поединок за королевский трон. Ставкой была жизнь. Но наш принц не боялся, потому что знал: где-то там, на трибуне, за него прямо сейчас молится та, ради кого он готов отдать куда больше. По правилу счастливого финала принц-неудачниквыиграл и стал королём. После чего жил со своей принцессой долго и счастливо.
Сейчас я, конечно же, понимаю, насколько эта сказка глупа и бессмысленная, но в детстве её просто обожал. Я постоянно представлял себя в роли принца и всё ждал, когда же, наконец, появится принцесса, что навсегда изменит мою полную несправедливости жизнь. Ожидание было долгим, но она так и не объявилась. Всего мне пришлось добиваться самому. Тогда-то я и отставил книгу на полку, потеряв всякую веру в детские сказки. Почему же вспомнил о ней именно сегодня?
Неосознанно я вновь взглянул на кончик пальца с ещё не затянувшейся царапиной, оставшейся отдневногопореза.
Ада?
Нет-нет-нет. Что за глупые мысли? Ада Норин — всего лишь человек, пусть и слегка интересный. Она способна меня развеселить — это правда. И мне действительно нравится её непредсказуемость — ну и что с того? Ада для меня всего лишь загадка, которую я никак не могу разгадать. Она может быть одновременно радостной и грустной, сердитой и весёлой, доброй и злой — кому не понравится столь занимательная головоломка? Ноуверен, как только я её разгадаю — тотчас потеряю к девушке всякий, даже незначительный, интерес.
А если нет? Если не потеряю? Не важно! Она — всего лишь человек. И хватит об этом думать!
Со злости на самого себя я начал монотонно перелистывать страницы, не обращая никакого внимания ни на текст, ни на иллюстрации. Но вот страницы закончились, и в конце книги я нашёл нечто весьма знакомое — рисунок, нарисованный мною много лет тому назад. Я давно уже позабыл о его существовании, но, увидев, сразу же вспомнил, что это за клочок бумаги.
Кривыми, неаккуратными линиями, столь свойственными слабой, детской ручке, там были изображены двое — красивая рыжеволосая женщина и маленький черноволосый мальчик. Они стояли на фоне королевского замка и держались за руки. Мальчик искренне улыбался.
«Ты не часть моей семьи!»
Прекрати!
«Не приближайся ко мне и моим сыновьям!»
Не надо!
«Лучше бы ты вообще не рождался!»
Почему? Почему, мама?!
Вот же ж… Опять эти воспоминания. И как, чёрт возьми, этот рисунок вообще сохранился во время всех тех событий? Очередное напоминание мне о том, что я никогда не смогу сбежать от прошлого? Что бы я ни делал — ничего не выходит. Да и вообще… Насколько же глуп я был, когда рисовал нечто подобное? Неужели уже тогда был под её контролем? Что за дерьмо!
Внезапно у меня закружилась голова и, ни с того ни с сего, я стал задыхаться. Комната с каждой секундой становиться всё меньше и казалось, что сжиматься она будет аж до того момента, пока не станет с размер каменного гроба. Моего гроба! Я понял, что схожу с ума и чуть ли не бегом направился к балкону. Мне нужен был свежий воздух. Мне нужно было проветрить голову.
Уже и не помню, как долго стоял там, крепко вцепившись в перила и глядя в никуда. В голове не было совершенно никаких мыслей — как у новорождённого! Хотя, пожалуй, у новорождённого и то больше мыслей, чем у меня тогда. Я даже не знал, чего хочу: плакать над собственной глупостью? Смеяться над нею же? Или же делать и то, и другое одновременно?
Солнце начало скрываться за горизонтом, а я всё также продолжал стоять на балконе-террасе, забыв обо всех и вся. Лишь когда стало заметно холоднее и темнее, как-то машинально и особо не думая, развернулся для того, чтобы вернуться в свои покои. Но что-то меня остановило. Внизу было слышно какое-то движение, и я перегнулся через перила, дабы проверить всё лив порядке.
Там была Ада. Но я не узнал её сразу. Вначале на почве и так нестабильного душевного состояния мне показалось, чтовижу я огромную гору пушистого и мягкого снега, непонятно откуда взявшеюся на зелёной лужайке. А всё потому, чтоодета она былав то же идеально-чистое платье, в котором я встретил её впервые более месяца тому назад. Белые, под цвет платья, волосы всё также элегантно струились по спине, обвивая её, словно шёлк. Шаги девушки были беззвучны, и я догадался, что она вновь ходит босиком. В тотмомент, когда увидел её, она была луной для первых звёзд, что только появлялись на небе, и последним отблеском солнца, исчезнувшим за горизонтом незадолго до этого.
Мне было интересно узнать, что именно Ада собирается делать на маленькой дворцовой лужайке, и я не стал её беспокоить. Храня молчание, лишь наблюдал за происходящим.
Порыв вечернего ветра сильно задрал ей платье, но она совершенно не обратила на это внимания. Казалось, именно этого девушка и ждала. И вот, когда ветер взвыл во второй раз, она, словно лёгкий осенний листок, последовала за ним.
Ада танцевала. Танцевала в полной тишине, слыша какую-то свою собственную, непостижимую для меня, музыку. Её создавали деревья, травы, земля, ветер, небо, звёзды. И мелодия, сотворённая ими, без сомнения приняла Аду в свои объятия: казалось, что девушка кружилась по поляне, забыв обо всём на свете.
Шаг влево, поворот, движение рукой, теперь другой — её танец был беспорядочным, не предназначенным для балов и пиршеств, но в тоже время действительно прекрасным. Он пленял. Настолько сильно, что я не мог оторвать от него взгляда.
Пройдя в свою комнату, схватил скрипку, что годами пылилась, будучи прислонённой к стене. Позже совершенно не понимал, когда именно это сделал, ведь образ Ады ни на секунду не покидал моё поле зрения. Сев на перила, я один раз провёл смычком по струнам. Затем ещё раз. Вскоре заиграла весьма грустная мелодия, которуюразучил ещё в детстве. Надеюсь, я её не забыл… А если и забыл, точто с этого? Хочу, как и она — делать что-то, совершенно не заботясь о правилах.
Музыка залила собою всю лужайку и эхом стала отбиваться от дворцовых стен. Не останавливаясь, Ада посмотрела вверх и увидела меня. Кружась вокруг небольшого деревца, она помахала мне рукой и улыбнулась. В тот момент её лицо было похоже на луну, пылающую жаром солнца, и на солнце, горящее лунным светом, одновременно. В нежно-голубых глазах отразились звёзды, и от этого они стали блестеть ещё ярче. Я не мог перестать улыбаться. Я не мог перестать пожирать её взглядом. Я не