Этот год второго прибытия Петра Великого в Нижний Новгород, год пятидесятилетнего юбилея жизни государя, был годом пятисотлетнего юбилея существования самого города и замечателен еще пожаром, опустошившим 17 сентября Благовещенский монастырь, часть посада по Оке и несколько церквей[246].
Царствование Екатерины I, Петра II и Анны Иоанновны было ознаменовано в Нижнем Новгороде и во всей земле Низовской продолжением подвигов Питирима, которые подробно описаны в III главе второй части этой книги.
В управление Питирима Нижегородской епархией в Нижнем Новгороде построены каменные церкви Святого Иоанна Предтечи и Владимирской Божьей Матери, первая — в Благовещенской слободе, а вторая — в слободе Кунавинской.
Последний год царствования Анны Иоанновны, правление Иоанна Антоновича и год вступления на престол императрицы Елизаветы Петровны были памятными годами в истории просвещения нижегородских иноверцев. В 1740 году по именному указу для просвещения мордвы, чувашей и черемис выбраны были в Казанской губернии тридцать молодых людей из разных сословий, знающие языки тех племен, приготовлены в священнослужители и посланы просвещать идолопоклонников Нижегородской и Казанской губерний.
Кроме этих просветителей, приготовленных заботливым правительством, были еще поборники православия по призванию, которые своим примером и трудами принесли много пользы в деле обращения язычников в христианство. Таков был Федор Догада, мордвин Арзамасского уезда, дворцовой ясашной волости, деревни Камкинской.
В 1731 году Догада принял святое крещение в московском Богоявленском монастыре и через 9 лет, при нижегородском епископе Иоанне, он как просветитель мордвы был послан мордовским камкинским обществом к императрице Анне Иоанновне «всенижайше просить о том, чтобы новелено было но желанию их просветить светом св. крещения».
Нужно ли говорить, как было принято это прошение? Императрица, кроме других милостей, оказанных новообращающимся, повелела на казенную сумму построить в Камкине церковь, снабдить ее утварью и серебряными сосудами, а также отлить для нее в Москве из казенной меди три колокола в 10 пудов, 5 пудов и 3 пуда.
Епископы нижегородские Иоанн, Вениамин, Феофан и особенно знаменитый оратор и муж государственный Димитрий Сеченов были ревностными деятелями в деле обращения нижегородских иноверцев.
Вследствие указа 16 января 1751 года при епископе Феофане стали поступать в Нижегородскую семинарию для обучения принявшие крещение татары, мордва, черемисы и чуваши. Некоторые из них оставались в духовном звании и впоследствии проповедовали Слово Божие между своими единоплеменниками[247].
Великая Екатерина, обожаемая Россией, в пятый год своего царствования вознамерилась для блага своих подданных обозреть лично внутренние губернии своего бесконечного царства.
В мае 1767 года государыня изволила сухопутно прибыть в сопровождении многочисленной свиты и дипломатического корпуса в Тверь, где приготовлены были для путешествия ее величества галеры, транспортные, экипажные, лазаретные и провиантские суда. В свите императрицы находились: фрейлины Авдотья Полянская и Елизавета Шакелзберг; графы Чернышевы, Орловы, Шувалов и другие приближенные особы; посланники: австрийский — князь Лобкович, прусский — граф Сольмс, испанский — виконт де ла Герерх, датский — Ассебург и шведский — барон Рибенг[248].
Мая 9-го императрица прибыла в Ярославль, 14 в Кострому; в Нижний Новгород ожидали ее 20 числа. Задолго еще до этого дня в Нижний Новгород ехали и шли, даже из отдаленных концов губернии, люди всех сословий, чтоб иметь счастье хотя раз в жизни взглянуть на славную монархиню.
В городе стало тесно, дома все уже, как говорится, были битком набиты народом, а множество опоздавших пришлецов по недостатку квартир день и ночь жили на улицах.
Мая 20 с утренней зари улицы Нижнего Новгорода кипели народом, одетым в праздничное платье; тут были люди всех сословий, состояний, всякого возраста, и все стремились на берега Оки и Волги, на Нижний базар, или нынешнюю Рождественскую улицу, и в кремль.
В восемь часов раздался сигнальный выстрел со стены кремля. Галеры императорские были в виду, в народе пронесся радостный гул. Еще прошло несколько минут — и гром пушек с кремля и судов, стоявших у берега, колокольный звон и незаглушаемое русское «ура!» возвестили, что царственная путешественница достигла устья Оки.
Императрица с галеры пересела в шлюпку и на ней уже прибыла к пристани, нарочно устроенной на берегу, против соляного двора[249]. Тут ожидали ее нижегородский губернатор Яков Степанович Аршеневский, вице-губернатор Максим Иванович Макшеев, дворянство и почетное купечество. Государыня удостоила их своего милостивого слова, приветствовала народ, и оглушительное «ура!» снова потрясало воздух.
Императрица, сев в приготовленную для нее карету, отправилась в Спасо-Преображенский собор; Аршеневский, Макшеев и множество штаб- и обер-офицеров сопровождали ее верхами.
По обеим сторонам дороги расставлено было пять рот гренадерского полка, которые отдали императрице салют барабанным боем и преклонением знамен. Народ бежал за экипажем государыни, потрясая воздух радостным «ура!», кидал вверх шапки и хватался за карету, чтоб везти ее на себе.
Императрица въехала в кремль через Ивановские ворота, которые были украшены картинами, представлявшими разные события славных ее подвигов. Тут же на воротах поставлены были музыканты, приветствовавшие венценосную путешественницу торжественным кантом.
Карета императрицы остановилась на Кремлевском съезде, у лестницы, которая шла от него к колокольне Спасо-Преображенского собора. Императрица, вышедши из экипажа, поднялась по лестнице и шествовала между густыми толпами народа, отделенного от пути ее протянутыми веревками. Во время этого шествия ветром подняло край красного сукна, которым была устлана лестница и все расстояние от нее до собора. Видя это, одна мещанка сорвала с головы своей красный шелковый платок и разостлала его на обнаженном месте, за что удостоилась высочайшей улыбки, а потом и подарка.
Епископ Нижегородский Феофан Чарнуцкий в полном облачении, с Животворящим Крестом, окруженный архимандритами и священниками, вышел из собора навстречу государыне.
Императрица в соборе изволила слушать литургию, отправляемую епископом, при окончании которой протоиерей Григорий Хатунцевский говорил слово; потом императрица приложилась к святым иконам и отправилась в назначенный для пребывания ее архиерейский дом.
Там принимала она и допустила к руке губернатора с членами канцелярии, дворянство под предводительством вице-губернатора, коменданта с штаб- и обер-офицерами, епископа и знатнейшее духовенство, жен и дочерей дворянских и почетнейшее нижегородское купечество.
Епископ, губернатор с супругой и еще несколько знатных лиц удостоились в тот день приглашения к обеденному столу императрицы, который был в ее комнатах. После обеда, до самого почти вечера императрица беседовала с губернатором о состоянии Нижегородской губернии и о ходе Макарьевской ярмарки, причем давала ему различные наставления, относящиеся к управлению губернией.
На другой день (21 числа) императрица все утро занималась составлением инструкции для находившегося в свите ее лейб-гвардии капитана Бахметева, которого отправляла в Ярославль для разобрания ссор, возникших там между первостатейными гражданами.
В этот день императрица кушала в большом зале архиерейского дома, а в шесть часов пополудни ездила обозревать город, причем удостоила своим посещением Аршеневского. От него она проехала по Покровке и Ильинке к пристани, где села в шлюпку и отправилась к соляным амбарам.
Екатерина давно уже обращала особенное внимание на соляную торговлю, и здесь, на самом месте ее средоточия, хотела вникнуть во все ее подробности.
Река вся покрыта была лодками, наполненными горожанами разных сословий, и лишь только императрица села в лодку, как вдруг раздалось знакомое торжественное «ура!», а на галерах заиграла музыка и загремели барабаны.
Кажется, в этот же день нижегородский механик-самоучка, впоследствии известный в ученом мире Иван Петрович Кулибин, имел счастье быть представленным ее величеству графом Григорием Григорьевичем Орловым. Кулибин поднес на рассмотрение императрицы электрическую машину, телескоп и микроскоп своей работы, неоконченные свои знаменитые яйцеобразные часы и кантату своего сочинения.
Великая, поняв гениального художника, приняла благосклонно его стихи, рассматривала инструменты, внимательно слушала объяснение его о механизме часов и потом допустила к руке.