здесь. Я достану то, за чем пришел, и отнесу все в свой номер в гостинице для детального ознакомления. Если я обнаружу среди прочего то, что принадлежит вам, то обязуюсь вернуть это – разумеется, если ЭТО не будет никаким образом связано с убийством Моники. В целом же могу сказать, что я надеюсь найти среди вещей Моники одну конкретную серьезную улику против ее убийцы. Ничего лично против вас я не имею.
Все с тем же несчастным видом Стефан усмехнулся и кивнул.
– Что ж, как говорится, и на том спасибо. Мне остается только согласиться с вашими условиями.
Я сдержанно кивнул.
– Где мне вас найти, в случае чего?
Он бросил взгляд на свои часы.
– Сами понимаете, не смотря на то, что у меня как у руководителя фестиваля действительно очень много дел, я ни в силах ничем заниматься, пока не дождусь встречи с вами. Стало быть, я буду ждать. Вы сможете найти меня в кафе «Пеликан» на Моргенштрассе, девять. Это в двух шагах отсюда.
Договорив последнюю фразу и сделав жест в ту сторону, где располагалось оное кафе, он немедленно развернулся и зашагал в том же направлении. Дождавшись, пока спина Стефана исчезнет за первым поворотом, я неторопливо вернулся в здание автовокзала. Прошло от силы пять минут, и небольшой рюкзачок розового цвета в форме сердечка был у меня в руках.
Я невольно перевел дух: итак, в моих руках было нечто важное во всем этом венском деле. Теперь нужно было как можно быстрее отправляться в отель.
Глава 22. Тайны розового «сердечка»
Удивительно, как отдельные вещи стойко хранят четкий отпечаток своих хозяев! С комфортом устроившись на уютном диванчике номера, я неторопливо раскладывал нехитрое содержимое полупустого розового «сердечка» рюкзака и словно бы выслушивал монологи Моники о том, что по жизни интересовало ее больше всего: о секс-секретах интересных состоятельных мужчин, способных щедро оплатить ее ненадежное молчание. Чужой компромат, казалось, насквозь пропитался приторно-сладковатым ароматом духов покойной.
Как мне стало известно с первых же минут изучения своей добычи, главной ценностью этого тайника, безусловно, был убийственный компромат против Макса Лебуа. Если это действительно он отправил собственную супругу на небеса, то у Моники плюсом к тому имелся дополнительный неслабый арсенал: целая стопка цветных фотоснимков, на которых почтенный метр кофейного дела был запечатлен в самых непристойных позах с самыми непристойными девками. Не знай я, что передо мной глава крупнейшей кофейной марки Франции, то принял бы его за рядового извращенца не первой молодости, отводящего душу в публичных домах мира на свою скромную пенсию.
Забавно, но эти снимки мсье Лебуа хранил в мешочке из алого шелка, очевидно, с любовью просматривая их на досуге в конце трудового дня. Возможно, он попытался совратить Монику, продемонстрировав ей свое сокровище, а та похитила сей ценный компромат, когда ее стараниями Макс отключился от действительности.
Чтобы чересчур не разволноваться, я не стал рассматривать все снимки до конца, по быстрому упрятав их назад, в мешочек; в конце концов, данные слабости – личная-интимная жизнь мсье Лебуа, а для меня главное – раскрыть настоящего убийцу, чтобы снять всякие подозрения с себя и своих близких. Хотя, если честно, убийца столь неприятной особы как Моника после знакомства с ее «коллекцией» невольно внушил мне еще большую симпатию.
Отложив «шелковую» коллекцию в сторону, я взялся за следующий экземпляр рюкзачка – новенький рекламный проспект венского ресторана «Бейрут» с фирменной символикой – зеленый раскидистый кедр – и подробнейшим восточным меню. Тщательнейшим образом изучив каждую из пяти страниц проспекта, я не обнаружил ничего, что могло бы заинтересовать профессиональную шантажистку. Совершенно не понятно, зачем Моника позаботилась припрятать это в своем рюкзачке.
Я отложил проспект в сторону. В итоге передо мной оставался третий и последний «компромат» или то, что с натяжкой можно было назвать таковым – небольшой стильный фотопортрет молодой дамы в тонкой деревянной рамке. Единственное не совсем приличное, и то с большой натяжкой: дама была обнажена. Она лениво возлежала на диване в позе Тициановской Данаи, ее лицо было скрыто поднятой рукой, а само тело, казалось, говорило о том, что девушка находилась в своеобразной нирване – скорей всего, после страстной и волнующей секс-минутки с любимым.
Итак, после ознакомления с тайником погибшей я пришел к безутешному выводу: этот компромат по сути мне абсолютно ничего не дал. Да, Макс Лебуа сильно рисковал, допустив в руки шантажистки подобные снимки с собой в главной роли. Но это не доказывало, что именно он ее и отправил на тот свет. Да, возможно, Стефан желал получить назад портрет обнаженной дамы – по-видимому, своей супруги Полин. Но совершенно нелепо предположить, что из-за этого фотопортрета он пошел на убийство. Ну а проспект «Бейрута» и вовсе ничего не объяснял, а только ставил в тупик – зачем он вдруг понадобился Монике? Каким образом и против кого она намеревалась использовать ливанское меню?..
Все это на данный момент оставалось вопросами без ответа. Я подумал, что стоит дойти до «Бейрута» и побеседовать с кем-нибудь из персонала. Совершенно очевидно, что Моника Левоно побывала там, раз умудрилась прихватить с собой проспект, и кто-то из посетителей очень ее заинтересовал. Интересно, кто же?
Между тем время шло, и мне пора было выполнять обещанное: отправиться в кафе «Пеликан» и передать в руки печального Стефана либо портрет обнаженной, либо рекламный проспект «Бейрут». Интересно, что он выберет?
Я взглянул на часы, припрятал снимки Макса под матрац своей кровати, а проспект с портретом сунул в пакет. Теперь можно было отправляться в «Пеликан» и слушать исповедь Стефана Лукера.
Глава 23. От первого лица
Все в этот день было выдержано в слегка минорных тонах. Доселе безупречная августовская погода неожиданно сменилась легким ненастьем: к моменту моего выхода из отеля небо вдруг затянуло серыми тучами и тут же заморосил мелкий теплый дождь. Я прибавил шагу, но все равно вошел в кафе слегка подмокнув, сразу же заприметив Стефана за дальним столиком у окна и поспешив к нему.
– Еще раз приветствую вас, Стефан, – я старался, чтобы мой голос звучал весело и беспечно. – Как мы с вами и договаривались, я пришел, но, сами видите, со слегка подмоченной репутацией.
Согласен, моя шутка в данных обстоятельствах была, возможно, немного грубовата, но я понял это лишь когда увидел вспыхнувший на щеках Стефана румянец.
– Прошу прощения, совершенно не хотел вас обидеть, – усаживаясь прямо напротив него, я поднял обе руки. – Просто я ужасно устал от всех этих вопросов без ответа, а тайник Моники,