— Возвращайся к своему больному, — сказал он, чуть усмехнувшись. — Я попробую раздобыть какую-нибудь дичь.
Эрик повернулся и двинулся в глубь леса.
Розалинда посмотрела ему вслед со смешанным чувством тревоги и недоумения. Вдруг он не вернется? Она понимала, что нуждается в нем, какую бы сильную неприязнь он ни вызывал. Вздумай Черный Меч бросить их, она бы не знала, что и делать.
Тем не менее, сама не зная почему, Розалинда была уверена, что он обязательно вернется. В те томительные мгновения, когда их взгляды встретились и не могли разойтись, что-то изменилось. Но что? Возможно, их защитник подумал, что сумеет добиться от ее отца большей платы, или ему пришло в голову потребовать выкуп за нее? Впрочем, в любом случае за ним требовалось глядеть в оба.
Розалинда не отводила взгляда от широкой спины, пока Черный Меч не скрылся в чаще, а потом выбралась на берег Он не тот человек, которому стоит доверять, еще раз напомнила себе Розалинда, но он придет назад — хотя бы ради награды, которую рвется получить. Девушка потерла рукой впалый живот — желудок совсем подвело от голода. Хочется надеяться, что ему повезет на охоте: если и дальше придется путешествовать натощак, вряд ли она угонится за этим здоровяком. Но если удастся подкрепиться, они пойдут намного быстрее. А как только доберутся до Стенвуда, надо будет поскорее спровадить опасного провожатого, напомнила себе Розалинда.
8
Уже стемнело, а Клив все еще спал. К вечеру Розалинда набрала горчицы, тимьяна, дикого лука и сладких стеблей тростника. Когда из леса появился Черный Меч с двумя выпотрошенными кроличьими тушками, Розалинда быстро развела огонь и начала тушить зелень. Черный Меч тем временем освежевал тушки и смастерил примитивный вертел. Пока готовилась еда, разговор между ними не клеился. К несчастью, любоваться они могли только друг на друга.
Черный Меч, очевидно, выкупался, перед тем как вернуться, потому что одежда на нем была влажной, а светлые волосы, тщательно зачесанные назад, спадали на плечи аккуратными прядями. Розалинда тоже воспользовалась возможностью вымыть в ледяной воде и волосы, и тело, хотя и проделала все это в большой спешке. Хрустнет ли ветка, зашуршат ли листья — малейший шум заставлял ее вздрагивать. Она опасалась, как бы Черный Меч, вернувшись, не стал подглядывать за ней, но даже страх не мог пересилить желание смыть с себя грязь. Розалинда погрузилась в холодную воду там, где было поглубже и торопливо натерла кожу пучком мыльного корня. Потом, свежая и бодрая, она, как могла, отжала полотняную сорочку и выстирала разодранное платье, дрожа от холода в мокрой сорочке, облепившей тело. Пока платье сохло, разложенное на глянцевитых кустах падуба, девушка собирала все съедобные травы и корни, которые ей удалось отыскать. Сейчас она чувствовала себя намного лучше, хотя платье было еще влажное.
Розалинда расчесала пальцами длинные, уже почти просохшие волосы, разбирая спутанные пряди и приглаживая непокорные завитки. Ее взгляд снова и снова тянулся к попутчику, что так молчаливо сидел по другую сторону костра. Хотя последние лучи заходящего солнца еще окрашивали западный край неба, под деревьями уже сгустилась тьма. Пламя костра ярко освещало фигуру Черного Меча, выхватывая ее из окружающего сумрака, и Розалинда призналась себе, что ее не оставляет равнодушной его бьющая через край мужественность.
В нем ощущалось нечто дикое, присущее огромному хищному зверю. Дрожащие отблески огня высвечивали четкий овал лица: высокие скулы, твердый подбородок, глаза, пронизывающий взгляд которых лишал Розалинду спокойствия. Только в очертаниях рта угадывался намек на мягкость, ибо изогнутая линия полных губ была безупречна. В памяти сразу ожило непрошеное воспоминание о поцелуе, которым Черный Меч наградил ее у виселицы, и Роза-линда почувствовала, что на щеках выступает легкий румянец. Он поцеловал ее в угоду толпе, одернула себя девушка, и поступил так, чтобы поддержать развеселое настроение зевак и облегчить бегство. Розалиада не забыла и его насмешливый совет: «В следующий раз не забудь открыть рот». Зато потом он готов был бросить ее на произвол судьбы и тем самым ясно показал, что женские чары временной жены оставили его вполне равнодушным. Все его желания сводились к лошади, оружию и деньгам. А шальная девчонка, каковой она ему казалась, ни в малейшей степени не интересовала спасенного ею разбойника.
Рассуждая здраво, его безразличие не должно было задевать Ро-залинду. Наоборот, если бы он не остался глух к ее прелестям, это только осложнило бы дело. И тем не менее каждый раз, когда этот человек оказывался рядом, Розалинда начинала закипать от злости. Уж очень он самодоволен, возмущалась она, без нужды помешивая заостренной палочкой овощи в глиняном котелке-кувшине. Было бы чем чваниться: ни чести, ни совести — сила, как у медведя, да неоспоримая мужская стать.
Черный Меч тоже наклонился к костру и повернул кроликов на самодельном вертеле. Но его взгляд не отрывался от девушки, и ее сердце по необъяснимой причине забилось сильнее.
— Мясо почти готово.
При звуке низкого, рокочущего голоса у Розалинды пересохло во рту.
— И овощи тоже, — пробормотала девушка, нахмурясь опустив голову так, чтобы волосы, упав на лицо, заслонили ее от смущающего душу взгляда.
— Мы тронемся в путь, как только полностью стемнеет.
— Тогда нужно разбудить Клива.
— Пусть спит, — остановил Розалинду Черный Меч, прежде чем она успела двинуться к юноше. — Похоже, ему нужен отдых, а мы между тем можем кое-что обсудить за ужином.
— Обсудить? — Взгляд Розалинды метнулся к нему. Что-то в его голосе обеспокоило ее, хотя она не могла бы определить, что именно. — Что обсудить?
Но Черный Меч лишь пожал плечами и неопределенно улыбнулся.
— Думаю, ты могла бы рассказать мне о Стенвуде.
— О Стенвуде? — переспросила Розалинда, теперь уже уверенная, что дело нечисто.
— Именно. Ведь это твой дом, разве не так?
— Да, конечно, — отозвалась Розалинда, прикусывая нижнюю губу. — Но меня там не было восемь лет.
Черный Меч снова повернул вертел и продолжил расспросы:
— Почему же ты так долго отсутствовала?
Розалинда помешкала с ответом, пытаясь догадаться, к чему он клонит, однако сочла, что правдивый ответ не сулит никакой опасности.
— Моя мать умерла, когда родила брата. Нас отослали жить к дяде и тете в Миллуорт-Касл. Но Джайлс умер… — Горестное воспоминание заставило девушку смолкнуть, и некоторое время тишину нарушали только шум ветра в кронах деревьев да уютное потрескивание костра.
— И чем ты займешься, когда приедешь?