– Ни черта непонятно. А можно ты всегда будешь со мной, чтобы мне не пригодились все эти… штуки?
Не уверена, что хоть однажды видела Стаса таким польщенным. Даже десятки наград не подсвечивали радостью его лицо, как сейчас. Откуда-то я это знаю.
– Всегда с тобой? – мучительно медленно спрашивает.
Голос еще такой бархатистый, как пенка из рекламы кофе. Заставляет тело дрожать от приятного вкуса.
– Именно, – еле слышно отвечаю.
Легкие замирают, а я стою неподвижно и жду его ответа.
– Можно попробовать.
Чувство, будто меня накрыло лавиной. Жадно хватаю воздух ртом, но ничего не получается. Все дыхательные пути забиты шоком.
В глазах Стаса тысячи оттенков. Одна эмоция сменяется другой, и я бы отдала полжизни, чтобы узнать, о чем он сейчас думает.
– Но все равно переходим к тренировке, – выпаливает внезапно, видно, не выдержав повисшую в зале тишину.
Слова отзываются эхом, и я ежусь, будто через меня прошел холод.
Аверин объясняет в своей терминологии какие-то движения, я повторяю. Получается ужасно, потому что мало что понимаю.
Но мой смех, ворчание Стаса разрядили наше напряжение, которое сгущалось.
– Не падай на колено, лисица, а пятку противоположной ноги ставь четко под свою очаровательную попку.
– Вот так?
– Да. При этом помогай себе руками. Они должны работать, – командным голосом говорит.
Смеюсь.
«Работай руками…».
Мы вроде как встречаемся уже целый месяц, и вчера руками неплохо поработал сам Стас. Пальцами, если уж быть точнее. И не в воздухе с воображаемым соперником, а с моей промежностью.
Положа руку на сердце, мы говорим его пальцам «спасибо». Было классно.
– Я знаю, о чем ты подумала, хитрюга. И мне тоже понравилось, – шепчет уже не как тренер.
– Повторишь? – провоцирую.
Встаю на носочки и целую в колючую щеку.
На лице Аверина мелькает явная гордость. Можно даже прочесть на лбу надпись «Да, я такой».
Карие глаза сминают мои губы еще до того, как мажор наклоняется и, зафиксировав затылок, глубоко целует.
В ребра толкается сердце. Мои мысли зациклились на нашей близости. Она настолько феерична, что секундный поцелуй заводит мое тело по щелчку пальцев.
– Халявщица ты, конечно, первоклассная, – оторвавшись от моих губ, с улыбкой говорит.
– Иди, переодевайся. Поехали. Здесь скоро тренировка начнется, больше уже нельзя занимать зал.
– Слушаюсь, тренер, – щеки трещат от нескончаемых улыбок, – я только зайду в магазин за водой. Видела через дорогу.
Аверин почему-то думает. Неужели он буквально воспринял фразу «всегда со мной»?
Стас мрачнеет, но, тем не менее, кивает и уходит в мужскую раздевалку. Неприятное чувство поселяется в области желудка. Его как скручивает, и я против воли горблюсь.
Быстро переодеваюсь и аккуратно складываю спортивные вещи в пакет. Выхожу на улицу и сразу иду в сторону сетевого.
Во рту настоящая Сахара, даже песок в горле противно ощущается.
Иду быстро. В какой-то момент мысли в моей голове кишат роем, и я даже не обращаю внимания на светофор. Глаза цепляются за ярко-красный свет, но ноги несут меня вперед как заведенные.
Визг шин. Затяжной звук клаксона. Отборный мат из открытого окна.
– Саша! – слышу позади себя.
Живот сводит от страха. Только что я поняла, что чуть не попала под машину. Моргаю несколько раз, смахивая из своей памяти красный круг.
Меня подхватывает кто-то сильный и уносит на тротуар.
Движение на шоссе возобновляется. Руки трясутся, мне кажется, что я потеряла способность говорить. Смотрю только в испуганные глаза Стаса, и слезы начинают литься градом.
Меня бросает в пот, ноги одеревенели. В ушах то и дело повторяется: «Саша! Саша! Саша!».
– Теперь ты точно никогда не забудешь мое имя, Стас Аверин, – говорю дрожащим голосом.
– Я его никогда и не забывал, лисица.
– Нет! Повтори! Имя повтори! – жалобно прошу.
В другой ситуации мне было бы стыдно и за свое поведение, и за просьбу, и даже за тон своего голоса.
– Саша. Тебя зовут Саша. Только дурная ты, Саша Белинская. Ради этого под колеса бросаться.
– Но ты же спас.
– Обещал потому что. Всегда с тобой.
Глава 30. Стас
Глава 30. Стас
Я тебе не послушный влюбленный мальчик. Выйдешь из машины — твой ромашковый тебя обратно повезет. Либо со мной остаешься, либо к нему валишь. Выбирай!
Стас.
Стою и жду лисицу у здания прокуратуры. Можно сказать, в тылу врага. Она должна была уже давно освободиться, и мне бы написать и спросить, но раз за разом находил причины не делать этого.
Как и не звонил. Телефон покалывает кожу. Экран постоянно загорается, и я смотрю на время.
Нервничаю, блин.
Пытаюсь понять, как я пришел к этому. В какой-то момент будто провалился в эти отношения, которые изначально были невозможны. И я знал, что они невозможны!
Мой озадаченный мозг битый час решает, когда зависимость от Белинской стала настоящей болезнью.
Я же сделал все, чтобы она возненавидела меня и проклинала. Получилось ровно наоборот. Лис вгрызлась в меня бульдожьей хваткой, а я как бы и рад этому. Кайф от этого получал и по капельке сам вгрызался в нее.
Должен жалеть, что сдался, а я, как дурак, все глаза стер, рассматривая входную дверь в прокуратуру.
Упрямая лисица! Твое упрямство только сердце мне заводит.
Девчонка выходит и летящей походкой спускается по лестнице. Юбка на ней еще такая вся воздушная, как зефир. Сердце замирает, и я по-идиотски улыбаюсь, рукой ей машу, надеясь, что заметит.
Лис тормозит, чуть не спотыкается. Расслабленная полуулыбка медленно сходит, вместо нее шок и неверие.
Сам замираю. В ушах звенит, не прекращая. Никогда не попадал в такие ситуации. Мне хочется подойти к ней и к себе прижать. Тесно-тесно. Чтобы ребра хрустели.
Тахикардия усиливается.
Походу, я здорово встрял с этой лисицей.
– Ты как здесь оказался? – сбивчиво спрашивает, когда мы все-таки встретились посередине пути.
Белинская то и дело оборачивается, на здание смотрит. Взгляд шальной, беглый.
Ей неуютно сейчас стоять со мной рядом. Гадкое чувство ненужности вновь разливается по венам. Только не от Сашки, только не от нее.
– К тебе приехал. За тобой, то есть.
Смотрю ей в глаза и страх читаю.
– Не надо. Уезжай, Стас.
– Не хочешь меня больше видеть? – горько шучу. Смешок вырывается короткий и нервный.– Сдаешься, значит?
Зависимость провоцирует ломку.
– Нет, что ты. Сейчас отец выйдет. Ему не нужно знать, что мы...
Саша недоговаривает. Входная дверь открывается, и на пороге показывается прокурор собственной персоной.
Выправка офицерская, взгляд профессионального снайпера. Первый выстрел в межбровье получил секунду назад.
Больно.
– За тебя боюсь, дурной, – шепчет так сладко, что мой страх улетучивается быстрее спирта с поверхности.
Губы растягиваются. Адреналиновый всплеск кружит голову, столько сил в себе чувствую, что горы свернуть могу. Чувство страха притупляется.
Хоть сейчас с места в карьер.
– Добрый вечер, – твердо, почти по-деловому здоровается Белинский.
Руку для приветствия не подает. Недостоин я.
– И вам добрый.
Прищуриваемся одновременно. Острый взгляд оценивает меня по только ему известным критериям, а я настырно позволяю ему это делать и ни на градус не сдвигаю свой взгляд.
Пусть оценивает.
Я – не мой отец.
– Вы по какому вопросу к моей дочери?
В горле чувствуются хрипы, но выглядеть малолетним мальчишкой не могу. От сгущающихся над головой туч становится очень темно. Того и гляди ливанет.
– Встречаюсь с ней. На свидание вот хочу забрать. Разрешите?
Если можно сощурить глаза еще уже, то прокурор это сделал. На меня смотрят узкие щелки ртутных глаз.
Красные ромашки, что ль, надо было купить?
– И куда?