Тишина.
И неуверенный писк:
— Хорошо. Я здесь. Не бойся…
Публичный дом
Утро вечера мудренее?
Угу.
Только это, порой, вовсе не плюс.
Именно с утра, проспавшись, — приличные девы сказали бы «отдохнуть» — и посетив довольно непривлекательный туалет по соседству, который я нашла по специфическому запаху — приличным девам вообще не стоит говорить на подобные темы — я до конца осознала, куда я попала.
Публичный дом в землях феи Петры. Вершина карьеры для каких-нибудь простушек, крестьянок и кочевниц, но ад для девушек вроде меня.
Впрочем, «магия» Петры быстро примирит меня с действительностью, если я буду сопротивляться или пытаться навредить клиентам.
Под магией здесь подразумевалось не волшебство.
Опиум.
Точнее, его местный аналог, имевший название «итш».
Петра была феей плоти. Удовольствий, дурмана, секса и земного существования. К положительным аспектам можно было отнести чувственность, умение радоваться жизни и сибаритство, к отрицательным — самое низменное и грязное, что можно представить. И все это — в клубах сладковатого дыма.
Фея была самой слабой из сестер — если брать в расчет магию и тот факт, что сестрами эта троица себя объявила сама. Но с легкостью компенсировала это другими средствами: дурманом, подкупом, интригами и похотью. Её сторонников в Волше было больше, чем у кого-либо. И, в отличие от прочих фей, её не боялись — почитали.
Со всей истовостью любви к пороку.
На землях Петры Обольстительной собрался всякий сброд, которому не нашлось места в других королевствах и местах… Но также и вся богема, многочисленные — почти сумасшедшие — и гениальные артефакторы, лучшие наемники, которые платили наместникам феи налог и могли не опасаться, что за свои делишки их выдадут сторонним государствам. Богатеи, желавшие как можно более интересно потратить свои денежки, сутенеры, проповедники всех мастей, изгнанники по политическим и прочим мотивам…
В общем все те, кто оказался вне рамок — или хотел бы оказаться вне их. А таких было огромное число.
Жизнь под «черным крылом Петры» кипела на зависть. Причем до анархии здесь было далеко — напротив, система правосудия была более жестока, чем где либо, а иерархия, как это часто бывает на теневой стороне любого мира и государства, более жесткой, чем можно было представить.
Вывернутой.
И всех это устраивало. Потому что всё было по чести — пусть и своеобразной — и понятиям. Без напускного аристократизма или снобизма, чем грешили прочие королевства. Здесь вполне возможно было твердо следовать своему пути, достигая собственных целей. Нажить такое состояние, купить такой дом, завести такую жену, которых желал бы…
Черт, да мне бы понравилось здесь! Если бы я не оказалась одним из самых незащищенных звеньев местной пищевой цепочки…
Всю эту информацию я почерпнула из рассказов восторженного паучка, а также из собственной памяти, в которую, как оказалось, было уже вложено немало. И вся она ввергла меня в уныние. Потому что я категорически не понимала, как избежать навязанной мне участи.
Я оказалась выкуплена одним из лучших публичных домов Бартери — крупного города на севере земель, как раз таки сопряженного с Золотыми песками. И мне полагалось «прийти в себя, настроить свое тело и желание, а также смириться с таким положением» — и на все про все отводилось два дня.
Это объявила Гриш — одна из смотрительниц дома, та, что встретила меня в первый же вечер.
Побег не приветствовали — более того, карали монетами, которые ты оставался должен, а также «приглашением особых клиентов, которых в обычных случаях наш дом старается не допускать».
Какие там извращения скрывались за статусом «особых» я решила не спрашивать. Мне и так хватало пищи для кошмарных снов.
Да и про побег теперь мало думалось. Еще в первое утро мне на запястье надели особый артефакт со встроенным джи-пи-эс определителем… называли его по-другому, но смысл был понятен.
Как только мои тюремщики ушли мы попытались этот браслет с паучком вскрыть — но не преуспели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Никак.
Так что два дня я, по большей части, провела, мрачно уставившись в стену и пытаясь придумать разные пути отхода. Меньшей частью передвигалась по довольно унылому и блеклому жилому блоку, потому что меня и правда «готовили»: кормили жирной и сытной пищей — прощай поджелудочная — водили в общую купальню и гардеробную с прозрачными тряпками, мазали тело реально волшебным кремом — на Земле за такой бы убили — а также раз пятьсот предложили «успокоиться и попробовать итш».
От последнего я отказывалась твердо.
Пока что я всеми силами цеплялась за собственный разум.
— По мне так выхода у меня нет, кроме как добровольно… лечь под кого-то, — сказала я Фею с нескрываемым отвращением, — Изображать из себя страшную дебилку, чтобы никто не выбрал, при смотрительницах не получится. Потерять сознание и притвориться больной тоже — лекаря позовут, да еще и какую возбуждающую настойку всунут. Сопротивляться — так к такому и отправят, что любит строптивых. Остается только работать, собирая деньги, достаточные для оплаты их расходов на меня и переезда в Рубиновое королевство, может искать покровителя… так быстрее соберутся. И даже не дышать в сторону итша, чтобы не потерять желания это сделать или надежды…
На последнем слове я таки всхлипнула, а паучок, пропищав что-то утешающее, потеребил лапками мою руку.
— Ладно, иди, — я вытерла слезы. — Вдруг… сегодня.
Это мы придумали еще в первый день.
Найти в Бартери кого из Эволена и рассказать о тяжелой судьбе их благородной соотечественницы. И попросить помощи и выкупа, пообещав возместить.
Вот только эволенцы если и добирались сюда, то исключительно ради местного вида на жительство — распознать их было трудно, а парочка мужчин, которых паучок нашел, заинтересовались только вопросом поиметь соотечественницу.
Но надо же было что-то делать?
Фей отправился на задание, а я продолжила сидеть в комнате. А когда за мной пришли, встала, переоделась в выданные тряпки, дав себя накрасить, бросила равнодушный взгляд в мутное зеркало — ну да, роскошная красавица, чтоб меня — и впервые вышла в «передние помещения».
Те поражали по настоящему восточной роскошью.
Пушистые ковры и благовония — смешанные с итшом, куда без него — каменные арки и колонны, резьба по железу на стенах, инкрустированных разноцветными блестяшками, оббитая мягким бархатом мебель, огни в железных глубоких чашах и живые цветы повсюду…
Я уже знала, что в этом публичном доме пятнадцать не менее роскошно обставленных покоев — для разных удовольствий. И молила только об одном — чтобы меня среди местных красавиц просто не заметили.
Мои надежды не оправдались. В доме редко появлялись новенькие, потому я вызвала закономерный интерес среди завсегдатаев. Они подходили ко мне, сидящей ни жива, ни мертва — то есть с каменным лицом — осматривали, хватали за подбородок, вертя головой туда-сюда, довольно хмыкали — один даже по декольте скользнул, чем вызвал паническую дрожь — но пока что отходили. Обсуждая что-то со смотрительницами и присаживаясь поболтать к моим более удачливым — ха-ха — товаркам.
В целом, все посетители были на вид… обычными мужчинами.
Некоторые даже с приятными лицами.
Печати власти и порока на их лицах я не заметила, как и каких-то уродств, не позволяющих им завести обычную жену или девушку… В общем, это были люди — лишь один показался мне не человеком, отличным внешне, но я никак не могла понять, чем — явно обеспеченными и желающими приятно провести ночь.
А то что я не хотела эту ночь проводить с ними… ну так это мои проблемы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лесь, — писк вернувшегося паучка отвлек меня от почти обреченного изучения потенциальных клиентов, — кое-что произошло.
Обреченность и покорность слетели тут же.
Я сделала вид, что мне срочно понадобилось выпить, и отправилась к угловому столику, где стояла всякая вкуснятина. С учетом того, что несколько девушек затеяли посреди залы танец, отдаленно напоминающий индийский, это не привлекло внимания.