— Фройлен Инта, — Ашер вежливо предложил ей руку, — проводить Вас в дом?
— Да, пожалуйста, — с тайным облегчением сказала магомедичка, — тропинка очень скользкая.
Несколько минут они молча шли в темноте, ориентируясь на огоньки окон, затем некромант завел девушку в теплую, пропитанную запахом еды клеть и начертил на косяке несколько охранных рун:
— Доброй ночи, фройлян, — поклонился Шер, — ни о чем не беспокойтесь, сюда никто не сможет войти без Вашего разрешения.
— Спасибо! — искренне поблагодарила Инта, затем погасила светлячок, забралась на топчан, служивший кроватью, свернулась калачиком и мгновенно провалилась в сон.
Ночью девушку несколько раз будил какой-то шум, однако она так устала, что лишь поглубже пряталась под подушку. Утром ее разбудил деликатный стук и вежливое:
— Фройлян Инталия, завтрак готов!
Исключительно любезный женский голос удивил. Насколько Инта помнила, вечером жена старосты разговаривала с ней весьма высокомерно, считая девушку, путешествующую в компании мужчин, кем-то вроде полковой маркитанки. Сейчас же старостиха стояла, скромно опустив глаза, разговаривала вежливо и даже принесла кувшин теплой воды, чтобы умыться. Затягивать подъем медичка не стала — быстро умылась, оделась, собрала влажные полотенца и свою медицинскую сумку, мешок с гостинцами за труды, оглядела клеть напоследок — не забыла ли чего, и вышла в просторную комнату, служившую для большой семьи и столовой, и гостиной, и залом собраний.
Во главе стола сидел сам староста, рядом — его взрослые сыновья, на другом конце стола находилось место супруги главы дома, подле нее разместились дочери и невестки по старшинству. Дети расположились между мужчинами и женщинами, блюдя тот же порядок. Гостей — лейтенанта, прапорщика, некроманта и магомедика — усадили на одну сторону стола, как раз напротив детей. Новобранцев, естественно, сюда не пригласили, наверняка, они ели свою кашу прямо у печурки во дворе.
Стоило Инте появиться, как разговоры за столом стихли. Ей предложили свежей утренней каши — на молоке, да с маслом! Студентка сглотнула слюну, затопившую рот от одного вида полной тарелки, и приступила к завтраку. Запивать еду полагалось ягодным взваром. Мужчины, не чинясь, макали хлеб в густое растопленное масло, щедро посыпая солью, дети пили молоко и грызли сухарики. Сразу было видно, что семья не бедствует. Девушка перестала стесняться, плотно поела, выпила морс и собралась идти в фургон, но в дверях ее поймала жена старосты:
— Фройлян, попросите своего жениха снять проклятие! Не хотели наши парни ничего дурного! Пошутили только!
Девушка пустилась в расспросы и вскоре из невнятных ответов старостихи сложилась такая картина: ее приметили еще вчера. Нашелся «добрый» человек, наплел байку о городских нравах, подлил парням ягодной бражки и убедил в том, что девица, прибывшая в одном караване с солдатами, будет рада «подзаработать». Вот и поперлись поддатые крестьяне к баньке. А некромант их протрезвил. Причем не самым приятным способом — так что штаны застирывать пришлось, да не один раз… и напомнил попутно, что Инта — магомедик.
В общем, ушли увальни, не солоно хлебавши, подбирая испачканные штаны, а ночью в клеть еще несколько оболтусов влезло, на «девку солдатскую поглядеть, да попробовать, если повезет», а у двери в комнату скелеты стоят на часах! Хотели парни убежать, да только зашипело все вокруг, зафыркало, глаза у скелетов засветились темным огнем! Страсть такая, что раз увидишь — никогда не забудешь!
— Вот теперь парни заикаются, и штаны мочат. И остановиться не могут… Добрая фройлян, сделайте милость, попросите Вашего жениха снять проклятье! — залилась слезами женщина.
Инталии стало нехорошо. Шер снова ее защитил! Спас от рук мужчин, чьих матерей, сестер и жен она лечила весь вечер… Стало противно. Прервав излияния старостихи, студентка отчеканила:
— Некромант их заколдовал, его и просите. А какую виру он за оскорбление возьмет, мне неведомо.
— Виру? — подавилась словами старостиха.
Ей явно хотелось сказать «не много ли чести для солдатской подстилки?». Только Инталия уже взяла себя в руки и молча вышла.
Шер появился возле фургона через полчаса. Поднялся по ступеням, положил ей на колени мешок с каким-то добром, накинул на плечи тяжелый кожаный плащ:
— Испуг я снял, а наговор оставил. Попытаются пристать к женщине, которой противны, — сразу штаны обмочат, — сухо сказал он, забрал просохшую сбрую и отправился запрягать лошадей.
Инталия стряхнула оцепенение, встала и пошла помогать. Вдвоем они быстро справились с упряжкой. Затем Ашер попросил напарницу взять вожжи, а сам взял коней под уздцы и повел за ворота, нашептывая что-то ласковое. Звери прядали ушами, немного нервничали, однако вскоре смирно стояли в одном ряду с другими, дожидаясь сигнала к отправлению. Крестьяне наблюдали за сборами из-за заборов. О попытке изнасилования многие уже знали, и все ждали, что скажет или сделает староста.
Ждать пришлось не долго. Скрипнули ворота, прапорщик пробежался по каравану: где-то подтянул шлею, где-то проверил крепление оглобли, одному вознице велел смазать колеса, другому — закрепить полог, в общем, еще полчаса все стояли, готовясь в дорогу, а сам военный подошел к фургону студентов. Глянул на хмурую девушку и объявил:
— Староста с нами в счет призыва младшего сына отправил и племянника, тех самых, что в клеть собирались залезть. Парни пока подавлены, но скоро встряхнутся. Мне не нужны проблемы.
— Мне тоже, — сердито ответила Инта, — если они ко мне сунутся, иллюзией не отделаются! Сразу схлопочут недельный понос, или еще что похуже.
— Понял, — усмехнулся мужчина, — я их предупрежу, но Вам лучше бы найти себе мужчину, фройлян, чужое тронуть не осмелятся.
Магомедичка сощурила глаза, представляя, как мееедленно втыкает иголку в край свежей раны. Прапорщик отдал честь и отошел, а из студентки словно вынули стержень — она ссутулилась на облучке и грустно уставилась на пыльную дорогу.
— Фройлян Инталия, — некромант делала вид, что любуется рассветом, но, конечно же, все слышал, — Вы примете мою защиту?
Подняв голову, девушка сглотнула: аспирант протягивал ей на ладони простое черное колечко. Только маг мог увидеть, что на самом деле это не камень, подобный обсидиану, а сплетенные во едино два магических потока — серый, похожий на кладбищенский прах, и огненный. Они сплелись так тесно, что обычному человеку казались просто блестящим темным камнем.
— Герр Арикшаверр, — магомедичка не находила слов.
Любая девушка с каплей силы мечтала о таком кольце, и сама готовила для своего избранника подобное. Личная сила, отданная добровольно, служила оберегом для любимого человека. Иногда маги изготавливали амулеты других форм для своих детей или престарелых родителей, но кольцо можно было подарить только тому, с кем желаешь заключить брачный союз.
От волнения у Инты пересохло во рту, а некромант решил, что она отказывает ему и заторопился, приводя аргументы:
— Прошу Вас, это временно, лишь на время практики, чтобы оградить Вас от посягательств. Клянусь Тьмой, что не потребую брачного союза! — язычок темного огня лизнул его ладонь рядом с кольцом.
Девушка, словно зачарованная протянула руку и сгусток магии скользнул ей на палец.
— Если позволите, фройлян Инталия, вечером я объявлю у костра о нашей помолвке, — поклонился Арикшаверр.
— Зачем? — удивилась магомедичка.
Она прислушивалась к своим ощущениям, чувствуя, как магия огня и смерти осторожно соприкасается с ее силами воды и жизни.
— Чтобы никто не смел Вас оскорбить, — серьезно ответил аспирант, — вчера я узнал, что в следующем городе к нам присоединятся другие рекрутеры, в том числе, маги.
— Маги? — на миг Инту накрыла паника, а потом она выдохнула, вспомнив, что все же взяла в дорогу маленький ларчик с украшениями.
Там не было ничего особенного — заколки, шпильки, брошка, подаренная отцом, и оно, колечко, свитое из ее магии. Бело-голубое, для обычного зрения выглядящее серебряным. Она плела его для жениха, который навещал ее во время проживания в доме тетушки, а потом, сражаясь с болью и разочарованием, забросила украшение на самое дно шкатулки.