Но именно поэтому она применялась для подобных убийств — сочетания отцеубийства и цареубийства, убийства отца и Короля.
Раз за разом она пыталась рассказать всем, кто приходил к ней, что это была ошибка, что она невиновна в этом преступлении, что она не была психически больной или невменяемой. Но если она была вменяемой, однажды сказала ей Изоэльда, посетив ее вскоре после случившегося вместе с Теонеттом, тогда убийство должно квалифицироваться как умышленное. Что делает ситуацию еще хуже, не так ли? Однако, конечно, как добропорядочная мачеха, она доставит это послание членам эльфийского Высшего Совета, которых назначили определить ее судьбу, так что они смогут составить свое собственное мнение.
Она ничего не могла сделать, ей оставалось только ждать, когда ее выпустят из этой комнаты и она предстанет перед другими эльфами. Тогда, и только тогда у нее будет возможность выступить перед теми, кто сможет достаточно долго и внимательно выслушать то, что она должна сказать. В самом деле, она знала всех членов Высшего Совета и вполне разумно полагала, что сумеет убедить их в своей невиновности.
По крайней мере, именно это она говорила себе.
Она все время раздумывала о способах послать сообщение Оруллианам или Пантерре Ку. Она продолжала надеяться, что браться найдут способ прийти повидаться с ней, понимая, что к этому моменту они должны были узнать о ее участи. Возможно, слухи уже распространились и на юг до Гленск Вуда, так что Пан тоже знает. Если любой из них услышал об этом, несомненно, они придут, разве не так?
Но никто не явился и спустя какое–то время ее надежды начали таять. Она стала думать о способах побега. Когда она не думала об отце, то думала о том, как выбраться из этого чулана. Однако у нее не было никакого оружия, инструмента или приспособления, которые помогли бы ей расшатать или сломать стены и двери, преграждавшие ей путь к свободе. У нее не было никакой реальной надежды преодолеть стражников. Казалось, что она искала то, чего не существовало.
События не стали лучше, когда, через неделю ее заточения, ее мачеха второй раз пришла ее навестить.
Фрина не имела никакого понятия о времени суток, когда появилась Изоэльда. Щелкнули замки, дверь открылась и ее мачеха вошла в комнату в компании Теонетта.
Фрина, которая сидела за крошечным столиком, работая над рисунком цветов на лугу, закрыла свой блокнот и встала перед своими посетителями, неприятно удивленная. Визит Изоэльды не мог принести добрых вестей.
— Как ты себя чувствуешь, Фрина? — спросила Изоэльда, в ее голосе прозвучала искренняя заинтересованность. Она тепло улыбнулась и подождала, пока стражник снаружи закроет дверь, после чего ее улыбка исчезла с лица. — Не думаю, что тебе идет на пользу быть запертой в этой темной комнате. Может быть, тебе хочется поговорить о том, что выведет тебя отсюда?
Фрина напряглась:
— Не могу придумать ни одной причины, чтобы ты этого хотела, Изоэльда. Если меня выпустят, то ты рискуешь оказаться в темнице, не так ли? Ты и твой супруг. Ты рискуешь, что кто–то обнаружит того, кто на самом деле убил моего отца.
— О, не думаю, что это представляет какую–то настоящую опасность. Кажется, все приняли мой рассказ о твоих отношениях с отцом. Я им рассказываю все то же самое. Ты являешься бредящей, почти невменяемой молодой девушкой, которой нужна помощь в ее страданиях. Конечно, твоя настойчивость в отказе принимать ответственность за свои действия приносит осложнения и трудности для тех, кто хотел бы тебя пожалеть. Некоторые начинают рассматривать возможность того, что твои действия были умышленными и ты должна понести наказания за их последствия.
— Мы обе знаем, кто должен понести наказание за убийство моего отца, — ответила Фрина, пристально глядя на другую женщину. — Подойди поближе и я покажу тебе, что я имею в виду.
Изоэльда рассмеялась:
— Думаю, я останусь на месте. Я предпочитаю держаться на расстоянии от находящихся явно не в себе, какой, очевидно, являешься ты.
Фрина на самом деле рассматривала возможность устремиться к своей мачехе и вырвать ей глаза. Она оценила расстояние между ними и решила, что если бы Теонетт не стоял рядом с ней, она могла бы попробовать.
— Зачем ты здесь? — наконец, спросила она, отворачиваясь. — Чего ты хочешь?
Изоэльда откинула свои длинные белокурые волосы и пожала плечами.
— Скажу еще раз. Ты хочешь отсюда выбраться? Ты хочешь вернуться к своей жизни? Потому что я могу это устроить. Я могу похлопотать, чтобы тебя поместили под домашний арест. Я могу сделать твою жизнь намного комфортнее, если посчитаю, что для этого есть хорошая причина.
— Да, мы это уже проходили. Предполагая на мгновение, что ты не в своем уме, что для этого потребуется от меня? Я признаю, что крайне любопытна. Ты хочешь, чтобы еще кто–то умер? За чье убийство я должна взять вину?
— Нет. Достаточно принять ответственность за своего отца. Ты признаешь, что убила его в момент безумия. Ты расскажешь Высшему Совету, что действовала в состоянии неконтролируемого бешенства, но сейчас ты понимаешь, как ты была не права. Ты покажешь раскаяние. Если сделаешь это, я смогу отвести тебя от смертной казни. Я сделаю так, чтобы тебя приговорили к чему–то менее фатальному.
Фрина не могла поверить услышанному.
— Ты на самом деле думаешь, что я могу согласиться принять на себя вину за убийство моего отца? Что я могу хоть на долю секунды отказаться от шанса увидеть, как ты заплатишь за то, что сделала. — Она засмеялась. — Я не настолько сумасшедшая, Изоэльда. Не как ты, которая говорит такое!
— Расскажи ей остальное, — резко произнес Теонетт.
Изоэльда скрестила за спиной руки, как довольная маленькая девочка, и наклонилась вперед, явно наслаждаясь моментом.
— Ты не спросила меня, чего я жду от тебя в качестве оплаты за мое великодушие, Фрина. Не хочешь узнать?
— Мне плевать, чего ты хочешь. В этом нет никакой разницы, потому что я не сделаю того, чего ты хочешь.
— Даже, если это спасет жизнь твоей бабушке?
Фрина побледнела от шока. Мистраль! Если бы она смогла двигаться, то набросилась бы на свою мачеху тут же, однако она замерла на месте из–за неприкрытой угрозы, содержащейся в лукавых словах другой женщины. Она собрала все свои силы, чтобы успокоиться, она инстинктивно почувствовала, что ей это нужно сделать.
— Что ты с ней сделала, Изоэльда? Она старая леди и ничего общего со всем этим не имеет. Она редко разговаривала с моим отцом после смерти матери. Ты это знаешь. Какой смысл угрожать ей?
— Смысл очевиден. Я хочу, чтобы ты сделала то, о чем я прошу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});