— Смысл очевиден. Я хочу, чтобы ты сделала то, о чем я прошу.
— Ну так я не буду. Даже, чтобы спасти ее. Она этого не захотела бы. Она бы возненавидела меня за это.
Ее мачеха взглянула на первого министра явно заговорщицким способом.
— Если они решат казнить тебя по–эльфийски — чего я постараюсь не допустить, но, может не смогу — тебе захочется быть менее упрямой. А что если они решат казнить также и Мистраль Беллороус? Что, если всплывет доказательство, что она сговорилась с тобой убить Короля? Что, если стало известным, что она признала это и сделала так, зная, что ты, будучи всего лишь в шаге от безумия, действовала по ее настоянию? Ее судьба будет предрешена. Подумай над этим. Смерть по–эльфийски совсем не то, с чем хочется столкнуться в любом возрасте. Давай я расскажу. Тебя накрепко связывают, а затем хоронят в земле вниз головой. Но вокруг твоей головы оставляют воздушный карман, чтобы у тебя было достаточно времени поразмышлять о своем плохом поведении, пока воздух не иссякнет или насекомые не начнут пожирать тебя. Тебя и Мистраль могут поместить бок о бок. Вероятно, вы сможете слышать крики друг друга, прежде чем не выдержат ваши сердца.
В этот момент Фрина потеряла всякий контроль и рванулась через комнату. Она ухитрилась добраться до Изоэльды, прежде чем Теонетт смог ее остановить. Крича от ярости, она разрывала прекрасное лицо своей мачехи ногтями, оставляя кровавые борозды по обеим щекам. Ей удалось нанести несколько ударов, а потом Теонетт оттащил ее и ударил с такой силой, что она пролетела через всю комнату, остановившись только после удара о стену. Она попыталась подняться, голова ее закружилась, но он уже был рядом с ней, снова и снова нанося удары.
— Прекрати! — услышала она, как Изольда крикнула ему. Слова отдались эхом за стеной боли и ярких красок. — Если ты убьешь ее, мы никогда их не найдем! Она нужна нам живой!
Взмахи кулаков прекратились, и она услышала, как Теонетт что–то пробормотал, отходя от нее. Она попыталась заговорить, назвать их имена, которые вертелись на кончике ее языка, но рот был полон крови. Она лежала на месте и слышала, как их шаги удаляются из чулана, а дверь открывается и снова закрывается.
Она снова осталась в одиночестве.
* * *Ей потребовалось много времени, чтобы набраться достаточно сил и привести себя в сидячее положение, прислонившись спиной к стене, голова все еще кружилась, а тело содрогалось от боли. Все болело, особенно лицо, которое Теонетт избивал обоими кулаками до тех пор, пока она почти не потеряла сознание. Она коснулась его, ощупывая, и вздрогнула. Это не было хорошей идеей, сказала она себе. А также некоторое время не стоит глядеться в зеркало.
Ей отчаянно хотелось пить, но кувшин с водой был опрокинут во время борьбы и его содержимое растеклось по полу. Она подумала о том, чтобы вылакать воду прямо с камней, но решила, что совсем не была к этому готова. Хотя, скоро будет готова. Она почувствовала, как отчаяние расширяется, и не только из–за воды. Голову затопили мысли о ее бабушке, и она представила всякие ужасные вещи, которые могли быть сделаны со старой женщиной. Мистраль Беллороус была крепкой старой леди и могла дать фору большинству остальных, но простого количества и грубой силы вполне будет достаточно, чтобы сокрушить ее.
То, что Фрина никак не могла понять, это почему Изоэльда думала, что сделать из ее бабушки узника окупит эти усилия. Слухи о захвате неизбежно просочатся — через тех стариков, которые по–видимому были ее супругами — приведя к неудержимым спекуляциям. Мистраль едва ли могла представлять угрозу для Королевы. Она не была среди тех, кто любил Опариона; его убийство повлияет на нее меньше, чем на большинство других. Если бы он не женился на ее дочери, они, вероятно, вообще не имели бы никаких отношений. Поэтому заточить ее из опасений того, что она могла сделать, старую женщину, живущую в одиночестве на окраине города, какой в этом был смысл?
Обхватив свою голову руками и наклонив ее так, чтобы боль немного уменьшилась, Фрина задумалась над этим вопросом. Неужели Изоэльда действительно думала, что кто–нибудь поверит этой дикой истории о том, как ее бабушка подговорила ее убить отца? Это очевидно было нелепо. Изоэльда должна понимать, что Фрина никогда не согласится взять на себя вину за смерть своего отца только из–за угроз ее бабушке.
Нанесение умышленного вреда кому–то с таким положением, как у Мистраль Беллороус, создавало серьезную опасность дружному эльфийскому сообществу, где все знали историю королевских семей.
Нет, должно быть что–то еще. Но что?
Фрина не знала. Она не могла здраво рассуждать. Она хотела лечь и уснуть, но понимала, что после таких перенесенных побоев это было бы неразумно. Сотрясение мозга может убить во время сна. Ей нужно бодрствовать и ждать, когда все успокоится.
Она подумала доползти до двери, чтобы попросить воды, но скорее всего ей откажут, и она решила, что вряд ли вынесет это прямо сейчас. Поэтому она осталась у стены, медленно и глубоко дыша, незначительно изменяя свое положение, чтобы найти то, которое уменьшит боль и замедлит головокружение.
Она все еще была увлечена этим занятием, когда услышала, как в замке двери поворачивается ключ. Она подняла свою голову так, чтобы увидеть, как дверь открылась и в комнату вошли две молодые женщины, неся тряпки и тазы с водой. Они подошли к тому месту, где сидела Фрина, и опустились рядом с ней на колени. Ничего не говоря, работая в тишине, они промыли ее раны и намазали ее синяки, используя холодную воду из одного таза, чтобы уменьшить отеки, и теплую воду из другого таза, чтобы смыть грязь и кровь. Фрина не мешала им в этом деле, благодарная даже за такую небольшую помощь. Она не знала этих эльфиек и сообразила, что по всей вероятности им были даны строгие инструкции не делать никаких попыток разговаривать с ней. Но, по крайней мере, кто–то прилагал усилия, чтобы сохранить ее в целости.
Хотя, ей хотелось знать, кто же это был.
Когда молодые женщины закончили, они собрали свои тряпки и тазы и исчезли за дверью. Не обронив ни одного слова.
Фрина вернулась к размышлениям над предложением Изоэльды. Был ли какой–нибудь способ для Фрины обернуть его в свою пользу? Может быть, ей стоит притвориться, что она принимает его, подождать, пока она не покинет эту комнату, а затем совершить побег. Однако она поняла, что это не сработает. Они вытянут что–то типа исповеди, запишут это на бумаге и она подпишет ее, прежде чем позволят ей сделать хоть один шаг из ее тюрьмы. Кроме того, она знала, что не сможет заставить себя признаться в убийстве своего отца; сама мысль об этом была отвратительна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});