от него уже все остальные произрастают.
— И чревоугодие, что ли?
— А почему нет? Человек развитый духовно, который любит и Бога, и ближних своих, и себя самого вряд ли будет обжираться за столом. Он будет разумно относиться к своему телу, которое обильная еда огрубляет, и не будет потакать своим животным страстям. Ну так вот… Про отсутствие любви к ближнему как про грех почему-то никто ни слова не говорит. А мне кажется, надо сразу в корень смотреть. Чего толку рубить эти головы, если о любви и не помышляем? Не одно, так другое вылезет. И вот поймал я себя как-то на том, что каждый раз на исповеди в одном и том же каюсь, в том, что нет во мне этой самой любви к ближнему. И каждый раз мне этот грех как бы отпускается. А я через две-три недели опять то же самое говорю, и снова мне это прощается. И знаешь, какое-то ощущение возникло, что будто обманываю я Бога-то. В Евангелии как написано? Иисус, когда отпускал грех человеку, говорил: «Иди и больше не греши». А я что делаю? Покаялся, мне этот грех отпустили, а я потом то же самое повторяю, выходит по-прежнему грешу. Опять же вот говорят, что человек не может не грешить. Так, дескать, он устроен. Но если это так, и человек грешит только потому, что он человеком уродился, то какой смысл тогда вообще каяться в своих грехах? Ведь он по‑другому, выходит, просто жить не может! Не понимаю я таких покаяний… Стыдно мне стало за эти исповеди, и перестал я делать это. А каяться в том, что я, допустим, в постный день бутерброд с маслом съел или кусок рыбы, как бабульки наши делают, так этого тем более не понимаю. Что было в холодильнике, то и съел. Какой тут грех? Кому от этого плохо? И если я не съем в среду или пятницу кусочек колбасы, у меня что, от этого любви к ближнему прибавится? — Дядька пожал плечами. — А что касается причастия, так по мне самое настоящее причастие — это наличие любви в душе, вот и всё. Что толку, если ты вином и хлебом причастился, а в душе-то любви вовсе и нет ни к кому? Говоришь, успел прочитать как там апостол Иоанн сказал: «Пребывающий в любви, пребывает в Боге»? Вот оно самое настоящее причастие и есть — пребывание в любви.
— Значит посты разные, по-твоему, вовсе не нужны?
— Нет, Артем, нужны, и очень даже нужны! Но если они к месту, если пост этот вовремя. Понимаешь? Точечно, а не по графику. А у нас часто пост называют своеобразной жертвой Богу. Дескать, я вот жертвую ему тем, что не ем чего-то ради Него, а Он мои молитвы услышит и поможет мне. Но это ведь и есть языческий подход, о котором я тебе уже говорил. Ведь Иисус ясно сказал: «Не жертвы прошу я, а милости». Пост должен быть не жертвой, а своего рода духовной тренировкой, упражнением таким — через него я свои животные страсти побеждаю, показываю, кто тут хозяин — тело моё или дух. Сегодня в еде себя укротил, а завтра — в гневе. Ведь Христос так и постился в пустыне, чтоб дух свой укрепить перед служением, а не принести жертву Богу через это. Но если пост переходит в разряд регулярной диеты, то человек просто не ест определенную пищу в определенный период и всё. Но помогает ли это возрастать ему духовно? Больше ли в нем становится той же любви? Если это делается без внутреннего побуждения, без осознания этих глубинных мотивов, то я уверен, что нет. Такой пост может даже стать наоборот предметом гордыни — вот я какой молодец, я Богу милее, так как сорок дней без скоромного выдержал, а другие слабаки.
Мне кажется, что человек, идущий по пути духовного совершенствования, должен сам принимать решения, когда ему нужен пост. Сам должен видеть необходимость в нем. А не так, что срок подошел и — вперед! Выкинул из холодильника все яйца, всё молосное, мясное и сел на диету. Пост как таковой был и раньше — у иудиеев, у некоторых язычников даже, но если опять говорить о первых годах христианства, то там ведь и не было такого количества постов, как сейчас. Сначала, насколько я знаю, постились лишь в пятницу; позже, только примерно в четвертом-пятом веках церковь установила один сорокадневный пост перед Пасхой. А там уже добавляли и другие с годами. Посидят попы, посмотрят на народ — что-то плохо люди молятся, нет рвения в человеке, недостаточно о Господе радеют, надо бы новый пост ввести или тот что есть увеличить. Вот, например, перед Рождеством пост сначала был всего неделю, а потом увеличили его постепенно до тех же сорока дней. Да только вот история-то показывает, что количество постов и их продолжительность не привели к тому, что люди больше друг друга любить стали, вот в чем вопрос. А повод наложить епитимью за несоблюдение поста появился. Не соблюдаешь пост? Грешник! Виноват! А я уже тебе говорил — виноватого проще в повиновении держать, им проще управлять, он всё сделает, чтобы его простили. Тем более, тут не просто сосед или жена, тут церковь.
Или вот ещё говорят, что человек должен вечно каяться за первородный грех. Дескать, мы все сами виноваты в том, что изгнаны из рая и живем так, как живем. А мне опять же непонятно — в чем именно мне каяться? Какое отношение это ко мне имеет, к моей душе? Если Адам с Евой Бога ослушались, так они путь и каются. А они, кстати, церковью к лику святых причислены. Но остальные-то миллиарды душ при чем? Выходит, все они отвечают за грех, когда-то совершенный двумя людьми, которые, в отличие от них, вообще-то с Богом напрямую общались? А как же опять быть с тем, что Бог есть любовь и Он милосерден? Разве это милосердно, наказывать детей за то, что когда-то совершили их родители? Да не просто детей, а пра-, пра-, пра- и так далее. Даже в наших законах, далеких от понятий любви и милосердия, а построенных более по принципу «око за око, зуб за зуб», такого нет. Я так думаю, это тоже придумали, чтоб в людях всегда комплекс вины перед Богом держался. Вот так как-то…
Артем посмотрел на дядьку.
— Выходит, в храмах да мечетях необходимости и нет вовсе?
— Почему нет? Я