хранение сердца уготовано в уме, то силы души воспринимаются как идущие прямыми стезями Господа. Господь Бог наш — прям424, и «правоты виде лице Его» (Пс. 10, 7)425.
8. Трезвение есть дом Божий и супруг молитвы426. Как говорит Давид: «Вниду в дом Твой со всесожжением, воздам Тебе молитвы моя, яже изрекосте устне мои и глаголаша уста моя в скорби моей» (Пс. 65, 13–14). Душа входит в оплот ума, когда все ее помыслы целиком воспламеняются огнем божественной любви и когда густые испарения молитв, всесожигаемые божественною любовью на жертвеннике трезвения, возносятся к Богу. Поэтому пророк и просит, чтобы молитва его направлялась прямо [к Богу], как фимиам: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою» (Пс. 140, 2). Ведь как фимиам, приготовленный из многих видов благовоний, издает единое, [хотя и] смешанное благоухание, так и душа, запечатлевшись различными добродетелями, сосредотачивается в самой себе в единовидной мысли любви427. И подобно тому, как навык страстей рассеивает силы души на похоти мира сего, так и естество добродетелей собирает воедино эти силы к божественной любви, словно матерь своих чад. Фимиам, пребывая вне огня, издает очень мало благоухания, а брошенный на раскаленный уголь, он услаждает чувство стоящих рядом, поскольку благовоние посредством дыма достигает их обоняния. И душа, проводящая время вне божественной любви, не благоугождает Богу, но как только [ее] световидные помыслы приближаются к кадилу сердечного безмолвия, то душа сразу же воспламеняется огнем божественной любви — и тогда она вся целиком устремляется горе и воспаряет вверх, ибо когда она обитает в Боге посредством ведения, то удаляется от удовольствий здешней жизни, поскольку не имеет никакого пристрастия к [различным] видам чувств.
9. Трезвение пробуждает сердце и просвещает его и когда тело бодрствует, и когда оно спит, по словам [Соломона]: «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5,2). Свидетельствует об этом и Иаков: покинув свою землю, [по дороге] прилег на землю и увидел [во сне] лестницу, по которой восходят и нисходят Ангелы [Божии] (Быт. 28, 10–22)428. Ведь когда душа, отправившись в странствие и [отрешившись] от [присущей ей] связи с органами чувств, простирается в благомыслии смиренномудрия, словно на подвижническом ложе, то владычественное начало429 свое возлагает, словно главу, на камень (см. Быт. 28, 11), на веру Христову, тогда чувства тела спят, не будучи заняты попечением о насущных [вещах], а сердце бодрствует, делая неусыпным око души. Тогда хранение мысли представляется как лестница, воспаряющая горе, по которой помыслы, труждающиеся над добродетелями и простирающиеся к ведению горних [вещей], восходят и снова нисходят, смиряемые немощью естества430. Трезвение есть заповедь пророков: «Приготовься, Израиль, призывати имя Господа Бога твоего» (Ам. 4, 12)431; оно же является и заповедью Христовой: «Бодрствуйте и молитесь» (Мф. 26,41; Мк. 14,38). Трезвение заставляет Бога внимать человеку: «уготованию сердца их внят ухо Твое» (Пс. 9, 38), — говорит блаженный Давид. И Христос считает блаженными тех, кто предан трезвению: «Блаженны чистые сердцем», то есть пребывающие в трезвении и хранящие [свой] ум; а причина [такого блаженства Им также указывается]: «ибо они Бога узрят» (Мф. 5,8). Оно есть дар, непрестанно желаемый и взыскуемый [нами]; жаждущие и стремящиеся стяжать его должны ежедневно молиться так: «Даруй нам, Боже, бодрствующий ум, помыслы целомудренные, сердце трезвенное, сон легкий и избавление от всякого диавольского мечтания».
10. Само же это благотворное трезвение любит возлюбивших его, а взыскующие его и глаголющие: «Когда приидеши ко мне?» (Пс. 100, 2) — обретут его, и оно, явившись, ответит встретившим его: «Я сокрыто облаками нерадения, и мракотворное забвение432 ненавидит меня. Мрачное неведение затемняет меня. Смертоносное нерадение преследует меня. Я встаю рано в беспристрастном уме. Восхожу, [подобно солнцу,] в мысли, лишенной [страстных] мечтаний. Приносящим великую радость являюсь я в кроткой душе. Пути свои прокладываю в незлобивом сердце. Пред очами моими не предстоит [никакое] лукавство. Ибо “предзрех Господа предо мною выну” (Пс. 15, 8), а “чуждии восташа на мя… и не предложиша Бога пред собою” (Пс. 53, 5). “Не прильпе мне сердце строптиво” (Пс. 100, 4). Изгоню прочь хулу; “вечер и заутра, и полудне” (Пс. 54, 18), и во всякое время слежу я за путями духовных врагов моих. Рассказываю душе о засадах страстей433 и возвещаю уму о том, как победить их. Облекаю помыслы в доспехи молитвы и повелеваю им молчаливыми звуками петь вместе с Давидом: “Бог нам прибежище и сила” (Пс. 45, 2), Помощник при восстаниях страстей, “обретших ны зело” (Пс. 45, 2)». Поэтому не будем страшиться, когда зло нападает на нас, пытается отвратить нас от сладости Иисусовой434 и обратить нас к плотским страстям и мирским влюбленностям. Нам же «прилеплятися Богови благо есть, полагати на Господа упование наше спасительно есть» (Пс. 72, 28)435, поскольку в тот час, когда мы отделяем себя от памяти о Господе и внемлем враждебным бесам, в этот час мы и умираем, так как «удаляющие себя от Него погибнут» (Пс. 72, 27). Это, напевая, внушаю я тем, кто обретает меня, чтобы они поступали так. Поэтому придите ко мне, [все] желающие, и вкусите труды добродетелей моих, пейте вино умиления и сокрушения. Оставьте стяжание [мирских] вещей, наслаждения плоти, суетные утруждения и бесполезные попечения. Взыскуйте нищету, злострадание и скорби ради Христа. Стяжайте кротость и жажду правды, дабы мир436 просиял в мыслях ваших. Извергните из сердец ваших формы, образы и виды страстей и начертайте на мыслях ваших имя Христово, чтобы «изобразился в вас Христос» (Гал. 4,19), делая вас «наследниками Божиими и сонаследниками Христу» (Рим. 8, 17). Вознесите помыслы ваши от телесных попечений и устремите взор к молитвенному размышлению о духовном437. Услышьте знаменитого Даниила, глаголющего: «Воздвигох очи мои, и видех» (Дан. 10, 5). Возлюбите целомудрие и чистоту, ибо очи мои обращены на тех, которые незыблемо [пребывают] в вере и не взирают с распущенностью на лица женщин438. Тот, кто служит мне, ходит по стезе исполнения заповедей, а лжец, наглец и клятвопреступник не служит мне; не радуюсь я и пустословию. При появлении первых мыслей439 лукавой похоти я убиваю все постыдные страсти, ибо, видя прилоги [этих страстей]440, я не позволяю помыслам приходить в движение. Ведь когда образы помыслов запечатлеваются [в нас], то происходит согласие мысли441, и душа, словно раба, попадает в плен [к нашим] врагам, а я изгоняюсь из своей области. Зная это, я восстаю против [всякого] мечтания, отвращаясь от сдружения442 с ним. Видя меня столь