я не ждал встречи с моими туристическими клиентами с таким яростным нетерпением.
Я не знаю, каким образом мне удалось скрыть его от Татьяны. Я не знаю, каким образом мне удалось провести эту беседу на следующий день в обычной открытой и располагающей атмосфере. Но когда после нее я направился прямо в кабинет Марины, об меня можно было спички зажигать. В самом прямом смысле слова.
Она встретила меня сияющей улыбкой.
— Ну, что — можно поздравлять?
— Можно, — ответил я, сдерживаясь из последних сил. — Спасибо. И, насколько я понимаю, тебя тоже?
— А-а, — понимающе кивнула она. — Ну, проходи, присаживайся.
— Не буду, — сквозь зубы ответил я. — Я зашел только для того, чтобы сказать тебе, чтобы ты немедленно прекратила в нашу жизнь вмешиваться!
— Странно, — ехидно заметила Марина, — а у меня сложилось впечатление, что в понедельник мое вмешательство весьма тебе кстати пришлось. Ты, по-моему, даже сам о нем попросил.
— Вот именно, — рявкнул я. — Попросил. И до сих пор тебе благодарен. Искренне. Но было бы хорошо, чтобы ты и впредь ждала, пока тебя попросят…
— Кто? — перебила она меня. — Ты меня попросишь? Или Татьяна? Ты, я вижу, совсем ее не знаешь. Она же никогда слова не скажет — будет молчать и терпеть, пока ее поедом едят.
— У Татьяны есть, кому ее защищать! — не выдержал я.
— Защищать? — прищурилась она. — Или хранить? Как произведение искусства в запасниках — чтобы стояло там в целости и сохранности и никому на глаза не попадалось, преступников не искушало?
— Мне виднее, как ее от неприятностей оградить, — буркнул я.
— А вот, похоже, нет, — отрезала Марина. — Это — наш с тобой давний спор. Нельзя человека под колпаком держать — его нужно на простор выпустить, но и показать при этом, как там от всяких ураганов обороняться.
— Да кто тебе право дал… показывать? — опять сорвался на крик я.
— Ты, — коротко ответила она, и я просто дар речи потерял. — Своим вечным блеянием о величии отходчивости и непротивления злу. Вы же ничего больше не умеете — и мне об этом лучше чем кому бы то ни было известно! — кроме как умиротворяющее зелье в уши вливать.
— Я тоже с бабкой хотел поговорить! — Я пришел, наконец, в себя. — Она мне дверь не открыла!
— А что же мне для этого две минуты понадобилось? — сардонически усмехнулась Марина. — А перед этим не поленилась — поговорила с другими соседями, выяснила, что вы — далеко не первые, об кого она зубы точит. И ей представилась работником социальной службы, поинтересовалась, какие у нее жалобы имеются — она мне настежь дверь открыла. И с порога, прямо со сладострастием каким-то, начала соловьем разливаться, как ей все вокруг жизни не дают. А когда о суде услышала, тут же на попятный пошла.
— Да ты же ее до инфаркта довести могла! — попытался я раскрыть ей глаза на возможные последствия.
— Нет, не могла, — уверенно возразила мне Марина. — Она столько времени всем именно этим и угрожала — я все лишь предложила ей перевести болтовню в реальную плоскость. И вот тут-то и выяснилось, что никаких жалоб у нее на самом деле нет, и все вокруг — прекрасно и замечательно. Что и требовалось доказать, — торжествующе закончила она.
— Кому требовалось? — насторожился я. — Это кто тебе полномочия дал в мои дела нос совать?
— Никто, — неохотно призналась Марина. — Но это ничего не значит…
— Ах, ничего не значит! — заорал от облегчения я. — Опять ты лучше всех нас знаешь, как людей защищать и наказывать? Опять тебе ничьи советы не нужны? Ничей опыт?
— Мне своего опыта хватит, — глухо ответила Марина. — Личного. Прошлого. И опыт наблюдения за Луной не очень-то помог, когда по ней ногами шагать пришлось. Как практика показала. Да ладно, — она вдруг брезгливо поморщилась, — что с тобой разговаривать…
Ах, ей не о чем со мной разговаривать?! Не прощаясь, я пулей вылетел из ее кабинета, точно зная, что мне сейчас нужно делать.
На улице я оглянулся по сторонам. Где бы мне… Ну, вот — еще одно преимущество водителя! Теперь, чтобы связаться со своими, мне вовсе не нужно болтаться по улице в ожидании, пока они ответить смогут. Можно с комфортом устроиться в машине, вынуть мобильный и спокойно беседовать сколько душе угодно! Сев за руль, я глянул на часы — черт, на вторую встречу уже опаздываю! Ладно, после нее — час-полтора роли не играют…
Покончив со всеми делами, я вновь нырнул в машину и уже сосредоточился было, чтобы вызвать Стаса, как вдруг вспомнил, что в дневное время он может ответить мне не сразу. А я Татьяне обещал пораньше приехать… Я решил сначала быстренько позвонить ей и предупредить, что, возможно, задержусь.
Татьяна не сняла трубку. Три раза подряд. У Сан Саныча она, что ли, в кабинете? Ладно — Тоша у нее там под боком, передаст…
Тоша ответил сразу.
— Что случилось? — спросил он с непонятной тревогой в голосе.
— Да ничего, — успокоил его я, — Татьяне не могу дозвониться — шеф, что ли, вызвал? Когда выйдет, можешь передать ей, что я, наверно, задержусь немного?
— Э… — замялся Тоша. — Так ее же нет.
— Как нет? — опешил я. — Что значит — нет? Я же ее лично до самой двери утром доставил!
— Она после обеда ушла, — медленно произнес Тоша. — Я думал, вам куда-то срочно понадобилось…
— Куда ушла? — спросил я, чувствуя, что земля… вернее, дно машины уходит из-под ног.
— Она не сказала, — виновато ответил Тоша. — Откуда же я знал, что ты не в курсе?
Не сказав больше ни слова, я отключился. Куда же мне теперь бросаться? Где мне ее разыскивать? Ее номер все также не отвечал. Домашний — тоже. Я попытался представить себе, куда ей могло так срочно понадобиться пойти — в голове было пусто, хоть шаром покати. Только на самой окраине лениво шевельнула хвостиком покаянная мысль, что вот не надо было даже думать о том, чтобы задержаться. Стас ему, понимаешь, срочно понадобился…
Минуточку! Я вдруг вспомнил, почему собирался связаться со Стасом. Ну, если я не ошибаюсь…
— Где Татьяна? — рявкнул я, набрав номер Марины.
— А я откуда знаю? — удивилась она.
— Ты мне зубы не заговаривай! — Меня уже просто трясло от злости. — Что ты ей уже напоказывала? Что ты ей в голову вбила, что она с работы сбежала?
— Если ты опять на вашу бабку намекаешь, то Татьяна об этом ничего не знает, — холодно ответила Марина. — А если Татьяна раз в жизни решила что-то сделать без твоего письменного одобрения,