Чип снова схватил меня за руку.
— Ньюболд совсем свихнулся, — сказал он, — да и она тоже хороша. Ты только взгляни на нее. Подумать только, какой эффект может произвести женщина даже на такого мужика, как он. Он словно растаял. Как это ни печально, Джо, но девицы своими дурацкими улыбочками умудряются сломить любое сопротивление со стороны мужиков и достают их до самых печенок. Так что нам с тобой нужно будет исхитриться и придумать что-нибудь. От Ньюболда-то толку теперь совсем никакого.
Я кивнул. Смущенное выражение на лице Ньюболда ничего хорошего не сулило. С равным успехом я, пожалуй, мог бы попытаться вытянуть хотя бы слово из глубоководной рыбы. Он не сводил глаз с девушки, и, наверное, Манорвиль уже казался ему земным раем.
Мы с Чипом повернули назад, направляясь обратно в сторону окраины.
— Если он потом сумеет нас разыскать, — глубокомысленно изрек Чип, — то все в порядке. А если нет, то он будет только мешать.
— Послушай, Чип, — сказал я. — Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь в обход босса стать зачинщиком такой аферы? Нетушки, мое дело десятое. И становиться козлом отпущения я не собираюсь.
— Ну что ты, старина Джо, ведь я же тебя знаю, — не унимался Чи. — Ты же любого босса за пояс заткнешь, но только почему-то сам себя недооцениваешь. Я давно заметил это, дружище. Ты бы во многом преуспел, если бы только решился взяться за стоящее дело!
При этом вид у пацана был совершенно беззаботный, а в голосе слышалась такая уверенность, что, окажись на моем месте кто-либо другой, то и его тоже потянуло бы на подвиги. Затем Чип принялся излагать мне план свой действий.
Оказывается, он уже успел самым тщательнейшим образом оглядеться на месте, и, на его взгляд, будет разумнее всего попробовать войти через крышу. Там на заднем дворе растет высокое дерево, одна из ветвей которого нависает прямо над крышей тюрьмы, а значит, по этой ветке, он смог бы запросто перебраться на крышу и даже остаться при этом никем незамеченным.
А там он в два счета вскроет отмычкой слуховое оконце и сможет без труда проникнуть в ту часть здания, где находились камеры.
— Ну и что из того, что ты пролезешь туда? — спросил я. — Ведь камеры-то, небось, ещё нужно будет отпереть.
— А то как же, — подтвердил он.
— А как насчет вооруженной охраны и всего такого? — поинтересовался я, стараясь казаться совершенно невозмутимым.
— Там будет один охранник, — уверенно продолжал мальчишка, — и именно на это я и рассчитываю больше всего. Ключи от всех камер у него. Мы с тобой тихонько проникаем во внутрь, я поднимаю шум и отвлекаю его внимание на себя. Он спрашивает меня, какого черта я там делаю; а в это время ты набрасываешься на него сзади и начинаешь душить, а я упираю ему дуло в живот и приказываю заходить в камеру. Он пойдет как миленький, рыпаться не станет. Это мужик с подмоченной репутацией — говорят, что в свое время он застрелил какого-то придурка, который был так пьян, что и на ногах-то не держался. Так что теперь он живет воспоминаниями о содеянном, ходит чернее тучи, и заранее думает о последствиях, прежде, чем лезть на рожон. Но это трус, каких свет не видел.
Я кивнул. Но меня все ещё терзали сомнения.
Чип же стоял на своем.
— Ну так как, Джо? Что тебе не нравится? Если тебя не устраивает мой план, то давай, предложи что-нибудь получше! Но только поспеши. А то в этом городишке к персоне бедного Шефа проявляется слишком много нездорового интереса. Его здесь готовы обвинить во всех смертных грехах, от грабежей до краж собак, чего за ним в жизни не водилось. Взять хотя бы вон ту толпу парней посреди улицы. Толкутся гурьбой, словно выводок цыплят на морозе, и рассказывают о Уотерсе разные небылицы. Для такого захолустного городишки, как этот, публичная казнь — это же целое событие. Так что, очень скоро они дозреют до того, чтобы вздернуть Уотерса, если, конечно, мы их не опередим.
— Нужно дождаться Ньюболда, — сказал я.
— Ждать не имеет смысла, — вздохнул мальчишка. — Увидев девчонку, он потерял рассудок и пребывает в полной прострации. Она тоже забыла обо всем на свете от радости, что Ньюболд приехал в город. Кстати, а как это он решился оставить без присмотра свой любимый пресс?
— Никакого пресса больше нет, — сказал я. — Перед тем, как отправиться в город, босс поджег его.
— Поджег? — воскликнул Чип. — Он спалил пресс? Ну зачем же он так… Такой был хороший старенький пресс. Просто к нему нужно было относиться с пониманием, только и всего. Иногда, конечно, с этим «Маленьким гигантом» и повозиться приходилось, но все равно он выдавал отличнейшие тюки и был таким простым и удобным в обращении. Вещица, конечно, довольно хрупкая, но в хозяйстве совершенно незаменимая.
Он прямо-таки негодовал.
Чип продолжал упорствовать, требуя, чтобы я предложил новый план или хотя бы высказал свои собственные соображения, когда по улице мимо нас прошел какой-то человек, поспешно направившийся прямиком к тюрьме.
В тот же самый момент откуда-то со стороны отеля раздались крики и улюлюканье, и взглянув в ту сторону, мы увидели, как из темноты на освещенную часть улицы высыпало примерно два десятка вооруженных мужчин!
И тут я был вынужден признать, что мальчишка, пожалуй, был прав. Эти мошенники и в самом деле собрались устроить самосуд. От одной только мысли об этом у меня перехватило дыхание, словно меня окатили ушатом ледяной воды.
— Идем — да скорее же! — взмолился Чип, увлекая меня за собой.
Я плохо соображал, что происходит, но все же поплелся за ним. В это же самое время силуэт высокого человека с размашистой походкой решительно взошел на крыльцо тюрьмы и забарабанил кулаком в дверь.
— Господи Иисусе, — прошептал Чип, — а это, случайно, не Ньюболд?
Я остановился и вгляделся в темноту.
— Не может быть, — сказал я. — Ведь у него даже маски нет на лице. Он не стал бы вот так открыто врываться в тюрьму, не закрыв лица!
— Не стал бы? — взволнованно переспросил Чип. — Я знаю случаи, когда мужики, перебрав виски, откалывали и не такие номера. А любовь опьяняет похлеще всякой выпивки! Это Ньюболд!
Это и в самом деле был Ньюболд. Я узнал его по сутулым плечам и по тому, как он размахивал руками.
Дверь тюрьмы слегка приоткрывалась; и затем Ньюболд одним мощным рывком распахнул её настежь и исчез в темноте дверного проема. До нашего слуха донесся приглушенный вопль.
Чип опрометью бросился навстречу опасности, и мне пришлось последовать за ним, изо всех сил стараясь удержать в груди рвущееся наружу сердце, бешено колотившееся где-то у самого горла.
Мы оказались у дверей тюрьмы, когда толпа перед гостиницей упорядочила свои ряды, и, испустив воинственный клич, процессия двинулась по улице; с каждой минутой шествие становилось все более и более многочисленным, по мере того, как к нему присоединялись выбегавшие из домов горожане — мужчины, мальчишки и даже женщины. Никому в Манорвиле не хотелось пропустить такого захватывающего развлечения.