Фэнси медленно возвращалась на землю. Ее тело еще продолжало вздрагивать от только что пережитой страсти. Но одновременно с этим она чувствовала невероятное отвращение к себе. Она оказалась настолько слабой, что позволила, чтобы Чанс Доусен добавил ее имя к длинному списку своих любовниц. Черт бы его побрал! Как, должно быть, он сейчас торжествует и злорадствует.
Она уже готова была оттолкнуть его, когда он приподнялся на локтях, освободив ее от тяжести своего тела, и провел пальцами по дугам ее бровей.
– А сейчас ты тоже спала? – хрипло спросил он.
И опомниться не успел, как получил увесистую оплеуху. Пораженный, он не оказал никакого сопротивления, когда Фэнси, оттолкнув его от себя, соскочила с кровати. Держась рукой за горящую щеку, он наблюдал, как она торопливо облачалась в нижнее белье и халат.
Когда она надела ботинки и начала их зашнуровывать, он сел в постели.
– Зачем ты напялила ботинки? Они не очень подходят к халату.
– Я собираюсь домой, – обронила она и, резко повернувшись к нему, истерично добавила: – Надеюсь, ты не думаешь, что буду продолжать жить здесь с тобой?
– А почему бы и нет? – беспечно спросил он, пристально глядя на нее. – Или то, что сейчас произошло между нами, помешает нашей дальнейшей жизни? Если тебе так неприятно, забудь об этом. Обещаю, что никогда ничего подобного не повторится. Это была минутная слабость. Просто два тела соединились в порыве страсти.
Эти слова больно задели ее. Она считала, что их объединило самое большое чувство, которое только может существовать между мужчиной и женщиной, а для него это было всего лишь уступкой минутной слабости. О Боже, как же она еще глупа и совершенно не знает мужчин! По крайней мере, этого бессовестного Чанса Доусена. Оказывается, им руководила не любовь! Он всего лишь удовлетворил свою похоть.
«Ну что ж, – подумала Фэнси, направляясь к выходу, – он никогда не узнает, как сильно ранили меня его слова. Ну и ладно. Я тоже постараюсь отнестись ко всему так же легко, как и он. Он лишил меня невинности и думает, что этим подчинил меня себе полностью и бесповоротно? Так пусть же знает, что для меня это тоже сущий пустяк».
Когда она уже намеревалась переступить порог, Чанс, забыв, что он голый, выскочил из постели и схватил беглянку за локоть.
– Но только не думай, что я позволю забрать тебе с собой Тода. – В его голосе прозвучала угроза.
– Конечно же, заберу!
Она с вызовом взглянула на него. Он, прищурившись, покачал головой.
– Нет, дорогая, не заберешь!
– Посмотрим, что скажут на этот счет остальные жители поселка. Тод нуждается во мне, и это всем хорошо известно.
– В поселке не найдется ни одного мужчины, который выступил бы против меня, – уверенно заявил Доусен.
Взглянув на него, Фэнси поняла, что он прав. Возможно, жены лесорубов и поддержали бы ее, но вряд ли они решились бы пойти против хозяина поселка. Гнев с новой силой охватил ее. Как несправедливо устроен мир! Ну почему женщины всегда вынуждены подчиняться воле мужчин?!
– И все равно, ни ты, ни твои лесорубы не смогут меня заставить спать здесь.
Чанс ничего не ответил на ее сердитое замечание и последовал за ней на кухню.
– Думаю, что после сегодняшнего случая с Ленни тебе нужно прекратить работать в танцевальном зале. За мальчиками нужно постоянно присматривать. Они могут заблудиться в лесу или еще в какую беду попасть, пока ты будешь отсыпаться весь день после ночных скачек, – холодно произнес он.
Это замечание заставило ее резко обернуться. Она не поверила своим ушам. Несколько секунд Фэнси безмолвно смотрела на него во все глаза, а потом вдруг взорвалась, разразившись потоком возмущенных слов:
– Ну знаешь ли, Чанс Доусен! На этот раз ты слишком уж далеко зашел. Ты не должен указывать, как мне жить. Никакая опасность не угрожает Тоду и Ленни, пока я сплю. Они никогда далеко от дома не отходят. Разве что сбегают к Зебу в столовую, которая находится в нескольких ярдах от нашего дома.
Она сжала руки в кулаки.
– Заруби себе на носу: я не собираюсь отказываться от работы, и ты не сможешь заставить меня изменить свое решение, – вызывающе заявила она.
– Да? Ты в этом уверена? – Глаза Чанса насмешливо буравили ее. – Да мне достаточно только перекинуться парой слов с Миртой, и твои танцы тут же и закончатся.
На какую-то долю секунды все вокруг Фэнси померкло. Возмущению ее не было предела. По какому праву он так поступает с ней? Что ему от нее нужно? Или таким образом он вознамерился поставить ее на колени, сделав ее полностью зависимой от него?
Не зная, как возразить ему, она окинула его насмешливым взглядом сверху вниз.
– Почему бы тебе не одеться, Чанс Доусен? А то вылез тут в чем мать родила! Еще отморозишь предмет своей гордости.
Он покраснел, только сейчас сообразив, что выбежал вслед за нею совершенно голый. Пока он размышлял о том, какую картину собой представляет, стоя здесь в костюме Адама и предъявляя ультиматумы этой мегере с горящими глазами, которая, в свою очередь, была полностью одета, Фэнси открыла дверь и вышла в ночь.
Чанс вернулся в спальню и надел нижнее белье, а затем шерстяную рубашку. В комнате становилось прохладно и сыро, на оконных рамах выступила изморозь. Спать совсем не хотелось. После ссоры с Фэнси пульс продолжал учащенно биться, а сердце болезненно сжалось.
Он пошевелил угли в камине, бросил в огонь небольшое полено и опустился на стул. Протянув ноги к теплу и скрестив руки на животе, он неотрывно смотрел на пламя, плясавшее в камине.
Итак, сегодняшней ночью исполнилось его заветное желание: наконец, он занимался любовью с Фэнси, и к его удивлению и радости она оказалась девственницей. Кажется, чего бы еще? Но почему же тогда он не чувствует себя счастливым? Откуда эта душевная пустота? Может, это все оттого, что для нее их близость не имела большого значения. Вместо того, чтобы благодарно прижаться к нему после такой восхитительной ночи, она отнеслась ко всему, как к чему-то постыдному. Да еще вдруг решила отказаться жить с ним в одном доме. Ничего непонятно. Ведь им обоим было так хорошо. Ничего лучшего он в жизни не испытывал.
Вдруг ему стало стыдно за свое поведение. Он чувствовал себя последним подонком из-за того, что угрожал забрать у нее Тода. Как он мог так поступить, зная, что она очень любит мальчика, и тот привязан к ней ничуть не меньше. В таком возрасте ребенку просто необходима женская ласка.
Чанс тяжело вздохнул. Не только Тоду она нужна, но и ему самому – это нельзя отрицать. Он уже не представлял свою жизнь без Фэнси. Ему хотелось по ночам чувствовать возле себя ее теплое нежное тело, ему хотелось видеть ее каждодневно, знать, что она дома, что она ждет его. Он знал многих женщин, но ни одна из них так не привлекала его, так не западала ему в душу.