Читать интересную книгу История Англии и шекспировские короли - Джон Норвич

Наконец, Вернон, который, похоже, не без удовольствия излагает неутешительные для Хотспера известия, информирует его о главной неприятности: по крайней мере еще четырнадцать дней он не увидит Глендоуэра с его войском. Последнее сообщение повергает Хотспера в смятение, он еще сохраняет самообладание, но уже понимает, что терпит крах: «День судный близится — умрем бодрей». Он даже не прочь ускорить развязку, предлагая вступить в бой уже этой ночью. Дуглас[114] и другие сообщники уговаривают его отложить битву на завтра, и в это время на сцене появляется сэр Уильям Блант — не аббат Шрусбери, — его послал сам король для переговоров о перемирии. Парламентера отправляют обратно, пообещав, что утром к Генриху прибудет Вустер с условиями мира. Однако и эта встреча[115], как и предыдущая, заканчивается безрезультатно, даже несмотря на гарантии короля проявить к повстанцам милость, если они ему покорятся. Тогда принц предлагает, «чтоб кровь солдат сберечь», сразиться с Хотспером в поединке (ни одна из хроник не подтверждает этой драматичной детали), но Вустер игнорирует его вызов[116]. Он возвращается в лагерь мятежников, настроенный на то, чтобы не докладывать о милосердии короля, в которое граф абсолютно не верит[117], и противники начинают готовиться к битве. Только один Фальстаф, похоже, беспокоится за свою жизнь:

«Хотел бы я, Хел, чтобы сейчас можно было лечь спать, зная, что все кончилось благополучно».

Свою версию битвы при Шрусбери Шекспир начинает с убийства графом Дугласом сэра Уолтера Бланта, одного из четырех рыцарей, как писал Холиншед, «наряженных королями», то есть облаченных в королевские доспехи, с тем чтобы обезопасить самого Генриха. В числе этих «двойников» оказался, очевидно, и лорд Стаффорд, поверженный Дугласом ранее: в обоих случаях он полагает, что предал смерти короля. Когда Хотспер узнает в убитом рыцаре Бланта и замечает «У многих королевские доспехи», Дуглас гневно восклицает:

Клянусь, я изрублю его доспехи,Я искрошу весь гардероб его,Пока не встречу короля!

И действительно Дуглас вскоре встречается лицом к лицу с Генрихом. Завязывается яростная рукопашная схватка, король повергается на колени, и его спасает лишь вовремя подоспевший принц Уэльский, который быстро обращает супостата в позорное бегство[118]. Странным образом Дуглас через какие-то мгновения возникает вновь — во время схватки между принцем и Хотспером, — почему-то набрасывается на Фальстафа, падающего и притворяющегося мертвым, и после этого совсем исчезает из пьесы.

Естественно, Шекспир руководствовался прежде всего интересами драматургии. По свидетельству Холиншеда, Генрих встретился с Дугласом где-то в самом начале трехчасового сражения, после чего принц удалился с этой части поля битвы, но Блант, Стаффорд и, возможно, сэр Хью Шерли, третий рыцарь, остались и вскоре погибли. (Нет никаких сомнений в том, что король, а ему было тогда тридцать шесть лет, сражался с исключительной отвагой.) Действительно ли принц спас жизнь отцу? Свидетельства этому есть, но мало. Холиншед всего лишь упоминает, что «принц помог отцу, как и подобает сильному молодому джентльмену». Сэмюель Даниэль же утверждает, что он на самом деле спас отца. Но Даниэль писал эпическую поэму и историческая достоверность, видимо, играла для него такую же вспомогательную роль, как и для Шекспира.

Убил ли принц Хэл Гарри Перси? Большинство историков скептически относятся к такому предположению. На самом деле настоящий Хотспер — в противоположность шекспировскому герою — был на двадцать три года старше принца, он уже приобрел репутацию опытного полководца, и Хэл почитал его как человека, у которого он многому научился в ходе ранних уэльских кампаний. Однако теперь Перси стал непримиримым и опасным мятежником, и вряд ли стоило сомневаться в том, они без колебаний убили бы друг друга при встрече. Кроме того, у Холиншеда есть, как принято считать, двусмысленный пассаж — из тех, которые всегда желательно выражать чуть-чуть пояснее: «Другой, в свою очередь… бился со всей отвагой и сразил лорда Перси». Хронист не указывает, кто этот «другой», но поскольку летописец в предыдущем предложении говорит о короле, то логично предположить, что рядом с ним должен был находиться принц.

Независимо от того, кто убил Гарри Хотспера, его гибелью заканчивается и сражение при Шрусбери, и пьеса Шекспира. Принц Хэл произносит свою коронную речь:

Гордый дух,Прощай! Как быстро сжалось честолюбье,Подобно дурно сотканной одежде!Когда вмещало это тело дух,Ему и королевства было мало.Теперь же двух шагов земли презреннойЕму достаточно. Здесь, на земле,В живых нет равного тебе героя!

Затем он накрывает лицо убитого плюмажем со своего шлема[119]. После этого следует коротенькая комическая сцена, в которой Фальстаф поднимается с земли — он все еще лежал, изображая труп, чтобы сбить с толку Дугласа, — и пытается убедить Хэла в том, что именно он сразил Хотспера. Наконец наступает последняя, завершающая сцена: король посылает Вустера и Вернона на казнь, а принц добивается освобождения Дугласа в порядке вознаграждения за проявленную доблесть. Заключительная речь короля перекидывает мостик во вторую часть «Генриха IV». Занавес опускается.

7

«Король Генрих IV». (Часть вторая)

(1403–1413)

Король Генрих:

Известно Богу,Каким путем окольным и кривымКорону добыл я; лишь мне известно,С какой тревогой я носил ее.

«Король Генрих IV». (Часть вторая)

Вторая часть «Генриха IV» еще более фрагментарная, чем первая. Она покрывает целое десятилетие — от эпизодов, связанных с последствиями битвы при Шрусбери, до кончины короля в 1413 году, — и в своей хронике Холиншед отводит этому периоду места в пять раз больше, чем трем годам, освещенным в первой части драматургического эпоса Шекспира. Поэтому автору приходилось проявлять чрезвычайную щепетильность при отборе исторического материала, что мы непременно отметим в процессе повествования, а пока же нам следует вкратце рассказать об этом несчастливом для Генриха десятилетии.

Казалось, парламент, заседавший с января до марта 1404 года, мог бы возблагодарить монарха за то, что он рисковал жизнью и чуть ее не лишился, защищая корону. Однако ассамблея отнеслась к нему враждебно, интересуясь главным образом прощением отца вожака мятежников. Граф Нортумберленд лично прибыл в Вестминстер, подтвердил послушание, заявленное в Йорке пять месяцев назад, принес клятву верности и королю, и принцу Уэльскому как законному наследнику. Парламент затем обрушился на Генриха, потребовал сократить персонал королевского двора на четыре человека, урезать аппетиты королевы и выслать из страны всех чужеземцев и раскольников. Королю в категорической форме было указано на расточительность, хотя его траты в действительности составляли чуть более пятой части расходов предшественника. Мало того, парламентарии настояли на том, чтобы смехотворно мизерная сумма 6500 фунтов стерлингов, отпущенная на оборону отечества, выплачивалась не королю, во избежание их присвоения, а специально назначенным «военным казначеям».

Этих денег, естественно, не хватило, и уже через семь месяцев королю пришлось снова созывать парламент. Не давали покоя французы. В продолжение последних десяти лет Карл VI периодически впадал в безумие, периоды помешательства становились все более длительными, у французского короля развилась патологическая ненависть к Генриху: он не простил ему ни свержение своего зятя, ни пренебрежительного отношения к королеве Изабелле. Говорили, будто бы в отместку за нанесенные ей обиды французские корабли время от времени совершали налеты на английское побережье, а в начале лета 1404 года подвергли серьезному нападению Дартмут. Атака была отбита, интервенты понесли тяжелые потери, но вскоре стало известно о том, что французский двор оказал теплый прием посланникам Глендоуэра и вел с ними переговоры об альянсе. Примерно в это же время был раскрыт заговор Мод, графини Оксфорд, матери Роберта де Вера, фаворита Ричарда: вместе с герцогом Орлеанским и графом Сен-Полем она замыслила вторжение в Эссексе — чтобы поддержать Ричарда, будучи уверенной в том, что он жив, и, конечно же, Изабеллу. Ее план не материализовался только потому, что юная королева не разделяла оптимизма графини и в самый критический момент объявила о помолвке с сыном герцога Орлеанского Карлом, графом Ангулемом. Мод и ее несколько сообщников, в основном церковников, обвинили в измене, поместив в Тауэр, но впоследствии она была помилована.