Наскоро простившись с ней, я уже ругал себя за сумасбродство:
— Распустил слюни, тоже мне Казанова! У тебя семья — четыре женщины и лапушка-дочка. Какие девочки на стороне! Домой. Меня там ждут.
Как все-таки хорошо, что Кирилл позвонил. По всему видать, что Алиса Филипповна — та еще штучка. Раечка и то проще со своими фантазиями. А эта — по всему видать, искательница папика. Одной породы с Ирочкой.
Да ну их всех!
Как же я соскучился по Аннушке.
Дома меня встретили взволнованные сестры. Раиса сетовала, что ужин остыл. Настя обиделась, что не предупредил о позднем возвращении.
— Много интересного Вы пропустили, Антон Борисович, — Настя по-прежнему обращалась ко мне почти официально. Но позволяла себе пожурить меня, как нашкодившего котенка.
— А что произошло? — виновато спросил я.
— Аннушка сегодня вечером разгулилась, как никогда. И головку уже увереннее держит. Я все ждала Вас порадовать. Но теперь она уже спит.
— Что же ты не позвонила? Я бы все бросил и мигом примчался.
— Не рискнула беспокоить.
— Значит, Каверина можно беспокоить, а меня — нет?
— Ну, не решилась. Подумала, может, Вы заняты чем-то более важным, чем Анечка, — мысленно добавила: «Скорей всего, загулял наш папочка…»
Ох уж, эти женщины! Все видят. Все понимают.
Глава 37
Антон вынужден был признать свою вину. Действительно, погрязнув в плотских фантазиях, он на время забыл о своей ответственности перед близкими людьми.
А ведь собирался навестить Марию Ивановну и Машу. Женщины совсем недавно познакомились и остались один на один со своими проблемами.
— Дурак, какой же я дурак, — гнобил себя Лютаев. — А вдруг они не понравились друг другу. Вдруг Маша оказалась упрямой и своенравной, и Мария Ивановна не может справляться с ней.
Единственное, в чем он был уверен: Маша не ушла из дому. В обратном случае Марьвановна сообщила бы ему.
— Завтра обязательно заеду. А сегодня даже для звонка поздновато. Загулял, одним словом.
— Опять же, Раиса обижена. Все ее старания с ужином остались незамеченными. А ведь она старалась.
— Но более всего я виноват перед Аннушкой. Успокоился, что при ней Настя. Сам же полностью устранился от заботы о малышке.
Антон на цыпочках подошел к комнате Аннушки и Насти. Последняя настояла, чтобы ей поставили диван рядом с кроваткой девочки. Аргументы были достаточно веские:
— Не буду же я без конца бегать из комнаты в комнату. Мне проще быть постоянно поблизости.
Против этого спорить было сложно.
Приоткрыв дверь, Антон пытался в щелочку увидеть Аннушку. Дело в том, что Настя просила не входить в комнату, когда ребенок спит после купания и вечернего кормления. Поэтому ему пришлось довольствоваться только видом аккуратно сложенных вещичек девочки да опустошенной бутылочки из-под смеси.
— Так тебе и надо, — ругал себя Лютаев. — Вместо того, чтоб поиграть с малышкой, поперся в ресторан. Выбирать надо: либо одно, либо другое.
С такими мрачными мыслями Лютаев отправился в свою комнату.
Не спалось.
Почему-то не давала мысль, как там Мария Ивановна:
— Справляется ли с Машей? Девушка она тихая, но… кто знает, что в ее мозгу происходит. Даже Колесников не может гарантировать возвращение памяти. Хотя утверждает, что посттравматическая амнезия чаще носит временный характер.
Это что же получается? Я отвез ее в больницу после падения в последних числах декабря. Максим выяснил, что травме около месяца, значит она болеет почти три месяца. Ого! И что она делала до больницы? Где-то ведь жила. Кто-то ведь ее видел.
Надо заняться этим вопросом. И обязательно отвезти ее по адресу, который она назвала в Центре для бездомных. Вдруг она там жила раньше. Или хотя бы после травмы, ставшей причиной амнезии.
С чего-то надо начинать. Колесников советовал расширить круг ее впечатлений. Вдруг какая-то зацепка выдернет ее из состояния прострации, в которую она погрузилась из-за безысходности своего существования, вызванного амнезией.
Мысли подобного рода долго еще не давали ему уснуть. Однако ночь, вступившая в свои права, одолела бессонницу…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Утром Лютаев первым делом зашел к Аннушке. Грозная няня позволила взять малышку на руки. Он испытал неописуемый восторг, когда малышка, увидев его, улыбнулась и стала гулить в ответ на его обычный разговор с ней.
— Настя, она пытается разговаривать со мной, да?
— Конечно, Антон Борисович. Чем чаще мы разговариваем с ней, тем скорее она научится произносить слоги, а потом и слова.
— Это же чудо! Она так выразительно копирует мои интонации! Лапушка моя. Да? Да, мое золотце.
— Ну все, хватит. Нам пора кушать и гулять. А Вам — на работу. Идите, папочка, деньги зарабатывать.
— До работы надо бы навестить Марьвановну.
— Вы хотите сказать, Машу? — в голосе Насти был явный укор. Не нравилось ей внимание, которым окружил Лютаев странную женщину с улицы.
Что это было? Ревность или нежелание впускать в их размеренную жизнь еще кого-то? Скорее и то, и другое.
Раиса не отпустила Лютаева, пока он не отведал ее булочки с маком. Она стояла в ожидании похвалы, настороженная, но гордая.
— Придется, Раечка, заняться поиском кафе или булочной для тебя. Нельзя, чтобы такие шедевры ты готовила только для меня. Правда, на быстрый результат не рассчитывай. Сначала надо определиться с Машей, чтобы Марьвановна могла вернуться.
— Вы не шутите? И правда поможете мне открыть свое дело.
— Рая, а с каких это пор ты стала обращаться ко мне на «Вы»? Помнится, мы уже обсуждали этот вопрос.
— Да. Но тогда все было несколько иначе.
— Я ни о чем и слышать не хочу. В принципе ничего не изменилось. Поэтому не будем усложнять себе жизнь официозом. Договорились? И Насте передай то же самое. Иначе обижусь на вас. Мы ведь одна семья. Значит, никакого выканья. Все! Спасибо за завтрак. Я побежал.
Раечка после ухода Антона долго еще стояла в задумчивости, стараясь собрать свои мысли в кучку:
— Зря я изначально забивала себе голову несусветной ерундой. Надо было сразу с Марьвановной дружить. Давно бы уже показала, на что я способна. Глядишь, уже и при своем деле была.
Но надо потерпеть. Теперь у меня появилась конкретная цель. Ее достижение зависит от моего старания и порядочности Лютаева, в которой я не сомневаюсь.
Настя застала сестру в приподнятом настроении.
— Чем вызвана улыбка на твоем сияющем лице? Ты ничего не задумала?
— Перестань. Мне хватило предыдущих ошибок. А теперь я терпеливо дождусь, когда Антон выполнит свое обещание.
— Ты о чем?
— Сегодня он обещал, что посодействует мне в открытии своего бизнеса. Пусть небольшого, но моего. Представляешь?!
— Я рада за тебя. Вот только когда это будет?
— Будет. Я умею ждать. Ради такой перспективы стоит.
— Еще как стоит. Ведь это твоя мечта — остаться в Москве и заняться любимым делом.
— Спасибо тебе, сестренка. Ведь это благодаря тебе я здесь.
— Да ладно. Впредь не теряй голову, и постепенно все исполнится.
* * *
Лютаев решил определить границы общения с Алисой Филипповной. Он входил в приемную, настроившись на строгий разговор с ней. Каково же было его удивление, когда он увидел, что ее нет на рабочем месте.
— Оп-па! Ну вот и поговорили. А ведь ей давно пора быть на работе! Что ж, сам виноват. Нечего баловать сотрудников.
Пройдя в кабинет, он позвонил Каверину:
— Кирилл, зайди. Разговор есть.
— Что, гуляка, получил выговор дома?! — по обыкновению пошутил Каверин.
— Перестань. Давай обсудим серьезные вещи. Во-первых, как у нас с должниками?
— Разгребаем. Банки довольны.
— А что с той истеричной дамочкой?
— Там посложнее. Дело в том, что относительно ее задолженности по кредитным выплатам мы договорились с банком. Правда, ненадолго. А вот помочь ей в выколачивании долга с покупателя ее машины ничего не получится.