— Все верно, скоро я покину Эдинбург, — тихо проговорил Мёрдо. — Через неделю я отправлюсь в Пертшир и какое-то время проведу там. В будущем году по пути в Лондон я могу заглянуть к тебе. И в Шотландии я обычно бываю каждый год... — Он замолк, прикусив губу, но затем продолжил: — Мне понятны твои опасения, но я не хочу ставить точку. На худой конец, я бы не отказался увидеться до отъезда в Пертшир.
Дэвид вперился в него взором. Мёрдо говорил об эпизодических встречах, но истина Дэвиду была ясна. Если у них и имелось будущее, то такое, где они будут проводить друг с другом лишь краткие мгновения. Мгновения, сотканные из долгих, долгих лет ожидания. Будь у Дэвида хоть капелька благоразумия, он бы ушел не оглядываясь. И тем не менее... вчерашняя ночь затмевала самые красочные фантазии. Невозможно устоять перед шансом получить это еще раз, один лишь только раз. Да, возмездие не заставит себя долго ждать, но этого в любом случае не избежать. Остался один-единственный вопрос: до какой степени он позволит себе увлечься Мёрдо перед лицом возмездия?
Прежде чем он успел заговорить, Мёрдо изрек:
— Давай во вторник посетим спектакль в Королевском театре. В моем распоряжении целая ложа, а после мы вернемся сюда и поужинаем. Прошу, Дэвид, соглашайся.
Это что, судьба?
Дэвид не считал себя суеверным человеком, но когда происходит нечто вот такое, этим ни в коем случае нельзя пренебрегать. Дэвид пойдет в театр с Мёрдо, улизнет из ложи и в назначенное время встретится с Элизабет, а как только передаст ее в руки Йену, вернется к Мёрдо. Когда спектакль подойдет к концу, они отправятся к Мёрдо и проведут вместе еще одну идеальную ночь, подобную вчерашней. А потом между ними все закончится. Проснувшись, Дэвид простится с Мёрдо, и эта часть жизни завершится. Засим, безусловно, придет расплата, но в этот раз он будет готов.
— Ладно. Во вторник. Жду с нетерпением.
*** Покинув дом Мёрдо, Дэвид пустился прямиком к Чалмерсу.
Лакей, как обычно, сопроводил его в кабинет и попросил подождать. Спустя двадцать минут в распахнувшуюся дверь вошел Чалмерс, опираясь на руку все того же лакея. Как и ранее, одет он был в халат и выглядел измученным.
— Рад вас видеть, мальчик мой, — сказал Чалмерс.
— Не нужно было подниматься, — пожурил Дэвид и проводил его до кресла.
— Мне полезно подниматься. Из-за того, что я весь день лежу в постели, мне делается только хуже. — Он обратился к лакею: — Прентис, будьте любезны, принесите чаю.
Лакей поклонился и удалился, оставив их наедине.
— Это просто визит вежливости, или вы пришли с какой-то целью?
— Боюсь, последнее.
— Боитесь?
— Это касается Элизабет.
Чалмерс побледнел.
— Мне следует о чем-то знать?
Дэвид попытался взять себя в руки.
— Вчера я встретил ее на балу пэров. Она приходила с мужем.
— И как она? — прошептал Чалмерс.
— До этого я дойду, но сначала мне нужно кое о чем осведомиться. В прошлый раз вы сказали, что боитесь за нее. Сказали, что не рады ее замужеству.
— Да, — насторожившись, произнес Чалмерс. — И что?
— Хочу, чтоб вы честно рассказали, почему боитесь. Причина только в том, что она стала покорнее, или в чем-то еще?
Чалмерс сглотнул.
— Сложно о таком говорить. Вы... Вы не член семьи.
— И все же именно меня вы просили за ней присмотреть, — заметил Дэвид.
Чалмерс закрыл глаза.
— Да.
— Тогда говорите. Знаю, на сердце у вас тяжело. Давайте откровенно обсудим затруднительное положение Элизабет. Думаю, здесь кроется нечто большее, чем вы изначально утверждали.
Когда Чалмерс разомкнул веки, в глазах блестела пелена слез. Дэвид никогда его таким не видел. Чалмерс всегда был веселым человеком, полным дружелюбия. Даже прикованный к одру болезни, он шутил и смеялся, относился легкомысленно к своим проблемам. Однако теперь он выглядел потрясенным и изнуренным переживаниями.
— Думаю, он жестоко с ней обходится, — заговорил Чалмерс, это признание пронизывала уверенность. — Я видел синяки — и я боюсь того, чего не вижу. — Чалмерс вытер мокрые глаза. — При нем она молчит. Кажется, он хочет отлучить ее от нас. Я так ждал этого приезда, но виделся с ней лишь дважды. В первый раз она приходила сюда с ним, а во второй раз мне пришлось подняться с постели и наведаться к ним домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дэвид сжал руку Чалмерса так же, как вчера сжимал руку Элизабет.
— Значит, вы все видели. — Дэвиду полегчало. Сообщать Чалмерсу самое ужасное не придется.
— Знаете, он уже был женат. Первая жена умерла. — Он вскинул глаза, лицо приняло безумное выражение.
— Я тоже об этом слышал.
— Расскажите, что вы заметили вчера.
— Я заметил, что она боится Киннелла, — тихо вымолвил Дэвид. — Он не выпускал ее из виду, но мне удалось поговорить с ней наедине, пока мы танцевали. — «Спасибо, Мёрдо». — Я сознавал, что шанса поговорить наедине более не представится, посему перешел сразу к делу и прямо заявил, что вы тревожитесь и интересуетесь, счастлива ли она.
— И что она ответила?
Дэвид сглотнул, понимая, сколько боли причинит наставнику.
— Нелегко об этом говорить. Она подтвердила ваши опасения. Созналась, что несчастна, что боится его. Сказала, он следит за ней — или приставляет к ней слуг. Не подпускает ни к кому, кто мог бы ее поддержать.
Чалмерс стал белым как мел, рука, которой касался Дэвид, дрожала.
— Он ее обижает?
С ответом Дэвид не спешил. Всем своим естеством он хотел пощадить Чалмерса, но и лгать не мог.
— Она мало что сказала, но думаю, да. Она боится возвращаться в его поместье, ибо там они будут одни.
— Святые небеса, этого я и опасался, — дрогнувшим голосом произнес Чалмерс. — Что я могу сделать, юноша?
— Послушайте, — решительно изрек Дэвид. — Теперь я расскажу, для чего пришел. Хочу, чтоб вы меня дослушали, даже если первой реакцией будет отказ.
В ответ на спокойствие Дэвида Чалмерс немного утихомирился.
— Говорите.
Дэвид сделал глубокий вдох.
— Я сказал Элизабет, что, если она хочет, я помогу ей бежать от Киннелла.
Чалмерс округлил глаза.
— Что? И что она ответила?
— Согласилась. Она настолько отчаялась, что готова бежать без гроша в кармане.
— И вы полагали, что я не одобрю? — гневно бросил Чалмерс.
Дэвид облегченно выдохнул.
— Я сомневался. Многие родители сочли бы, что дочь обязана остаться с мужем, даже несмотря на ужасное отношение.
С минуту Чалмерс молчал.
— Возможно, моя жена так и сказала бы, — сознался он. — Потому я и попросил вас присмотреть за Элизабет. Когда меня не станет, будет человек...
— Вы никуда не денетесь, — грубо перебил Дэвид.
— Денусь, — тихо отозвался Чалмерс. — Лекарь говорит, мне осталось несколько месяцев. От силы — полгода, с каждым днем я становлюсь все слабее. Я никчемен и не могу поддержать собственную дочь в час испытаний. Остается только благодарить Господа за то, что послал вас, Дэвид.
Дэвид силился скрыть огорчение, что охватило его после слов Чалмерса, и на несколько секунд отвернул голову, дабы совладать с собой.
— Вы далеко не никчемны. Поэтому я и пришел. Элизабет понадобятся деньги. Я пообещал узнать, чем вы можете помочь.
— Ну как минимум я сумею выделить приличную сумму на поездку и проживание. Когда это случится?
— Во вторник.
— Слишком скоро!
— Дольше тянуть нельзя. В четверг они должны уехать в поместье Киннелла. Она придет в театр на королевское представление и попытается от него улизнуть.
— Очень хорошо. Сейчас же составлю доверительные документы. Ах, Дэвид... — С растерянным видом он покачал головой. — Я ее отец. Я обязан ее оберегать, но единственное, на что я годен, — это выступать с речами в суде. А какой от этого прок? При помощи закона некоторые ошибки не исправить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Может, при помощи закона этого и не исправить, — согласился Дэвид. — Но, надеюсь, мы сами исправим. Мне нужно сказать вам еще кое-что.