— Джо, сверни мне сигаретку, ладно? — попросил он.
Я уже хотел было бросить ему кисет и сказать, что-нибудь типа: «Тебе надо, ты и делай!» — но вовремя спохватился. Вид у мальчишки был смертельно усталый, под глазами залегли лиловые синяки. К тому же уже тот факт, что он просил закурить, говорил о том, что силы оставили его. Курил он очень редко.
Я свернул цигарку из табака пополам с порубленной соломенной пылью, вставил её ему в рот и сам же зажег спичку; Чип не шевельнул и рукой, а просто остался неподвижно лежать, глядя из-под полуприкрытых век на раскинувшийся перед нами пейзаж.
Одет мальчишка был вполне добротно. Я молчал, продолжая исподволь разглядывать его. Но вот он выкурил сигарету до самого основания, отбросил окурок и сделал три глубоких вдоха, прежде, чем из легких вышли остатки дыма.
Тогда я сказал:
— Я вижу, со времени нашей последней встречи ты успел основательно приодеться.
— Ага, — кивнул он, — ты же знаешь Дага. Ему хочется, чтобы я был одет получше.
— Да. Понимаю, — отозвался я.
— И в этом его главный недостаток, — продолжал мальчишка. — Потому что он в некотором смысле пижон.
— Может быть он и пижон, — ответил ему на это я, — но в остальном он отличный парень.
— Ну да, конечно, он отличный парень, — согласился Чип. — Но кроме всего прочего он ещё и пижон. Только и знает, что прихорашиваться да наряжаться. Знаешь, что он учудил в Тауиле?
— Нет еще. Так что же он там натворил? — спросил я.
— Вырядился в мексиканские тряпки. Ну там, костюм из бархата и все дела. А ещё напялил на голову шляпу с огромным пером. Наверное, сам себе он казался просто неотразимым. Все вертелся перед зеркалом, все не мог налюбоваться на себя и подкручивал усы.
— Держу пари, молчать ты не стал, — предположил я.
— А то как же. Сказал все, как есть, — ответил Чип. — Но только ему все равно. Похоже, мое мнение его не очень-то волнует.
— Просто он знает, что все равно его любишь, — сказал я.
— Думаешь, в этом все дело? — спросил он.
— Уверен.
— Что ж, может быть и так, — согласился Чип.
Я с трудом подавил улыбку. Чип и Даг Уотерс были привязаны друг к другу даже больше, чем родные братья. Я был тоже довольно дружен с ними. Но то, что их связывало между собой, вполне можно было считать кровными узами. Они были обязаны друг другу жизнью, и можно лишь догадываться, сколько раз один из них спасал другого от верной гибели.
— Ну и что он натворил после того, как нарядился? — задал я наводящий вопрос.
— Ничего особенного. Просто решил сходить на танцы, — ответил Чип.
— И его попытались выкинуть оттуда? — выдвинул я новую догадку.
— Ага, попытались, — сказал Чип и сладко зевнул. — Но какое-то время он все же продержался. Правда, мебель оказалась слегка поломана, да и его наряд тоже малость пострадал, но он заставил музыкантов играть и продолжал танцевать. Я подал ему знак, когда заметил полицейских, и только после этого он ушел. И в этом его главный недостаток. Слишком много выпендривается. Да что тебе объяснять, ты и сам знаешь. Стоит только человеку одеться поприличнее, как с ним тут же начинают происходить разные неприятности.
— Послушай, а лямку от подтяжек ты где потерял? — спросил я.
— Это все из-за одного раздолбая, — объяснил Чип. — Он хотел схватить меня, когда я выбирался из товарного вагона, чтобы прыгнуть на перегоне. Половина подтяжек досталась ему, но меня он все равно не поймал.
— Здорово, — похвалил я. — А как насчет рукава от рубашки? С ним-то что произошло?
— А это вообще ухохочешься, — сказал Чип. — Когда меня поймал легавый, то вцепился он так крепко, что высвобождаясь, мне помимо куртки пришлось оставить у него в руках ещё и рукав от рубашки. У него была просто-таки бульдожья хватка.
— И где это произошло? — спросил я.
— На товарной станции, — ответил Чип. — Это был самый вредный изо всех полицейских. Ты-то, небось, знаешь, какими они бывают гадами?
— Ага. А то как же.
— Он подкрался в темноте, — продолжал Чип свой рассказ. — А потом набросился на меня, и должен сказать, пальцы у него были, как рыболовные крючки. Навалился и скрутил, так что мне пришлось пожертвовать курткой и ещё рукавом от рубашки в придачу. Джо, ты бы умер со смеху, если бы только услышал, что кричал этот легавый, когда гнался за мной.
Он устало улыбнулся, вспоминая о случившемся.
— Да уж, по отношению к рубашке это было действительно жестоко, — признал я. — Ну ведь ты и штаны где-то умудрился разодрать.
Одна штанина была почти напрочь оторвана от другой, и прореха была наспех заштопана грубой бечевкой.
— Представляешь, какой коварной штукой может оказаться обыкновенное окно? — невозмутимо заявил Чип. — Я имею в виду торчащие из рамы гвозди. А было все так. Я благополучно вылез в окно, оставшись никем не замеченным, и уже собирался спрыгнуть на землю, когда штаны мои зацепились за торчавший из рамы гвоздь. Черт возьми, Джо, меня просто зло берет, когда приходится сталкиваться с халтурной работой горе-плотников. Черт побери, да если бы я был плотником, если бы у меня вдруг появилось желание и призвание к этому делу, то, забивая гвозди, лично я всегда загибал бы острые концы — по крайней мере возле окон.
Он был вне себя от праведного гнева. И именно это помогло ему прогнать усталость.
— Да уж, — снова вздохнул я. — Плотники, конечно, сплоховали. Да и какой нормальный человек подастся в плотники? Но скажи на милость, с чего это вдруг ты решил лазить через окна?
— Да так, ерунда, — беззаботно сказал он. — Я сделал это на спор. Даг сказал, что я не смогу залезть в дом. А я сказал, что смогу.
Меня бросило в жар, и я почувствовал, как на лбу у меня начинает выступать испарина.
— И что, богатый был улов? — осторожно поинтересовался я.
Чип резко повернул голову и уставился на меня.
— Да ты чего? — возмутился он. — Ничего такого не было. Это не по моей части.
— Хорошо, коли так, — похвалил я. — Я знаю, Чип, ты послушный мальчик.
— Да брось ты. Послушным мальчиком я никогда не был, — отмахнулся он.
— Но я не вор. Я ни у кого ничего не краду. Душа не лежит к этому ремеслу.
— А как насчет курочек? — заметил я.
— Так это же так, по мелочи. Это не кража, — спокойно ответил Чип. — Уж ты-то должен знать, какая разница между настоящей кражей и такой вот мелочевкой.
— А как же, — сказал я. — Разница огромная. Ну так как у тебя дела?
— У меня-то? Лучше всех, как всегда, — отрапортовал он. — А ты как поживаешь?
— В принципе неплохо. Просто у меня закончилась томатная паста, и поэтому я немного не в настроении.