— Я могу взять у тебя эти деньги, но взаймы. Как только я заработаю, так и отдам.
— Берите на здоровье, а у меня ещё осталось довольно. Мне хватит. К тому же я работаю.
— Да, я знаю. Денис мне рассказывал. Он хорошо тебе платит.
Борис положил в карман деньги, и они пошли домой.
В тот же день за ужином Борис Простаков решил начистоту поговорить с генералом. Сказал ему:
— В Москве я скопил немного денег и хотел бы обговорить условия нашего с вами совместного проживания. У меня есть десять тысяч долларов, что мы будем с ними делать?
Генерал приятно изумился.
— Десять тысяч! Это же целое состояние. Я тоже кое-что скопил на чёрный день, и мы с вами можем купить автомобиль, а на остальные жить-поживать и добра наживать. Если к моей пенсии будем прибавлять по сто долларов в месяц, да плюс к этому продукты с нашего сада и огорода — полагаю, нам надолго хватит.
На следующий день поехали в город и там купили подержанную, но ещё хорошую «Волгу». Водительские права у обоих были, и они возвращались домой своим ходом.
Тем временем Шапирошвили вёл переговоры с Денисом и Машей. Им он предлагал создать семейный детский приют на сто детей и для этого отводил недавно отстроенный дворец.
Денис возразил:
— Мы с Марией пока ещё не являемся мужем и женой, как же мы будем оформлять семейный приют?
Шапирошвили вскинулся:
— А-а, какие пустяки!.. У вас есть деньги, да?.. А у меня дети и верный хороший человек, — он уже такой хороший, что каждый день стоит за плечом губернатора. Он выберет момент и сунет бумагу. И вам будет подпись. Такая уже подпись, что дальше некуда. Вы только покажите пачку доллар.
— У нас нет пачки денег.
— У вас нет доллар, но он есть в банке. Там сидит Дергачевский. Он тоже хороший человек. Такой хороший, что если я скажу, то будет кредит. Вам надо десять тысяч? Они у вас будут. А если двадцать — тоже будут. Вам надо делать согласие, и я буду знать, кому и где надо нажимать кнопки.
Денис смекнул, что в создании приюта заинтересован и банкир Дергачевский. А раз так, то и деньги можно получить серьёзные.
— Двадцать тысяч для такого дела — это не деньги. Тридцать тысяч — тоже не деньги. Наше условие: сто тысяч. Детям нужно хорошее питание, одежда, а к тому же штат воспитателей и уборщиц.
— О-о-о!.. Такой гешефт не пойдёт. Это такая куча, как делают сена на поле. Банкир такую кучу не даст. А если даст, как отдавать будешь?.. Дети гешефт не делают, прибыль от них нету. Сто тысяч плюс процент — где возьмёшь?
— А если двадцать тысяч даст — тоже отдавать надо?.. Кроличьи шкурки ему дам. Возьмёт Дергачевский кроличьи шкурки?.. Жене на воротник, а себе на шапку.
Денис понимал, что дети банкиру нужны для сбыта за границу. Деньги он под них даст — и сто тысяч не пожалеет, но решил дальше пытать Шапиркина, выудить у него побольше информации о планах, связанных с детским приютом.
— Мальчики, девочки тогда хороши, когда они накормлены, веселы, красиво одеты. Таких любая заграница возьмёт.
Шапиркин всполошился:
— Зачем заграница?.. Кто тебе сказал, что детей пошлём за границу?..
— Я сказал. Кто же больше?.. Десять продадим, а за вырученные деньги ещё сто бездомных наберём. Так и будем выполнять план правительства. Москва теперь вроде бы тоже взялась за бездомных ребят. Дума к выборам готовится. Вашим ребятам надо показывать свой патриотизм. Вот пролезут они снова в Думу и опять забудут про бездомных. Так я понимаю высшую политику?
Шапиркин таращил на Дениса глаза и не понимал, о чём он говорит и какая Дума. Для Шапиркина весь его жизненный интерес лежал в кармане олигарха, которому он служит. Он знал: сейчас за хороших упитанных и веселых детей много дают. Но, конечно, он об этих своих мыслях никому на свете не скажет. Заработать доллары и махнуть с ними на Гавайские острова — тут и вся стратегия жизни этого человека.
— Ну, если сто тысяч не даст, — решительно парировал Денис, — то и приюта не будет. Пусть его создают другие. А кроме того, от банкира деньги возьму с условием: приют создам и детей поставлю на ноги, а через год никакого процента и самого кредита возвращать не стану. Деньги-то я на детей потрачу, а не на кроликов.
Шапиркин испугался. Деньги банкир может дать только под ферму Дениса. Ни у кого другого в станице такой недвижимости не было. И сумма его напугала. Сто тысяч!.. И Шапиркин залепетал несвязно:
— Дергачевский — человек разумный, а сто тысяч — это фантазия. Это такой гешефт, — я знаю, какой это гешефт?.. И какой это прибыль, и кому прибыль?.. Мне такая прибыль?.. Тебе?.. Или банку?.. И кому уже нужен такой ваучер?..
— Ваучер ищите у Ельцина и у Чубайса. Это они за фантики все заводы и целые города русские жулью в карман сунули. А тут дети бездомные. Они что — кролики, которых можно резать и сдирать с них шкурку?.. Спросите у Дергачевского, чего он хочет и зачем делает приют. А я вам свои условия сказал. И всё! Дебаты кончены. Мне надо работать.
Шапирошвили, озадаченный таким афронтом, нехотя поднялся и попятился к двери, но как раз в этот момент к ним вошёл Борис Простаков. Вежливо поздоровался с Шапиркиным, подал руку Денису. Весело спросил:
— Слышал я, детский дом в станице будет. Может, на работу меня возьмёте?
Шапиркин оживился:
— Электрик нужен, слесарь по трубам, по кранам нужен. Делать такую работу умеешь?
— Как не уметь? Я, можно сказать, родился сантехником, а что до электричества, так я с малых лет до него горазд.
Шапиркин протянул руку:
— Шапирошвили много слов не любит. Если ты человек хороший и любишь Кавказ, даём тебе руку. Зарплату будем делать большую: тысячу баксов хватит?.. Каждый месяц тысяча, прошёл месяц — ещё тысяча. Ну, ты доволен, нет?..
— Тысяча это мало, но если у вас больше нет, буду работать и за эти деньги.
Шапиркин заговорил обиженно:
— Я плохо понимаю русских. Если он ничего не получает, ему хорошо, он молчит. Но если ты ему даёшь, он ещё смотрит, и считает, и делает кислый вид. Кавказ даёт работу, Кавказ даёт деньги — а что, это разве плохо?.. Ну, ладно, ладно: не люблю говорить много слов. Если будешь работать — работай. Завтра дадим приказ.
На прощание победоносно поднял руку и милостиво помахал ею. Кавказ любит играть роль. Он прирождённый артист и при случае примет эффектную позу. Денис же был спокоен. Он был уверен: банкир условия его примет. Выхода другого у Дергачевского не было. Ему светили миллионы, и он понимал: другой такой шанс в жизни вряд ли подвернётся. Едва захлопнулась дверь, Денис сказал Борису:
— Я рад, что мы будем вместе работать.