на одном и том же месте — возле лестницы, ведущей к зданию дирекции. Он испытывал такой же страх, как и другие, а ведь директор знал лучше, чем они, что отсюда нужно бежать как можно скорее, потому что от первого нефтехранилища могут загореться другие и, если это произойдет, волна тысячеградусной жары расплавит на своем пути все: дома, асфальт, людей.
Он знал об этом и не шелохнулся. Директор понимал: есть только один шанс из тысячи, чтобы спасти город. И этот шанс был в их руках.
— Это дирекция запретила открывать ворота! — донесся до него чей-то голос.
По-видимому, говорящий стоял не так далеко, а может, кричал, потому что был больше всех испуган. Неожиданно лицо этого человека начало приближаться, он бежал, вытянув перед собой сжатую в кулак руку, бледный, с пустыми от страха глазами.
— Это ложь, — прошептал директор, обращаясь к самому себе, чтобы унять тревогу, появившуюся не из-за угроз этого человека, а от сознания, что он так и не успел приказать открыть ворота. В суматохе он просто забыл об этом. А должен был помнить.
— Стой! — Моленда загородил дорогу бегущему. Это был Квек, старый рабочий. Он тут работал с самого начала, с «развалин», как называли здесь то время.
«И даже он против меня».
— Он должен за это ответить! — кричал Квек. — Смотри, там лежат люди, их затоптали!
— Их затоптали! — заорал Моленда. Они оба стояли у микрофона, и их слова были слышны на всей территории фабрики.
— Но ведь это случилось по его вине!
— Потом разберемся. — Моленда так сильно толкнул Квека в грудь, что тот едва не упал. — Жить хочешь? Так иди спасай фабрику. Иди гасить пожар. Бригадиры, расставьте людей. Потом все ко мне. В дирекцию, — добавил он, подумав секунду.
Пожар начался совершенно неожиданно. Никто не думал, что это произойдет именно сегодня. Но многие уже давно отдавали себе отчет в том, что такое может случиться. Цистерны стояли слишком близко друг от друга. Вопреки здравому смыслу. Но в соответствии с требованиями жизни. А все потому, что нужно было строить больше машин, огромные блоки, высокие стальные стены, нужно было все больше средств для удаления ржавчины, огнеопасных смесей для покраски, грунтовки, растворов. Бензин, нефть, мазут сливались в реку, которая с этого места вниз по течению была мертва. А теперь поток сточных вод иссяк. Фабрика остановилась, замерли все машины и установки. Огонь поднимался высоко в небо, горела нефть, раскалялся воздух над городом.
Со всех сторон, из западного, южного, восточного и северного районов, подъезжали машины заводских пожарных команд. Добровольцы с расширенными от ужаса зрачками смотрели на лица кричащих за оградой людей. Никто не знал, что делать, как пробраться через плотную толпу, которая, вместо того чтобы бежать, как хотелось людям, отчаянно металась и выла на площади. Только некоторые молчали, охваченные ужасом от сознания того, что еще может случиться.
Неожиданно со стороны реки поднялся к небу водяной столб. В первую минуту никто не понял, что это; понадобилось какое-то время, чтобы люди сообразили, что подошло пожарное судно и, используя всю силу своих моторов и насосов, бросает тонны воды прямо на горящее нефтехранилище. Однако нефть продолжала гореть как ни в чем не бывало. Первый взрыв пятнадцать минут тому назад поднял вверх куполообразную плавающую крышу, которая взлетела в воздухе и упала рядом, сокрушив стены склада. Говорили, что она раздавила также и людей, но никто уже не мог проверить, правда ли это. Пока что нефтехранилище не угрожало всей фабрике: огонь поднимался вверх, горючее до сих пор не перелилось через стальные стены, которые еще держались и не плавились. К тому же дорогу огню преграждал старый защитный вал, сооруженный на случай, если стены нефтехранилища не выдержат. Достаточно ли он был высок? Кто об этом мог знать? Его насыпали, видимо, как того требовала инструкция. Но кто за это мог поручиться? И предусмотрела ли инструкция все обстоятельства?
И вот, словно уже не было другого выхода, через ворота рванулась военная пожарная машина. Она протаранила препятствие — люди едва успели отскочить — и чуть не переехала тех двоих, что еще лежали в стороне на земле. О них все забыли, засмотревшись на столбы огня и воды, которые соединялись друг с другом в клубах пара. Кто-то предложил отнести раненых в дирекцию, кто-то погрозил кулаком солдатам — возможно, им бы досталось, если бы не Моленда. Он стоял в окне здания дирекции и кричал в мегафон:
— Заберите раненых! Военные помогут нам спасти фабрику! Освободите место для машин! Быстрее! Пока еще есть время!
Только услышав его слова, люди начали отдавать себе отчет в том, что время идет, а с того момента, когда начался пожар, они еще ничего не сделали, чтобы его погасить. Сразу нашлось место для машин, которые одна за другой въезжали в ворота, теперь уже военные вперемежку с гражданскими. Никогда здесь не видели столько автомобилей, столько полностью экипированных людей, готовых по команде вступить в борьбу с огнем. Поэтому толпа испытывала и радость, и страх, люди хотели, чтобы все по скорее кончилось, и беспокоились, не слишком ли поздно пришла помощь. Пожарные машины быстро въезжали и, визжа покрышками, пытались по возможности скорее добраться до места, где они были необходимы, где должны были давно находиться, и тормозили перед толпой рабочих. А те не отступали, потому что им некуда было отойти; испуганные и из-за этого злые, хриплыми голосами они кричали на пожарных, на солдат, грозя кулаками. Смешались причины и следствия, как во время драки на свадьбе: еще слово, еще шаг, еще громче шум моторов — и неизвестно, что может случиться.
— Разойдитесь! — кричал Моленда. — Дайте дорогу пожарным машинам! Идите по цехам! Разделитесь на группы! Сейчас нам нужен каждый из вас! Спасайте фабрику!
Люди неохотно расступались. Машины двигались дальше. Среди стен, заграждений, по дорогам, петляющим вокруг стальных конструкций не закопченных еще установок, все медленнее ползли машины к опасному участку. Некоторые из них уже стояли на берегу реки, пожарные раскатывали брезентовые шланги, устанавливали моторы насосов и начинали работу, которая им была знакома, но которой они все же боялись. Долг заставлял гасить огонь, а обычный человеческий страх подсказывал: беги отсюда, ведь здесь легко погибнуть, а спасти все равно ничего не удастся. Но они оставались на своих местах. Постукивали моторы, из шлангов начинали вылетать водяные нити; переплетаясь, скрещиваясь, они падали в огонь, поддерживая струю, непрерывно летящую с корабля.
Инженер Анджей Квек вышел из цеха и направился к складу. У них кончался запас кабеля. Как