Прошло несколько минут, прежде чем Алек увидел, что ее напряжение слегка спало. Он снова попытался увидеть ее лицо, заглянуть в ее глаза. Она в конце концов нерешительно уступила ему.
Алек с шумом втянул сквозь зубы воздух, увидев ее физиономию. Под левым глазом у нее красовался огромный синяк, а нижняя губа была рассечена и распухла.
Он осторожно прикоснулся пальцем к ее губе. Кейт вздрогнула и отстранилась.
– Не надо, – чуть слышно прошептала она.
– Ради Бога, Кейт, скажи мне, что случилось, – обратился к ней Алек в замешательстве.
Она снова опустила глаза, глядя на свои колени.
– Я упала, вот и все.
Алек не поверил ей, однако воздержался от комментария. Он все узнает, только не надо принуждать ее. Поднявшись, он подошел к комоду, на котором стоял графин с водой и чаша. Налив в чашу немного воды, он взял лежащую рядом салфетку и смочил ее. Потом слегка отжал и вернулся к кровати.
– Приложи это к лицу, – сказал он тихим, но твердым голосом, протягивая ей салфетку. – Холод поможет уменьшить опухоль.
Кейт взяла ее дрожащими пальцами. Через некоторое время она тихо сказала:
– Я действительно упала.
Алек подумал, кого она хочет убедить. Его? Или себя?
– Наверное, я очень неуклюжая и к тому же не заметила, куда иду.
Неуклюжая? Алек такого не сказал бы по отношению к Кейт. Она обладала великолепной осанкой, какую многие женщины стараются приобрести, тренируясь годами. Однако в отличие от этих женщин Кейт выросла на улице, где существовала большая вероятность изуродовать себя.
Наверное, она покинула дом без ведома Холмса? Если так, то почему? Может быть, она схватилась с кем-то на улице?
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросил Алек, сдерживая желание откинуть волосы с ее лица.
Кейт отстранила салфетку.
– Уже лучше, – тихо ответила она, хотя на самом деле это было не так. И не только травмы заставляли ее испытывать боль.
Ее пальцы онемели, крепко сжимая рваные края платья, но она продолжала скрывать разрыв, возникший в результате ее опрометчивых действий. Платье было безнадежно испорчено, и в этом виновата она.
Какое безумие овладело ею, заставив последовать за Алеком?
После того, что он сделал для нее сейчас, надо объясниться, однако она не могла заставить себя рассказать ему всю правду. Он непременно испытает отвращение к ней, если услышит, как она провела этот вечер, преследуя его, словно одурманенная школьница, и как Фалькон пристукнул толстяка, который напал на нее. Возможно, тот заслужил это, но власти едва ли поверят ей или Фалькону. Для них они были ничтожествами.
Что-то внутри Кейт восставало против того, как Алек смотрел на нее сейчас: с состраданием и еще каким-то непонятным чувством, отчего она вся начинала таять.
Внезапно ее нервы не выдержали и по щекам медленно потекли слезы, падая горячими каплями на руки. Кейт никогда раньше не плакала. Это было недопустимо, поскольку она стремилась поддерживать имидж стойкого лидера. Но сейчас она никак не могла сдержаться. Слезы текли сами по себе.
Алек взял ее руку.
– Не плачь, Кейт.
– Я не плачу, – возразила она, в то время как еще одна слезинка скатилась по щеке.
– Что бы ни случилось, мы все можем исправить, – пообещал Алек.
Кейт покачала головой, и слезы покатились еще быстрее.
– Этого никогда не исправишь. Алек сел рядом с ней на кровать.
– Я постараюсь, только скажи мне, в чем дело, Кейт.
Кейт нерешительно посмотрела на него. Она чувствовала тепло его руки, распространяющееся по всему ее телу, как медленно разгорающийся огонь, который в конце концов добрался до центра ее женского существа. Она испугалась, не понимая реакции своего тела в присутствии Алека. У нее возникло желание… желание чего? Чтобы такой человек, как его светлость, любил ее и, может быть, даже заботился о ней? Чтобы она могла стать женщиной, которую он уважал бы? Чтобы она была интересна ему? Чтобы она была здоровой, красивой, утонченной.
И аристократичной.
Кейт знала, что никогда не будет обладать этими качествами, как бы того ни хотела.
– Я прошу прощения, – прошептала она.
– Прощения? За что?
Кейт медленно отвела свою руку от юбки.
– Я порвала платье твоей сестры. Я очень сожалею… Я не хотела этого. Клянусь. Это произошло случайно.
– Значит, ты так расстроилась из-за платья? – недоверчиво спросил Алек. – И это все?
– Я не смогу починить его, – ответила она с такой щемящей тоской в голосе, какую Алек никогда прежде не слышал.
– Тебе и не надо чинить это платье, Кейт. Оно не имеет значения.
– Не имеет?
– Нет.
– Но ведь это платье принадлежит твоей сестре. Разве она не рассердится, оттого что оно порвано?
Алек был уверен, что Джейн даже не вспомнит об этом платье. Ее шкаф полон других платьев, более красивых и более дорогих, чем то, которое он предоставил Кейт.
– Нет, Джейн нисколько не расстроится, – попытался он уверить ее и, улыбнувшись, добавил: – Кроме того, мы просто не скажем ей об этом.
– Не скажем?
На ее ресницах блеснула слеза, которая затем скатилась по щеке. Алек не мог больше выдержать и осторожно смахнул ее большим пальцем, задержав его на ее гладкой коже. Кейт посмотрела на него ясным взглядом своих голубых и таких ярких глаз, каких он никогда раньше не видел.
– Нет… не скажем!
Прошло некоторое время, прежде чем Кейт сказала тихим голосом:
– Я хотела бы научиться шить. Тогда я, может быть, смогла бы заштопать его.
– Я научу тебя шить, если ты хочешь этого, – предложил Алек, удивляясь, что заставило его сделать это.
Он пожал плечами. Что за черт? Впрочем, он, конечно, мог бы попытаться осуществить свое предложение. Правда, в худшем случае он будет выглядеть очень глупо, а в лучшем – станет героем. Ради последнего стоит рискнуть.
В этот момент раздался стук в дверь комнаты.
– Войдите, – отозвался Алек, прежде чем сообразил, что находится в комнате Кейт, а не в своей.
– Милорд? – послышался вопрошающий голос миссис Диборн, и ее седая голова появилась в проеме приоткрытой двери. Алек хотел спросить, что она делает здесь в такой поздний час, когда женщина сказала: – Извините за беспокойство, но Холмс разбудил меня и сообщил, что вы здесь, в комнате мисс Кейт, и из-за этого могут возникнуть проблемы.
Проклятый Холмс, подумал Алек. Должно быть, он видел его входящим в комнату Кейт.
– Все хорошо, миссис Диборн.
Алек не стал выяснять у экономки, какие проблемы могут возникнуть от того, что он с Кейт, главным образом потому, что не хотел смущать девушку. Ей и без того было плохо. К сожалению, тонкая свечка, которую миссис Диборн держала в руке, осветила комнату длинным лучом света, который упал прямо на дыру в платье Кейт.