Читать интересную книгу Темные кадры - Пьер Леметр

Поведение заложников традиционно делится на три категории: физическое сопротивление, словесное сопротивление, непротивление. Разумеется, мы стараемся подтолкнуть к непротивлению, которое значительно облегчает нашу задачу в ходе дальнейших операций. На подготовительной стадии я решил, что один из заложников воплотит проигрышную стратегию (и Малик только что вполне убедительно ее продемонстрировал), чтобы направить остальных по правильному пути, то есть по пути непротивления. Компания попросила нас протестировать их на сопротивляемость шоку, что означало, как неоднократно напоминал мне мсье Лакост, оценить степень их сотрудничества с противником, распределяющегося по шкале от категорического противодействия до безоглядного содействия. Для этого требовалось, чтобы они согласились вступить в переговоры, и лучше всего было показать им, что в реальности это единственно правильный путь.

Но вернемся к происходящему.

После первой же пули все участники едва сдержали крик. Представьте дальнейшее: в зале еще звучит эхо трех выстрелов, атмосфера более чем насыщенная, и двое мужчин лежат в лужах крови, которые все шире растекаются под ними.

Инстинктивно Эвелин Камберлин прижимает руки к ушам, а Максим Люсей, с закрытыми глазами и потерянным видом, упершись обеими ладонями в стол, мотает головой из стороны в сторону, словно перекатывая мозг внутри черепа.

– Полагаю, правила игры изложены достаточно ясно. Меня зовут Кадер. Но у нас еще будет много времени, чтобы познакомиться.

Голос доносится до них как сквозь вату.

Кадер опускает глаза на Жан-Марка Гено и досадливо хмурит брови.

Отчетливо слышен звук капающей жидкости.

Под стулом мсье Гено расплывается темная лужа, и она все растет.

Независимо от характера и темперамента, присущих каждому из них, заложники всегда реагируют более-менее одинаково. В конечном счете мозг отвечает на внезапность, ужас и угрозу ограниченным набором моделей поведения. Иногда от неожиданности нападения заложники – в данном случае, как мне кажется, это касалось мсье Кузена, который в настоящий момент держался за голову и глядел прямо перед собой, – отказываются верить в происходящее, как если бы предпочитали думать, что стали жертвой дурной шутки. Но довольно быстро они возвращались к более реалистичному образу мыслей, особенно если у них под носом убивали одного-двух человек. Именно из этих соображений я предпочел сразу же убрать мсье Дорфмана, который в их глазах олицетворял власть. Подобная акция позволила сразу же изменить иерархический порядок. Таким образом, коммандос заявили определенно и однозначно: власть здесь мы. Кстати, мсье Дорфман замечательно сыграл свою роль: раздавил пузырь с гемоглобином, которым я его снабдил, и упал ровно так, как я ему сказал. Вообще-то, я предупредил его: даже если он не сумеет сыграть как следует, никто этого не заметит – настолько внезапность сцены приводит в оцепенение нейроны.

Мсье Деламбр и мадемуазель Риве не шелохнулись. Захват заложников по телевизору и реальный захват заложников – совсем не одно и то же. Можете сказать мне, что наш захват тоже не был настоящим, но, не хвастаясь, отвечу, что он был крайне реалистичным, и наших два кандидата присутствовали при нем, как если бы сами принимали участие. Я говорю это, исходя из их реакций. Были констатированы девять вариантов состояния жертв в такого рода ситуациях: ошеломление, удивление, тревога, ужас, фрустрация, уязвимость, беспомощность, унижение и разобщенность. И состояние мсье Деламбра вполне соответствовало тревоге и разобщенности, а мадемуазель Риве – ошеломлению и ужасу.

По сценарию в случае, если смерть арабского клиента не даст столь устрашающего эффекта, как ожидалось, я должен был пресечь любые робкие попытки физического сопротивления со стороны заложников.

– Все сюда! – проорал Мурад, указывая на стену напротив оконных проемов.

Словно движимые собственным страхом, они мгновенно поднялись и зашагали маленькими аккуратными шагами, как если бы опасались опрокинуть ценные предметы, вжимая голову в плечи, чтобы уберечься от воображаемых снарядов.

– Руки на стену, ноги расставить! – добавил Мурад.

Мсье Люсей, который, совершенно очевидно, много раз видел это по телевизору, широко расставил руки и ноги и вроде бы даже выпятил зад для обыска. Рядом с ним мадемуазель Тран никак не может расставить ноги из-за узкой юбки. Ясмин подходит сзади и дулом оружия рывком задирает ткань. Потом несколькими резкими ударами стопы заставляет расставить ноги. Молодая женщина в свой черед кладет ладони на стену, растопырив пальцы. Задранная таким образом юбка выглядит достаточно непристойно, особенно в присутствии мужчин, и часто данный прием весьма эффективен, чтобы заставить заложника почувствовать себя уязвимым. Мсье Жено, в мокрых до колен брюках, дрожит всем телом, а мсье Кузен закрывает глаза, как будто в любую секунду ждет, что пуля разнесет ему череп. Стоя между двумя сотрудниками «Эксиаль», мсье Ренар, наш актер, тихонько бормочет непонятные слова. Мадам Камберлин, замыкающая ряд, вздрагивает, когда осознает, что он читает молитву (как я ему и велел). Это также хороший способ склонить заложников к сотрудничеству: показать, как один из них молится о спасении жизни.

Несколько секунд спустя все слышат у себя за спиной шум шагов и звук открывшейся и закрывшейся двери. Каждый ощущает силуэт, который прохаживается туда-сюда позади них. Они улавливают шум передвигаемых столов, потом тяжелое дыхание. Понимают, что сейчас выносят тела.

Проходит всего три-четыре минуты, и Кадер велит им повернуться. Столы составлены вдоль перегородки. Лужи крови впитались в палас и теперь отливают черным блеском. Центр зала пуст, и в данной ситуации эта пустота вызывает головокружение.

К моменту, когда в помещение возвращается Мурад, небрежно держа пистолет-пулемет, его запятнанная кровью грудь уже протерта обшлагом рукава. Как в выверенной до миллиметра хореографической постановке, каждый коммандос занимает свое место перед строем заложников: Кадер в центре, Ясмин справа и Мурад слева.

Проходит несколько секунд, в течение которых слышны только рыдания мсье Гено, уставившегося в пол.

– Ладно, – говорит Кадер, – всем вывернуть карманы!

Бумажники, связки ключей, плееры, мобильники присоединяются к двум женским сумочкам на большом столе для заседаний.

Потом вдоль шеренги проходит Ясмин и проводит обыск.

У нее руки профессионала. Ни одна мелочь не ускользает. Карманы, пояса – осматривается все без исключения. Мадемуазель Тран чувствует, как руки молодой женщины умело ощупывают ее груди, проходятся между ляжками. Мадам Камберлин ни на что не обращает внимания, стараясь только устоять на ногах, хотя ею, очевидно, владеет единственное желание: упасть и не вставать. Затем Ясмин обыскивает мужчин, так же профессионально ощупывая ляжки, промежности, даже промокшие брюки мсье Гено подвергаются тщательной проверке, потом она отходит на несколько шагов, делая знак главе коммандос, что все в порядке.

Заложники вновь выстроены в одну линию. Перед ними держит речь коммандос.

– Мы здесь во имя священного дела, – говорит Кадер спокойно, – дела, которое оправдывает любые жертвы. Нам необходимо ваше сотрудничество, и, чтобы добиться его, мы готовы пожертвовать нашими жизнями. А также вашими, если понадобится. Мы дадим вам некоторое время, чтобы подумать над этим. Аллах акбар!

Двое остальных коммандос в один голос повторяют за ним: «Аллах акбар!» – после чего глава коммандос выходит, Ясмин следом.

Остается один здоровяк Мурад, крепко стоящий на ногах лицом к заложникам.

Никто не знает, что делать.

Никто не шевелится.

Мсье Гено падает на колени, упирается локтями в пол и дает волю рыданиям.

27

Малик, который сыграл роль убитого клиента, переоделся. Теперь он в джинсах и свитере, спортивная сумка рядом на полу. Я передаю ему его конверт, мы пожимаем друг другу руки, и он исчезает в направлении лифтов, пока я направляюсь к мсье Деламбру и мадемуазель Риве.

Сменив рубашку и костюм в комнате отдыха, мсье Дорфман заглядывает в дверь. Я поднимаю вверх большой палец, подтверждая, что он отлично исполнил свою роль. Он улыбается мне, и в этот момент я осознаю, что еще ни разу не видел, чтобы он улыбался.

Он торопливо уходит, мсье Лакост за ним следом: они отправляются в комнату отдыха, где одни экраны демонстрируют им зал заседаний вместе с заложниками, а другие – комнату для допросов, где сотрудникам его компании предстоит усесться за стол, лицом к лицу с Кадером.

Начиная с этого момента Дорфман и Лакост работают в своей комнате. Они основные заказчики и должны вместе обсуждать результаты испытания и оценивать качества сотрудников. Я остаюсь один с двумя кандидатами, чтобы отслеживать техническую сторону захвата заложников. Это довольно забавно, могу сказать, что разработал для этого предприятия и этого босса масштабную операцию (во всяком случае, запомнится она надолго). И однако, думаю, что не обменялся с мсье Дорфманом и парой десятков фраз. Представления не имею, каково умонастроение этого человека. Он должен быть уверен в собственной необходимости и в том, что все делает на благо своей компании. Он царь и бог своего мира. А вот кто его бог? Совет директоров? Акционеры? Деньги? У меня не осталось времени, чтобы довести до конца свои рассуждения, потому что прямо передо мной мсье Деламбр начинает крутиться и вертеться на стуле, как будто ему приспичило в туалет. Мадемуазель Риве очень бледна, она набрасывает пару строк на листке, потом надевает колпачок на ручку и запахивает полы пиджака, будто ее внезапно пробрал холод.