Читать интересную книгу Корона во тьме - Пол Доуэрти

— Ну и где же эти перчатки? — упорствовал Бенстед.

— О, вы, разумеется, сделали так, чтобы они исчезли, — ответил Корбетт. — Я просмотрел список личного движимого имущества Сетона. Ни о каких перчатках в нем не упоминается. Уверен, вы их унесли. Остальное очень просто, — продолжал Корбетт. — Яд попал на пальцы Сетона, а он ел фрукты, и отрава подействовала очень быстро. Вы не ошиблись, яд оставляет мало следов на теле, но он задерживает разложение трупа, и я отметил это, когда вскрыл могилу Сетона на кладбище Святого Эгидия. Несомненно, вам желательно было устранить всякое препятствие на вашем пути. В том числе и меня, — с нажимом сказал Корбетт. — Едва я приехал в Эдинбург, вы сразу что-то заподозрили, потому и дали мне прочесть черновик вашего письма к королю Эдуарду. Вы хотели выяснить, не король ли прислал меня, вот почему вы сообщили ему о моем прибытии. Если бы я возразил против столь безобидного сообщения, вам бы сразу же полегчало — король заинтересуется, возмутится и наверняка велит Бернеллу отозвать меня. Судя по всему, лорд-канцлер перехватил ваше письмо, и если Эдуард когда-нибудь узнает, что я был в Шотландии, Бернелл придумает какое-нибудь приемлемое и резонное объяснение. Естественно, — добавил Корбетт, — вас тревожил мой интерес к смерти Александра. Поэтому вы подсунули мне этого старого дурня, королевского лекаря Мак-Эйра. Он ведь освидетельствовал тело короля и не нашел ничего неожиданного. Вы надеялись, что он утишит все мои подозрения. Разумеется, это ему не удалось. Этот олух, разгоряченный обильной выпивкой и желанием выхвалиться, наболтал лишнего и пуще прежнего распалил мое любопытство. Однако еще прежде того вы уже решили, что я слишком опасен. В тот вечер в замке, когда Совет опекунов устроил пир, вы или Аарон воспользовались начавшейся дракой и попытались прикончить меня. Вы, полагаю, никогда не принимали никаких дурманных зелий, и я тоже, мастер Бенстед, — пока не оказался в Шотландии. — Корбетт взглянул на бледное лицо Бенстеда, но продолжал безжалостно: — Меня опоили таким зельем вдали от Эдинбурга — это было в таком местечке, где вы чувствовали бы себя как дома. Под воздействием дурмана я вспомнил, как стоял у колонны на том пиршестве и видел, с какой яростью Аарон смотрит на меня из толпы. И тогда понял, что это он попытался убить меня. А потом вы обнаружили, что я разговариваю с Эрселдуном, и решили, что он тоже должен умереть. И еще четыре раза вы пытались убить меня.

— Это нелепость! — вмешался Бенстед. — Эрселдун был воином. Его задушили в церкви Святого Эгидия, задушили, чтобы ограбить! Кому в голову может прийти, что у меня хватило бы сил справиться с ним, даже если предположить, что Аарон — мой сообщник!

— О, вы опять правы, — ответил Корбетт с улыбкой. — В донесении коронера сказано, что Эрселдун отправился в храм Святого Эгидия повидаться со священником.

Этим священником были вы, Бенстед. Близкий друг покойного Патрика Сетона, Эрселдун и предположить не мог, что примет смерть от вашей руки. Этот несчастный вошел в церковь, а вы ждали его у входа в алтарь. Вы намекнули ему, что хотите поговорить с ним о событиях на мысе Кингорн, а может быть, предложили помолиться за покойного короля или за несчастного Патрика Сетона? Эрселдун стал на колени, закрыл глаза, вы возгласили молитву, а сами накинули ему на шею удавку. На это ушло не слишком много времени. Я же, вскрыв его могилу, осмотрел рубец на его шее и увидел отпечатки того самого шнура, коим вы препоясаны и сейчас!

Бенстед удивленно глянул вниз и нервно дотронулся до своего пояса-шнура с кисточками.

— Очень немногие, — заметил Корбетт, — носят такие пояса с такими вот узлами. Я заметил это вечером на пиру. Томаса Эрселдуна вы задушили этим самым шнуром, и он оставил свой неповторимый отпечаток на его шее. — Корбетт смотрел на Бенстеда, а тот уже начал приходить в себя, осознав, что шотландцы бессильны что-либо предпринять, ибо он отвечает только перед английским королем.

— Воистину, мастер Корбетт, — тихо сказал он, — единственный, кого надлежало бы отправить на тот свет, — это вас с вашими дотошными расспросами и любопытством.

— И вы пытались это сделать, — ядовито заметил Корбетт. — Однако именно ваши попытки, или, точнее, одна из них убедила меня в вашей виновности. Кинжал, брошенный в пиршественном зале, мог быть случайностью или работой французов. Нападение на дороге из Лита и позже, у Дэлмени, тоже могло быть делом рук преступников, клики французов или Брюса. Но этого нельзя сказать о стреле из арбалета, которая чуть не угодила мне в голову, когда я возвращался в монастырь после пиршества в замке. Для разбойников с большой дороги это нападение было слишком хорошо продуманным. Тогда я еще не встречался с лордом Брюсом, так что, следуя логике, сделал вывод, что то были французы. — Корбетт улыбнулся. — А точнее, это вы надеялись, что я приду именно к такому выводу, коль скоро покушение не удастся. Когда я ушел из замка, вы велели следить за мной, но по дороге меня задержал де Краон. Конечно, ту встречу нельзя назвать дружеской, и французы могли последовать за мной. Но они этого не сделали. Я вернулся в грязную харчевню и расспросил хозяина. Мне повезло — хозяин запомнил, что де Краон и его спутники ушли из его заведения намного позже, чем на меня напали. К тому времени я был уже в монастыре. О, вы поступали очень умно, мастер Бенстед. Вы натравливали меня, словно глупого щенка, то на одного, то на другого — на де Краона, на Брюса, на кого угодно. Сами же то и дело пытались убрать меня, прикрываясь россказнями, будто на вас тоже охотятся. Я ведь прав, не так ли?

Бенстед встал, лицо его побледнело от бешенства.

— Вы не понимаете, — заговорил он, — То, что я делал, я делал ради объединения английских земель. Этой стране нужен порядок, ей нужны законы, она представляет собой угрозу безопасности и благополучию нашего государя и повелителя. Вы можете себе представить французскую принцессу на шотландском престоле? Эдуарду постоянно приходится озираться и оглядываться — откуда еще можно ждать нападения? Вы слышали, что новый французский король навязал своим детям брачные союзы по всей Европе. Он намерен создать империю, по сравнению с которой империя Карла Великого покажется крошечной. Какое место при этом уготовано Эдуарду? Вы поездили по этой стране. Вы видели разбой и насилие и сколь беззащитны наши северные границы перед этим разбоем и насилием. А все станет в десять, в двадцать, в тридцать раз хуже, коль скоро союз между враждебной нам Францией и враждебной нам Шотландией будет заключен. Наш король отправится на юг — нападение произойдет на севере, он отправится на север — французы высадятся на побережье. Я делал то, что должен был делать. Если нескольким людям приходится умереть, чтобы спасти тысячи жизней, что тут худого?

Корбетт покачал головой.

— Вы, мастер Бенстед, как и я, изучали философию — худыми средствами не достичь добрых целей. Да, я видел эту страну. Я согласен, что враждебно настроенный шотландский король представлял бы собой серьезную угрозу Англии. Но я также видел дикие просторы этой страны — болота, топи, горы и узкие горные долины, которые поглотят английское войско и погубят его. Но даже если вы правы, Бенстед, разве это оправдывает ваши действия? Вы убили доброго государя, помазанника Божьего. Потом вы убили двух молодых его приближенных и непосредственно отвечаете за насильственную смерть ни в чем не повинного молодого человека из моих сопровождающих. Убив перевозчика Таггарта, вы погубили его семью. Вы убийца, мастер Бенстед, жестокий убийца, подобный ассасинам,[11] и есть Бог на небесах, перед которым вы ответите за ваши преступления на истинном суде!

Бенстед закутался в плащ и встал.

— Я отвечу перед королем, королем Англии, который есть источник всякого закона! — ответил он со страстью. — Король будет решать, что хорошо и что приемлемо, и тогда, мастер Корбетт, узколобый, самоуверенный чиновник, мы узнаем, что решит истинный суд. — И бросив на Корбетта гневный взгляд, Бенстед распахнул дверь и удалился.

Корбетт дал ему уйти, слушая, как отдаются его шаги по коридору, а потом рухнул, схватившись за голову, на кровать.

XVIII

Корбетт устал, измучился, но кое-что еще необходимо было сделать. Прихватив свой плащ, он медленно пошел по монастырю.

— Хью! — окликнул его тихий голос.

Корбетт оглянулся. Приор тревожно всмотрелся в бледное, осунувшееся лицо англичанина.

— Вы завершили ваши дела?

Корбетт кивнул.

— Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен? — спросил монах.

— Нет, только велите Ранульфу прийти ко мне на конюшенный двор.

В замок ехали не торопясь. По указанию Корбетта люди Селькирка окружали его, развернувшись веером. Здесь, в Эдинбурге, думал Корбетт, приходится использовать ту же тактику, к какой прибегал его командир, когда приходилось продвигаться по какой-нибудь враждебной долине в Южном Уэльсе. Он не думал, что Бенстед устроит нападение, но чувствовал, что было бы глупо не принять мер предосторожности. Кони процокали по подъемному мосту в замок. Какой-то слуга вызвал Селькирка, а тот раздраженно заявил, что епископ стоит на молитве в замковой часовне.