У Птица одна граната грохнула внутри. Кого-то, видеть, приголубили, а так все тихо — хлопки в доме со двора не слышны.
Из дома выволокли детишек с кляпами, а стариков и слуг брать не стали. Ну и правильно. Ван вывел Суня, заботливо, как невесту. Ох, не завидую я толстому. Из развалин лачуги вытащили охранников и сделали контрольки, это значит добили. По-моему, только патроны перевели, все одно дохлые, но Миха сказал: «Контрольку делать положено». Строгий он.
Троих охранников Суня ловко закинули на соседский забор, мол, вот лезли, здеся их и прикончили, а остальных бросили в разгорающиеся фанзухи.
Тут в самый раз подоспели мои казачки, а я уже вывел из конюшни коней. Только супостат нас и видал. Без происшествий, конечно, не обошлось. Один боец подвернул ногу, а в команде Птица одного мальца подрезал Дэн. Ловкий падла, да только никого больше не обидит, прикончили его.
До леса шли ходко, мало ли кто в спину пальнет, а потом перешли на шаг. День впереди долгий, и коней без нужды палить не добре. К тому времени аккурат стало сереть, а растяжка бухнула, когда мы отмахали версты три.
— Миха, как там с твоими минутами?
— Дык, спят черти косоглазые. Мы все закончили вовремя, даже на полминуты раньше срока, а эти от графика отстали, вот выговор и получили, — это он так шутит.
Засадники встретили нас, как родных, все ж таки волновались. Детишек, от греха отвели в лес, их потом отпустят. Мои казачки со снайпером Колуном остались отсекать тех, кто назад побежит, я же залег рядом с Михой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ждать самое трудное дело, для этого нужна особая сноровка, которой у меня маловато, поэтому извелся. А как не известись, коль прошло четверть часа, потом еще четверть, а погони все нет! Может, передумали, а может, пошли в обход. Понимаю, что обойти нас нет никакой возможности, а дурные мысли все одно в голову лезут, поэтому, когда час спустя показалась их разведка, с души словно камень свалился. К этому времени совсем рассвело.
Осторожный у них атаман. Впереди споро шел передовой дозор о трех всадниках, а основные силы, числом под сотню хунхузов, приотстали почти на версту. Мы, конечно, не дураки и к такому были готовы, но все одно иметь дело с сильным противником не просто.
Когда их дозор скрылся за дальним поворотом, Гоужи своих слегка притормозил, небось ждал выстрелов, да только не дождался. Карась с Пикой дозорников сняли из своих бесшумок. Не дождавшись тревожных знаков, Гоужы пошел быстрее, а тут и Миха дал команду на расстрел супостата.
Впервые такой цирк видел. Обычно после первого выстрела передние или кидаются вперед, или коней на дыбы и галопом назад, а сейчас я успел ссадить двоих, прежде чем завопил их атаман. Вот что значит бесшумная стрельба.
И хитрый же гад! Большая часть ринулась на нас, а гуран проклятый с ближниками метнулся взад.
Ох, не зря Миха своих расставил в сотне шагов от дроги. Я-то хотел поближе, а Самотай, мол, нельзя, мы у дороги поставим мины, а как начнут рваться, тут ты все и поймешь.
Когда на нас понесли, тут и началось. Грохот, визг осколков, кони ржут, маньчжуры оземь. Чистый Армагеддон, а все одно последних мы с Михой приголубили, в десяти шагах. Прав был Миха.
Бойцы на гребне то же не спали, но я на них толком и не смотрел. Они палили вдогон атаману. Почти всех слупили, но по несущемуся в галоп попасть совсем не просто. Одним словом, ушел бы гуран, да только и мои казаки щи лаптем не хлебали. Едва этот гад в халате вылетел из-за поворота, как Харлампий Меновщиков всадил в него, считай, в упор. Видать, моя ругачка гордым ежом подействовала, а последнюю пару казаки срубили по-нашему. Догнали почти у полей и шашечкой.
Опосля разгрома, учиненного нами у Цюаньяня, хунхуз не скоро очухается, но все одно по пути домой Миха сзади оставлял эти свои мины, и правильно, а в трех деревушках навел шороху, это он так говорил.
Днем подходили, смотрели, не изменилось ли что за эти дни, а под утро наводили порядок, только быстро и без засад. Так все пять ден и шли, а перед кордоном повернули на юго-запад, чтобы, значит, по дуге выйти к своим. Только, я думаю, можно было идти напрямки. Если кто за нами и шел, то после каждой деревухи он нарывался на енти мины, а тайфун аккурат все эти дни и поливал. Какие уж там следы.
Дома мы не болтали, поведали только атаману, это так Миха наказал, да мы и сами с понятием. Иван Дмитриевич дюже удивился, даже отправил разведку и меня с ними, это, чтобы наши на мины не напоролись. Наши парни на Михиных больше не нападали, а Самотай учил их своему славянскому бою, за что казацкое опчество дюже ему благодарное, а как разведка воротилась, так Митрич отписал все как есть.
Опосля всего Миха отправился к своему напарнику, что промышлял у Забайкальска, а мне оставил карабин и свой столичный адрес. Это на случай, если я там объявлюсь. За карабин мне век с ним не расплатиться, а оказаться в столице и совсем не получится, а жаль. Хороший он человек, настоящий казак!
Глава 8
Вновь о промышленном прогрессорстве и встречи
Июнь-июль 1906 года
— Федор Иванович, дорогой мой, не можем мы ждать два года. Надо бы ваш приемник передать на испытания к господину Лодыгину.
— Борис Степанович, я категорически не согласен с такой методикой! — борзо кинулся в атаку Федя Усагин, — На прошлой неделе я полчаса простоял под его ультрафиолетовой лампой. Покраснел, как рак, а загар не прилип. Значит и на покрытие он действует неправильно!