Не глядя на него, Элизабет кивнула.
— Я его ненавижу, — прошептала она. — Он... жесток. Каждый божий день я сожалею о замужестве. Я не знала, что он за человек.
— Услышав новости, я изумился. До помолвки вы едва были знакомы.
Она горько усмехнулась.
— Я сглупила. Думала, меня больше ничто не заботит. Думала, что сердце у меня разбито. Не имело значения, за кого выходить замуж, раз я не могла получить желанного мужчину.
Сердце у Дэвида упало. Она говорила о нем.
«Я не намерен вступать в брак, мисс Чалмерс».
— Мне так жа...
— Прошу, не извиняйтесь, — перебила она. — Это был лицемерный и эгоистичный поступок с моей стороны. Многие меня предупреждали, чтоб я не спешила с замужеством. — Она снова горько хохотнула. — Но прислушиваться я не стала.
Внутри все сжалось. Даже сейчас Дэвид не совсем сознавал, на что способен Киннелл, однако мрачный вид Элизабет сообщал больше, чем хотелось бы знать. После этого танца Дэвид отведет ее к мужу. Сердце перевернулось от бессилия и злобы.
— Помните моего друга, мистера Макленнана? Вы познакомились с ним...
— Да, конечно. Он интересовался, обижает ли меня Аласдер. Его наглость не укладывалась в голове. — Она захохотала, но смех звучал тихо и печально.
— Йен необычный человек.
— И радикал, — бросила она.
— Да. Он радикал. Он верит в равенство между классами, между мужчиной и женщиной.
— Он говорил. Он сказал... Он сказал, я должна сбежать от Аласдера. — Элизабет заметно сглотнула.
— А вы хотите?
Она принялась испуганно озираться по сторонам.
— Он никогда меня не отпустит.
— Вы хотите уйти? — упрямо повторил Дэвид.
— Да! — В шепоте слышалось море тоски. Море тоски и мало надежды.
Дэвид сжал ее руку.
— Тогда послушайте меня. Мы с Йеном готовы помочь. Однако есть одна сложность: ваш муж имеет на вас права.
— Знаю.
— Вы должны быть готовы бежать ни с чем, кроме одежды, что будет на вас. Доверьтесь Йену. Он увезет вас в Лондон, где вы сможете начать новую жизнь. — Он выдержал паузу. — Вы должны решить, действительно ли жизнь с Киннеллом настолько ужасна, стоит ли приносить такую жертву.
— Стоит, — без раздумий ответила она. — Но моя семья... Дэвид, я не хочу их позорить!
Дэвид покачал головой.
— Отец переживает за вас, и как вы уже знаете, он нездоров. Думаю, ему станет легче, если вы уйдете от Киннелла. Если вы попросите — или если я попрошу от вашего имени, — он окажет вам финансовую помощь.
Выглядела она испуганной. Видимо, опасалась надеяться.
— Все должно случиться как можно скорее, — молвила она. — Через неделю мы уедем в Галлоуэй, а я не хочу туда возвращаться. Я не могу туда вернуться.
Элизабет вздрогнула, словно вспомнила нечто неприятное, и сердце у Дэвида снова сжалось. Он не хотел знать, откуда в ее глазах взялся страх.
— Когда вы бываете одна?
Она бросила на него отчаянный взгляд.
— Никогда. Со мной всегда либо Аласдер, либо прислуга. Мне не позволено выходить без лакея. Впервые за несколько месяцев я вышла без лакея, когда наведалась к вам вместе с Катериной. И то это произошло случайно. Когда я добралась до дома Катерины, Дональд отправил моего лакея, Фрейзера, на кухню, а мы сели пить чай. Затем Дональд велел подать карету, и мы уехали без него. Дональду даже в голову не пришло позвать Фрейзера, но Аласдер выгнал Фрейзера без рекомендаций. — Она замолчала. Вновь сглотнула. — А меня наказали.
С безумным видом она вспоминала, какое наказание понесла.
Музыка закончилась, танцоры начали разбредаться. Кое-кто покинул зал, а кое-кто присоединился к другим рядам танцующих.
— Мы должны станцевать, — изрекла Элизабет. — Если Аласдер увидит, что мы прогуливаемся и общаемся, он разозлится.
— Тогда идемте. — Дэвид повел ее к ближайшему ряду. — У нас в запасе несколько минут.
— Мы больше не сможем поговорить. — Голос у нее дрогнул. — Если я не смогу с вами поговорить, как я сумею от него сбежать?
Дэвид сжал ее руку.
— Мы сможем перекинуться парой слов. Мы разработаем план.
Танец был спокойным, с плавными проходами и поворотами, прыжками и величественным шествием. Когда они встречались в танце, Дэвид расспрашивал ее о домашнем быте. Расспрашивал о мероприятиях, которые в течение последней недели королевского визита они с Киннеллом посетят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ближе к концу танца, во время одного из проходов, Элизабет напряглась. Дэвид заметил Киннелла и Мёрдо, стоявших в другом конце бального зала.
— Он пришел, — бессильно изрекла Элизабет.
Дэвид повернулся к ней, как того требовал танец, и заглянул в глаза.
— Послушайте, вот как мы поступим. Вы же идете в театр во вторник? Вы должны быть готовы уехать этим же вечером, в тех вещах, что будут на вас. Я поговорю с вашим отцом о деньгах и переговорю с Йеном о том, как доставить вас в Лондон. Вы готовы отправиться с ним в надежное место?
Их разлучил танец. Отвернувшись друг от друга, они брели в параллельных рядах, а в конце снова оказались лицом к лицу.
— Если вы доверяете мистеру Макленнану, значит, доверюсь и я.
А он доверял Йену Макленнану?
Дэвид вспомнил эпизоды из прошлого. Два года назад Йен навел на него дуло пистолета и грозился выстрелить, однако так этого и не сделал. Каждое действие совершалось ради брата и его убеждений. Йен неалчный, неэгоистичный. Он ярый идеалист. Импульсивный и, возможно, наивный, но человек хороший.
«Когда мужчину распаляет ненависть, он может сражаться долго, но за любовь он будет биться до смерти».
— Я бы доверил ему свою жизнь, — сказал Дэвид. Когда-то он так и поступил.
— Значит, и я ему доверюсь, — прошептала она, делая реверанс. Танец завершился. — Во вторник я буду готова. В театре. Во сколько это случится?
Дэвид поклонился.
— В половине десятого. — К этому моменту спектакль уже начнется. — Под любым предлогом ускользните от Киннелла и отправляйтесь к парадной двери. Если я добуду билет, мы встретимся в театре, а если нет, я вас отыщу. Обещаю.
— В половине десятого. Молю, не подведите.
Глава 14
— Надеюсь, оно того стоило, — вполголоса пробубнил Мёрдо, едва только Киннелл, придерживая за талию, увел Элизабет. — Боюсь, позже она за это поплатится.
Дэвид кинул взор на Мёрдо.
— Почему ты так говоришь?
— Заметил, как его рассердило, что она с нами разговаривала? Вряд ли его устроила моя попытка взять вину на себя.
— Он вроде бы тебе поверил. Ты был очень убедителен.
— Он поверил, но все равно будет на нее злиться. Он не дозволяет ей ни с кем общаться наедине, разве не так?
Маясь дурным предчувствием, Дэвид задумался над этим проницательным наблюдением. Сложилось впечатление, что Мёрдо прав, и он не хотел представлять, что ожидает Элизабет по приезде домой.
— Не следовало вмешиваться, — решительно заявил Мёрдо. — Я действовал импульсивно. Я не подумал...
— Я рад, что ты вмешался, — перебил Дэвид. — Хотя до сих пор недоумеваю, зачем ты это сделал.
Мёрдо нахмурился.
— Когда она сказала, что хочет поговорить, я обратил внимание на выражение ее лица. Она выглядела ужасно. — Помолчав, он тихо добавил: — Думаю, она все еще тебя любит.
— Она меня не любит, — возразил Дэвид.
Он хотел заступиться за Элизабет, но слова по ощущениям отчего-то напомнили предательство, и его охватило чувство вины. Когда-то Элизабет его любила, хотя на данный момент имела все основания его ненавидеть.
— Она несчастна, — продолжил он. — Она хотела поговорить об отце. И мне... тоже было что ей сказать.
— Ты слепец, Дэвид. — Мёрдо чуть улыбнулся. — Если б ты видел выражение ее лица...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я видел, — парировал Дэвид. — Могу тебя заверить, из-за меня она давно не страдает. Однако она все же страдает, и на то имеется веская причина.
— Надеюсь, сегодня с ней все будет хорошо. Я бы и собаке не пожелал испытать на себе гнев Киннелла, а уж хрупкой барышне — тем более.