рядом стояла Вельмина, она тоже смотрела вслед повозке. А потом повернулась к Итану и тихо сказала:
— Ну вот, теперь мы одни в этом доме.
И медленно побрела обратно, на ходу трогая чугунные завитки ограды. Итан пошел следом, закрыл калитку. Нагнал Вельмину на полпути от дома.
— Госпожа де Триоль, вы не могли бы выплатить мне хотя бы часть из моего жалованья?
Она остановилась, посмотрела серьезно, все больше напоминая маленькую настороженную птичку.
— Тебе что-то нужно? Я могу…
— Нет, — Итан мотнул головой, — пожалуйста. Мне очень надо. И не спрашивайте.
Птичка нахмурила тонкие брови, покачала головой.
- Χорошо, как скажешь. Но надеюсь, ты сдержишь данное обещание и сперва закончишь с ремонтом.
— Я никуда не убегу, — Итан даже улыбнулся, потому как его замысел касательно денег шел вразрез с идеей побега. — А еще, госпожа де Триоль, я буду крайне признателен, если часть заработанного мной пойдет на оформление для меня документов.
Вельмина кивнула.
— Хорошо, я все поняла. Пойдем, я дам тебе денег… не знаю, правда, на что, но пусть это будет приятным сюрпризом.
«Еще каким», — подумал Итан, а вслух ничего не сказал. Сюрприз так сюрприз.
Дождавшись, пока Вельмина отсчитает ему некоторое количество серебряных монеток, изо всех сил стараясь задавить в себе нежность и умиление, которые почему-то начали сопровождать их общение, Итан снова вышел из дома и неторопливо пошел по направлению к Верхней Пантее. Той дорогой, которой они с Вельминой уже ходили — другой он попросту не знал.
Но даже той, единственной прогулки хватило, чтобы запомнить расположение торговых кварталов, мимо которых они проходили. Итан направился именно туда, потому что в его планы входило посещение алхимической лавки и еще одного магазина.
Итан шел неторопливо, прогулочным шагом, поглядывал по сторонам, отмечая и аривьенские патрули, которые вели себя смирно и никого не трогали, и вычурную лепнину на фасадах домов, и бесчисленные клумбы с сотнями тюльпанов и нарциссов, над которыми пенной шапкой вздымались кусты цветущей сирени. Было тепло, и сложная вязь цветочных ароматов плыла в воздухе, чаруя, навевая странные грезы — о том, что он мог бы остаться в доме де Триолей навсегда, исключительно, чтобы Вельмине не было плохо.
Эти чувства были очень новы и непривычны. Более двадцати лет Итан не знал никого, кроме Лессии, и если поначалу он знал ее как злобную грымзу, которая зачем-то притащила к себе украденного мальчика, то по прошествии десяти лет он знал Лессию исключительно как требовательную любовницу. И палача.
Итан безнадежно тонул в своей ненависти, и уже не понимал, как это — иначе.
С Вельминой действительно все оказалось тем самым «иначе».
И он никак не мог объяснить, почему при одном взгляде на Вельмину в груди делается тепло, а кончики пальцев покалывает от внезапного желания потрогать ее густые темно-каштановые локоны, которые Вельмина закручивала в строгий узел на затылке, а как было бы хорошо и красиво, если бы она их распустила по плечам.
Так Итан перешел мост, невольно бросил взгляд на белую, но опаленную наверху дворцовую башню и передернулся. Подумать только! Столько лет он был попросту затворником. Его боялись и ненавидели как короля, и никто даже и подумать не мог, что он всего лишь жертва злобной и, возможно, слегка безумной бабы.
Дальше начиналась главная улица, разбитая на кварталы узкими переулками. Здесь было довольно людно: по тротуарам спешили, суетились прохожие, по мостовой нет-нет, да проносился лихач на самоходной повозке, или чинно следовала карета. Временами встречались патрули, но они снова вели себя тихо и даже никого не останавливали. Итан представил себе, что, если бы его не украли, возможно, он мог бы так же прогуливаться. А может быть, у него была бы жена, которая могла бы родить детей… получается, что его жизнь была ещё более пустой, чем у Вельмины: у той хотя бы было детство в отчем доме, и полная надежд юность. У Итана никаких надежд в юности не было, а была только королева Лессия, которая как раз начала усиленно омолаживаться, чтобы не выглядеть старухой на фоне молодого короля.
Итан приметил переулок, на углу которого красовалась деревянная табличка «Лучшие алхимические ингредиенты» и свернул туда, по привычке встряхивая головой, чтоб волосы закрыли пол-лица. Лавка оказалась тесной, но светлой благодаря широкой витрине, и когда звякнул колокольчик, откуда-то из глубины вынырнул сухонький старичок, подслеповато посмотрел на Итана и спросил:
— Чего желаете, господин?
— Вытяжку мартовской травки желаю, — Итан мысленно усмехнулся. Наверное, слышать это из уст мужчины было более чем странно.
Однако старичок ничем не выдал своего удивления, а сразу нырнул в шкаф, доверху забитый бумажными пакетиками и пузырьками из темного стекла.
— Вот, извольте, — на прилавок лег аккуратный маленький пакетик.
Итан невольно нахмурился. Лессия всегда отмеряла капли… Не обман ли это, который потом будет стоить слишком дорого?
— Это сухой экстракт, — пояснил старичок, — пилюли. Очень удобно.
— Я видел только капли…
— Пилюли удобнее, поверьте. Говорят, королеве поставляли вытяжку в каплях, но в высушенном виде концентрация действующего вещества еще выше, так что вашей подруге не о чем беспокоиться.
Итан кивнул. Ох, если бы этот алхимик знал истинное предназначение этого препарата…
Он расплатился, сунул упаковку в карман и вышел из лавки. Собственно, основное дело было сделано, можно было возвращаться.
Но перед тем, как повернуть обратно, Итан зашел в цветочную лавку и купил тюльпанов — свежих, только что срезанных. Они были изумительного розового цвета, с махровыми лепестками, и, покупая их, Итан почему-то думал о том, что Вельмина обрадуется. По слухам, женщины вообще любят цветы, но у него не было возможности проверить.
Домой он торопился, потому что цветы — вещь хрупкая и недолговечная, быстро вянут. Пожалуй, успел: лепестки оставались упругими, и воображение даже нарисовало, как Вельмина уткнется носом в букет, чтобы вдохнуть нежный, с горчинкой, аромат, а он будет смотреть на нее и тихо радоваться.
Итан прошел сквозь калитку, поднялся по ступеням крыльца, с удивлением отметил, что не заперто. Удивление превратилось в обеспокоенность, когда он оказался в пустом холле. Поэтому Итан позвал:
— Госпожа де Триоль?
И прислушался.
Ничего… Сердце сжалось в недобром предчувствии.
А потом — тихий, едва различимый звук, как будто кто-то плачет. И какая-то непонятная мышиная возня на втором этаже.
Итан сам не понял, как бросил тюльпаны, как взлетел по лестнице. Звуки стали громче, нехорошие, от которых все