— Увы, — ответил рабовладелец, — это единственное, чего я никогда не делаю. Уведите его.
Один из курганцев подтолкнул рыцаря к жаровне.
— Зар Крейа! — объявил Скаркитах, осмотрев следующего в шеренге пленников. — Зар Логар!
Он подошел к Карлу.
Скаркитах ухватил Карла за лицо пухлыми пальцами и вдруг отдернул руку.
— О-о-ох! — протянул он, пристально вглядываясь в лицо пленного. Облезлый одноглазый ворон затанцевал у него на плече, щелкая клювом. — О-ох, ну не превосходно ли? — восхищался Скаркитах. — Я уже решил, что этот слепой рыцарь будет настоящей находкой в сегодняшней добыче, но ты… ты превосходишь даже его.
Карл молчал.
— Зар Улдин! — крикнул Скаркитах через плечо и снова посмотрел на Карла.
— Синие глаза. Признак совершенства. Чар течет в твоих жилах.
Карл упорно молчал, плотно сжав губы.
— Как тебя зовут, избранный?
Карл закрыл глаза. Скаркитах рассмеялся долгим гортанным смехом.
— Синие. Как небо. Синие, как текучая правда Чара.
Карл открыл глаза и увидел амулет Скаркитаха. Рабовладелец держал его прямо перед лицом Карла. Свет играл на сплетенных в кольцо золотых змеях и мерцал в центре синего камня, вставленного в глаз.
Камень был синий. Насыщенно-синий. Синий, как океан. Синий, как бездна.
Карл плюнул на амулет. Курганцы в страхе зашипели.
Скаркитах поднял тяжелый магический амулет и демонстративно слизал с него слюну Карла. После этого он опустил амулет на грудь.
Одноглазый ворон раскачивался на плече рабовладельца и не переставая щелкал клювом.
Скаркитах обхватил двумя руками голову Карла и медленно наклонил ее вперед. Рабовладелец поцеловал пленника в щеку. Соприкасаясь с Карлом лбами, Скаркитах прошептал:
— Чар отвел тебе особое место. Сначала ты будешь сопротивляться, но потом ты полюбишь это. Я завидую этой близости.
Скаркитах расцепил руки, Карл с отвращением отдернул голову назад. Работорговец улыбнулся.
— Уведите его! — крикнул он.
Курганец погнал Карла к жаровне. Один из носильщиков клещами доставал из огня раскаленные добела железные штыри. Ногу Карла поставили на наковальню и нацепили на нее кандалы.
Второй смуглый носильщик замкнул железный браслет раскаленным штырем. Теперь Карл был скован цепью длиной в две пяди с пленником, стоявшим впереди него, цепь такой же длины сковывала его со следующим за ним пленником.
— Зар Сколт! — выкрикивал Скаркитах.
Еще одна зарубка. И снова стук молотка по раскаленному железу.
Свора курганцев вывела отобранных пленников с метками на лице из Ждевки. Идти скованным цепью пленным приходилось в ногу, кто сбивался с шага — падал. Карл, еле волоча ноги в тяжелых оковах, изо всех сил старался приноровиться к подобному способу передвижения.
Небо было скрыто дымовой завесой, и Карл какое-то время считал, что курганцы ведут их на восток.
Но вскоре они подошли к реке и переброшенному через нее широкому деревянному мосту на пяти каменных опорах. Пленные побрели через мост. Кто-то суеверно сплевывал через плечо.
Это была переправа на Чойку. Карл узнал это место. Когда он в последний раз пересекал этот мост, Герлах Хейлеман плюнул на его кирасу.
Карл на секунду задумался: чем все закончилось для заносчивого знаменосца их отряда?.. Убит — никаких сомнений, его труп лежит где-нибудь на дымящихся вокруг Ждевки полях.
Пленные брели дальше. Временами им приходилось сходить с дороги, чтобы пропустить обгоняющие их отряды северян. Рогатые черные воины во весь опор мчались на юг.
Когда пленные приблизились к выжженному дотла селению, над обугленными, дымящимися руинами которого моросил мелкий дождик, и Карл увидел каменный бассейн, он сразу понял, куда они пришли. Это была Чойка, вернее, то, что осталось от Чойки.
Курганцы погнали их дальше, к дороге, ведущей на юг.
Тростник по сторонам дороги сгибался под дующим с равнин ветром.
Вдоль всей дороги стояли кресты с распятыми на них жителями Чойки. Войско курганцев, не зная жалости, двигалось вперед.
Карл опустил голову и смотрел себе под ноги. Грязь и цепь. Чавк-чавк. Чавк-чавк.
Они шли не останавливаясь три дня, лишь по ночам делая привал на несколько часов. Их путь лежал через сырые лиственные леса, где единственным признаком жизни были продвигающиеся на юг северяне. Пленников обгоняли беспорядочные соединения варваров-копьеносцев, которые не соблюдали никаких принципов построения. Они шагали под барабанный бой, под омерзительными и зачастую непристойными знаменами. С некоторыми отрядами бежали своры боевых и охотничьих псов. Другие передвигались в крытых телегах и фургонах на тяжелых колесах из сплошного дерева, которые волокли упряжки быков или мулов.
Временами мимо скакали всадники. Всегда на юг. Иногда и в лесной чаще можно было видеть всадников, пренебрегающих дорогой. Однажды пленных обогнал эскадрон двухколесных колесниц, запряженных четверками невысоких лошадок. Рядом с каждым возницей находился бородатый лучник с изогнутым луком.
Дни стояли сырые и унылые, часто шли сильные дожди. Ночи были тихие и безлунные.
Пленных было около шести десятков — все с меткой на лице. Их сковали по десять человек. Конвойных было двадцать пеших солдат плюс три всадника. Командовал конвоем четвертый всадник в серебряных латах — один из стражников Скаркитаха.
Когда наступала темнота, курганцы сгоняли пленных с дороги на какую-нибудь лесную поляну и железными копьями прибивали цепи к земле. Северяне разводили для себя костер и ели и пили ночь напролет. На каждую из шести цепей выдавалось только по две миски — в одной дождевая вода, в другой — остатки мясной похлебки из котелков варваров. Пленные быстро усвоили, как важно делиться.
Кто-то пополнял свой рацион тем, что можно было отыскать на земле, — жуками, земляными червями, даже листьями и стеблями. Кое-кто жевал кору и веточки или кусочки кожи, оторванные от уцелевших сапог или ремней. Голод был лютый. Карл никогда не испытывал и даже представить себе не мог ничего подобного. Голод превосходил все остальные лишения — холод, усталость, незаживающие раны, сбитые кандалами ноги, даже положение побежденных и взятых в плен рабов, с которыми обращаются, как с животными.
Карла бил озноб, кишки сводило так, словно его пырнули ножом в живот. Он сознавал, что все они дошли до странного состояния. Чистое отчаяние. Состояние это усугублялось. Сначала все было расплывчато. До этой фазы пленные сносили все ужасы и лишения в надежде, что, если они проявят терпение, всему этому придет конец или наступит избавление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});