Читать интересную книгу Путин и Запад. Не учите Россию жить! - Дмитрий Саймс

— Большим камнем преткновения на пути американо-российского сближения был план размещения элементов американской противоракетной обороны в Чехии и Польше. Теперь он отложен, но тут же появились другие, не более для нас приятные. Как вы прокомментируете эти процессы?

— У прежней администрации отношение к ПРО было почти религиозным. Была угроза, не было угрозы, были необходимые технологии, не было таких технологий — все равно администрация Джорджа Буша исходила из того, что противоракетная оборона — дело святое. Эта программа — наследница программы «звездных войн», а потому правоверные консерваторы должны ее осуществлять.

Демократы были и остаются менее приверженными идее противоракетной обороны. Они также менее склонны паниковать по поводу Ирана. И элемент прагматизма, явственно присутствующий в действиях администрации Обамы, привел к тому, что по поводу программы ПРО был сделан вполне логичный вывод: все то же самое вполне осуществимо дешевле, надежнее и быстрее. Идея не расстраивать Россию не была принципиальным мотивом пересмотра подхода к размещению противоракетной обороны в Центральной Европе. Но, конечно, факт, что в дополнение ко всем остальным преимуществам можно было еще и снять напряженность в отношениях с Москвой, воспринимался как серьезный дополнительный бонус.

Но сейчас администрация подвергается существенному давлению со стороны ряда руководителей стран Центральной Европы и их друзей в Вашингтоне из числа этнических общин, которые зачастую мыслят категориями холодной войны. У них есть большое желание компенсировать потерю третьего позиционного района таким образом, чтобы инфраструктура НАТО все равно переместилась еще ближе к России и непосредственно против нее, а не под предлогом ответа на иранскую угрозу.

Так появилась идея поставить в Польше на постоянное боевое дежурство ракетные комплексы «Пэтриот», разместить там и в соседней Чехии другие элементы американской военной инфраструктуры, проводить военные маневры в прибалтийских странах. Предлагается, чтобы эти страны начали срочно перевооружаться и готовиться отражать так называемую российскую агрессию. Не думаю, что, случись все это, Москва испытает чувство благодарности. Вот почему для администрации Обамы очень важно не допустить создания ситуации, когда последствия отказа от третьего позиционного района ПРО могут оказаться куда более вредными для российско-американских отношений, чем последствия осуществления планов администрации Буша.

— Вы сказали, что демократы менее склонны паниковать по поводу Ирана и использовать эту страну в качестве предлога для действий на международной арене. В то же время чуть раньше вы же назвали Иран в числе главных внешнеполитических проблем для Соединенных Штатов. Здесь нет противоречия, но все же расскажите несколько подробнее о вашем видении ситуации.

— В отношении Ирана проблема состоит в том, что администрация Обамы очень не хотела бы оказаться обвиненной в какой-то договоренности с Москвой в ущерб интересам Польши и Чехии. Поэтому, боясь утечек информации, администрация категорически не желала обсуждать эту тему с российскими партнерами. Мы могли бы сделать то-то, если бы вы уступили нам в том-то… На такой диалог Вашингтон не пошел.

Это привело к парадоксальной ситуации. Президента Медведева после встречи с президентом Обамой спрашивают, как он относится к теме санкций против Ирана. Он отвечает, что Россия в принципе не верит в эффективность санкций, но бывают ситуации, когда другого выбора нет. И администрация США стала преподносить это как большой сдвиг в российской позиции и серьезную победу американской дипломатии. Но, как говорят в таких случаях, дьявол — в деталях.

Какие конкретно могут быть применены санкции в ответ на какое-то иранское поведение — все это с Россией не обсуждалось. Президент Медведев в такой ситуации, как мне кажется, сделал заявление, которое подтвердило позицию, основанную на здравом смысле: да, в принципе, санкции — это не наш путь, но нельзя полностью исключить, что на каком-то этапе в ответ на что-то могут быть приняты меры какого-то рода. В результате администрация США не имела никаких заверений от России о том, что далеко идущие санкции будут пользоваться поддержкой Москвы.

Более того, санкции, которые администрация США считала наиболее эффективными, например запрет на ввоз в Иран продуктов нефтепереработки, в первую очередь бензина, не получили поддержки не только со стороны России и Китая, но и со стороны Германии. Поэтому теперь заговорили о мерах воздействия на Тегеран в сфере финансов, страхования и перестрахования.

— И насколько такие меры могут быть эффективны?

— Это серьезные санкции, но они не дадут такого быстрого воздействия, как те же ограничения на поставки бензина. К тому же ограничения в сфере финансов и страхования тоже довольно легко преодолеваются. Дело в том, что раньше действительно все крупнейшие страховые компании были сосредоточены в Соединенных Штатах. Сейчас компании такого масштаба появились в Гонконге, Китае и Индии. И свято место, как водится, пусто не бывает. Даже если Соединенные Штаты и Евросоюз запретят своим компаниям страховать грузы, которые доставляются в Иран, это отнюдь не приведет к тому, что Иран не будет их получать. Получать их будет несколько сложнее, а главное дороже, но они все равно будут застрахованы азиатскими компаниями и доставлены.

Думаю, Бараку Обаме сейчас основательно повезло, поскольку Иран сделал предложения, которые включают идею доступа международных инспекторов на место строительства реактора в районе святого города Кум и концепцию обогащения иранского урана в России и во Франции. Президент Ахмадинежад сказал об этом в Нью-Йорке во время Генеральной Ассамблеи ООН. Это не было реакцией на какие-то новые американские угрозы. И это предоставляет Обаме возможность попытаться договориться с Ираном.

— Как вы думаете, он будет предпринимать такие попытки?

— Опять-таки проблема состоит в том, что Обама находится под очень сильным давлением внутри США, особенно со стороны сторонников Израиля, для которых любая договоренность с Ираном и возможность создания Ираном ядерного оружия представляются неприемлемыми. И чем больше Обама зацикливается на своей идее реформирования здравоохранения, тем меньше он может позволить себе тратить политический капитал на что-либо другое. Внутри его администрации существует вера, что обаяние Обамы, его неортодоксальный аналитический подход к международным проблемам поможет получить серьезные уступки со стороны других государств. Но мы уже увидели в Копенгагене на заседании Международного олимпийского комитета, как далеко может простираться обаяние президента Обамы. Интересно, что среди стран, голосовавших против Соединенных Штатов, большинство составляли африканские члены МОК. Страны руководствуются национальными интересами, а не реагируют на чью-то харизму.

Возвращаясь к началу нашего разговора, еще раз хочу сказать, что в российско-американских отношениях есть новые обнадеживающие тенденции и администрация США к их нормализации относится серьезно, но пока неясно, как далеко по этому пути она готова идти и какую готова платить за это цену. В конгрессе сторонников такого курса совсем немного. Настоящей влиятельной группы поддержки сотрудничества с Россией в Соединенных Штатах пока нет. Это достойно сожаления, но это факт.

С Китаем ситуация иная в силу огромного объема экономического сотрудничества с ним и заинтересованности крупнейших американских корпораций в его продолжении. Плюс тот факт, что Китай контролирует огромную часть внешнего долга США. В Вашингтоне надеются, что Пекин будет продолжать вкладывать деньги в американские ценные бумаги. В силу этого наезды на Китай воспринимаются здесь как довольно рискованное занятие. Россию же многие политики в конгрессе считают куда более подходящим объектом для демонстрации своего патриотизма, своей жесткости без серьезных последствий для американских интересов. И, повторю, администрации Обамы с этим придется считаться.

На что готов пойти Обама

Администрация Обамы заинтересована в том, чтобы саммит в Москве прошел успешно. Однако правительство США все еще оценивает свои возможности в этой области, и ни одного окончательного проекта для представления правительству России пока не существует. Очевидно, что сокращение стратегических вооружений — это лишь один из сюжетов, по которому президент Обама хотел бы достичь быстрого прогресса в отношениях с Москвой, и его администрация уже ясно дала понять, что для удовлетворения интересов России США готовы не только к подсчету ядерных боеголовок, но и также средств их доставки. Также американское правительство дает понять, что необходимость системы противоракетной обороны в Польше и Чешской Республике находится в стадии изучения и что прогресс в решении иранской ядерной проблемы может сделать эти объекты ненужными. Американская сторона также, вполне вероятно, может выпустить специальное заявление о том, что, если возникнет необходимость в системах противоракетной защиты в Европе, содействие России будет искренне приветствоваться. Крайне сомнительно, однако, чтобы администрация Барака Обамы стала рассматривать возможное размещение элементов ПРО в Европе как часть проблемы американо-российского стратегического равновесия. Как и в случае предшествующей администрации Буша, президент Обама и его команда утверждают, что система ПРО не имеет никакого отношения к России и не представляет никакой угрозы для российской национальной безопасности.