Ольховский Борис Сергеевич. Почти пятьдесят лет от роду. Женат. Двое детей. Успешный бизнесмен.
Увы, от болезни «бес в ребро» не застрахован никто.
Да, такое случается не со всеми. Но часть мужчин вдруг осознают, что жизнь-то проходит! А они в ней ничего толком и не попробовали! Именно тогда они и покидают семьи. Потом, конечно, каются, но поздно, все уже поздно. Именно на это время и приходится больше всего инфарктов и инсультов. Когда в погоне за удовольствиями господа забывают, что телу-то уже далеко не двадцать…
Вот и Борис Сергеевич не избежал приступа «кошачьей лихорадки». Вышел весной на улицу, а там птички поют, деревья цветут, девушки в коротких юбках гуляют… Хвост задрал – и понеслось! Только пыль из-под копыт!
Верочка Евгеньевна Любич была действительно на два года моложе меня. Календарно. А с моим папахеном пересеклась на очередной вечеринке «только для своих».
Там-то все и началось.
Девочка, видимо, пошла в мамочку. Приметила моего отца, оценила по шкале полезности (не старый, не жирный, спортивный, дети взрослые, алиментов платить не придется, кошачья лихорадка в наличии, можно брать) – и пошла на приступ.
Да так удачно, что они с отцом протра… простите, пролюбили друг друга аж три месяца. А потом папочке заявили «Я беременна!». И начался персональный кошмар моего отца.
Верочка звонила, писала эсэмэски и сообщения на мейл, буквально заливала его соплями и слезами – и требовала развода! И тут же свадьбы!
А отец разводиться не хотел.
То есть – вообще.
– Почему? – требовательно спросила я. – В силу привычки?
Отец грохнул кулаком по столу.
– Ёлка, я дурак! Да! Но вы все-таки моя семья! Я Аньку люблю! А что я с этой дурой буду делать?! Да она твердо уверена, что самое великое достижение человечества – это нейл-дизайн!
– Ого, какие ты слова знаешь?
– Нахватался поневоле.
– И чуть мать до истерики не довел.
– Она не…
– Она пока ничего не знает. И какое-то время не узнает. Сейчас мы поедем домой и отошлем ее на пару дней поправить здоровье. Лучше – вместе с тобой. А ты нам дашь все телефоны этих стервоз. Ага?
– Не понял.
Я чуть ногой не топнула. Умный он больно! Что тут непонятного?! Предлагают решить проблему?! Так бери! Пока дают добровольно!
– Ёлочка, он так не привык. К тому же ты его ребенок. Помолчи, пожалуйста…
Муж мягко улыбнулся мне – и перевел взгляд на моего отца.
– Борис Сергеевич, Лёля права. Дайте нам шанс разобраться с вашей проблемой. Через три дня мы вам позвоним. А пока отдайте телефончик. Вот так… Сейчас вы поедете домой, возьмете жену и на три дня уедете поправлять здоровье куда-нибудь в лес. Здесь же есть рядом здравницы?
– В «Жемчужину», – подсказала я. Хорошее место, три дня покоя, вкусное питание и легкие лечебные процедуры типа массажа и бассейна.
Отец еще колебался. Тёрн шевельнул бровью – и я надавила:
– Пап, пойми, мне скоро уезжать. Но как я вас таких оставлю?
– Каких – таких?
– Растерянных. Запутавшихся. Ты хоть понимаешь, что мама с ума сходит? Ты весь то в делах, то с этими… работницами раздвинутых ног! Она тебя дома не видит! Она думает, что она тебе не нужна. И о разводе тоже думает.
– Она… развод?! – Отец аж побледнел от таких откровений.
– Да. Она уже со мной говорила на эту тему.
– Ёлка, осторожнее…
Да, соврала. Ну и что? Папаше полезно понервничать! Ради разнообразия – из-за матери!
– И она… – На отца было просто жалко смотреть.
– Пока еще нет. Пап, она уверена, что без нее тебе будет лучше. Вот и возьми три дня отпуска. Надо же ее разубедить?
– Позвоните и закажите домик, – бархатным голосом профессионального искусителя предложил Тёрн. – Это недолго. И отдохните пару дней. Вы можете это себе позволить! Вы живете не ради денег. Это всего лишь средство. А цель?
Отец очумело помотал головой.
– Ребята, нет, ну как так?!
Я перегнулась через стол и вытащила у него из кармана рубашки сотовый. В фиалковых глазах элвара играли синеватые огоньки.
– Звони, пап. Звони.
Тёрн еще раз сверкнул глазами, подкрепляя мои слова изрядной долей внушения, – и отец сдался. Я довольно улыбнулась. У меня уже зрел план расправы со стервятницами!
* * *
Анна Егоровна сидела дома перед компьютером и привычно проверяла статью.
Хорошо, что есть работа. А то с ума сойти можно! Дети выросли, муж отдалился, свекровь… ну что тут скажешь?! Свекровь выпьет всю кровь. И точка.
Хорошо, что есть профессия. Нужная, в чем-то важная, хоть науку и загнали сейчас за Можай. И даже интересная.
Аня поморщилась, исправила неудачный пассаж аспиранта и потерла лоб. Сложно жить на свете. Вот как обосновать исследование флоры и фауны небольшого водоема с точки зрения финансовой выгоды?
Правильно.
Почти никак.
А приходится.
Президент сказал: наука должна быть выгодной! И все словно очумели. Придумать новый сорт туалетной бумаги – выгодно! А просто работать, накапливая статистический материал, исследовать пути миграций рыбы, гоняться за лягушками и насекомыми – невыгодно. И все тут.
Поневоле хочется плюнуть!
Разве объяснишь тупым чинушам и карьеристам, что незначительное сейчас исследование может принести свои плоды потом. Когда найдется его, собственный, Архимед. Или Галилей. Вот, кстати, а какую пользу получил Галилей от своего открытия? Джордано Бруно сожгли, Галилею пинков отвесили… польза-то где?! Кому можно продать тот факт, что Земля вертится вокруг Солнца? А ведь важнейшее открытие!
Вселенная таит множество секретов…
Невеселые размышления Ани прервал звонок в дверь. Опять соседка за солью? Или за яйцом?
Пришлось вставать и идти открывать дверь.
В глазок Аня заглянуть не удосужилась. И зря. Когда на нее надвинулся здоровущий букет белых, как она и любила, роз, она даже слегка шарахнулась. В первый момент она подумала, что это Алексей…
Но из-за цветов показалось улыбающееся лицо мужа.
– Анечка, я тебя люблю!
Ноги отказали женщине. И она опустилась на пол.
– К-как?!
Борис при виде такой картины даже растерялся. Но потом спохватился, перешагнул порог, уронил розы на пол и поднял жену.
– Анечка, я тебя люблю. Я, дурак, не говорил тебе об этом, не замечал, а ты все терпела и терпела… не бей меня шваброй, пожалуйста?
Вовремя. Ибо озверевшая женщина уже оглядывалась вокруг.
Ах, люблю?! Ах, дурак?! Ах, осознал?! Так я сейчас добавлю!!! По тупой голове!!! Гад!!!
Я тут страдаю, мучаюсь, с ума схожу от тоски… а ты… Ах ты…
Возмущение быстро заткнули горячим поцелуем. А потом пара как-то весьма незаметно для себя переместилась в спальню. Можно бы и в коридоре, но розы уж больно колючие попались!
Незаметная крылатая тень скользнула по лестнице, прикрыла дверь в квартиру и ухмыльнулась. Так-то. Теперь надо будет проводить их на турбазу этим вечером. И можно наслаждаться представлением. Ёлка обещала…
* * *
Остаток дня мы потратили на маскировку. А вечером зазвонил изъятый у отца телефон. Я взглянула на появившуюся на экране надпись «Верунчик». Что ж, камера, мотор, поехали!!! Тёрн снял трубку и прокашлялся.
– Да?
– Боря? – зазвенел в трубке нежный девичий голос. – Это я, котик!
– Правда, крысик? – обрадовался Тёрн. – Я так рад тебя слышать!
– Солнышко, что с тобой? – Из голоса девушки исчезли воркующие нотки. – Ты не рад меня слышать?
Дура. Клиническая. Особо противная. Фу.
– Ужасно рад. Прямо до ужаса, – заверил ее элвар. – И больше всего меня радует, что это в последний раз.
– К-как?! – хрюкнули в трубке.
– А вот так. Чтоб я тебя с твоим ублюдком и не видел больше, и не слышал! Усекла?! Мне плевать, от кого ты его нагуляла! Но если ты еще раз подойдешь к моей семье, я тебе ноги вырву без наркоза!
И его величество, изящный и утонченный кавалер, пример благородства и воспитанности, разразился таким трехэтажным матом, что я только присвистнула. Интересно, чего он еще набрался из Интернета?
Жалобно хрюкнула зверски выключенная трубка. Я вытащила сим-карту и оскалилась. Вот так. Над проводами в квартире я поработала еще раньше, пока отправляли родителей.
Теперь у Верунчика с мамашей и папашей будет только один выход. Явиться сюда лично.
Я сделала все, чтобы достойно их встретить. Тёрн тоже постарался.
Бабушку выпихнули к подруге. Гошку отправили к Лиде.
Площадка была свободна для представления.
– Лерг, лапа, а наши иллюзии готовы?
– Почти готовы. Вашество, тебе Бориса.
– Бориску на царство?! – рявкнул Тёрн, подражая киногерою. Я подмигнула ему.
– Почти. Зато у тебя будет крутая жена.
– Ах, боярышня, красотою лепа, червонна губами, бровьми союзна, – тут же оскалил зубы Винер.